– Мара, пакостница! – широко улыбнулся Ками, выпрыгивая из телеги на землю и заключая девчушку в объятия.
– Ками, она что, смертница? – я склонила голову, разглядывая самое странное зрелище в мире…
Нет, я знаю, что в мире правит любовь и всё такое, но, чтобы вживую видеть такие счастливые от встречи лица… Нарина как-то попыталась изобразить счастье от встречи со мной в первый день моего появления во дворце…
Я сразу поняла, что мы не подружимся…
– Смертница? – удивилась девчушка, отрываясь от шамана, продолжавшего жамкать её в своих медвежьих объятиях.
– Ты бросилась под копыта, крича какое-то странное имя, – пояснила я, почесав голову и обнаружив в своей копне кучу всякого мусора, – Но затем на твоём лице появилось такое непередаваемое счастье, да и Ками тебя узнал, так что я запуталась… – сдулась я к концу.
– Я бы в любом случае остановил телегу, – нахмурился Ками.
– Она называет тебя Ками? – нахмурилась девочка.
– Ты остановил бы её даже во время сна? – нахмурилась я, затем мной овладело могучее любопытство, – Так ты можешь управлять дедком даже в бессознательном состоянии?
– Ты всё ещё используешь моего деда? – воскликнула девчушка.
– Я хотел похоронить его на обратной дороге, – теперь голову чесал Ками, – но встретил Киру и отвлёкся…
– Это твой дед?! – воскликнула я, в ужасе глядя на девочку.
– Что значит «отвлёкся»? – воскликнула девочка, с ужасом глядя на меня.
– Мара, это Кира, моя новая подруга, – широко улыбнулся Ками, указывая на меня перстом, – Кира, это Мара…
– Его будущая невеста! – выкрикнула Мара, чуть ли не повиснув на шамане.
– Будущая… невеста? – я подняла брови и перевела многозначительный взгляд на шамана, – А это вообще законно?..
– Мара друг, – быстро ответил шаман и поднял девчонку за одну руку.
Что примечательно – ноги её быстро оторвались от земли, но шаман ни разу не напрягся. Напротив, очень серьёзно посмотрел на девчушку.
– Мара, мы говорили с тобой об этом, – тоном великого учителя сказал он, наставительно глядя на тельце, висящее в воздухе.
– Через десять лет мне будет можно! – с гордостью ответила девочка, не теряя уверенности в себе.
– Что тебе через десять лет будет можно? – у меня задёргался глаз.
– Стать его невестой! – воскликнула Мара и, пнув шамана в живот, выскользнула из хвата и приземлилась на землю.
– Какие далеко идущие планы, – вмиг расслабилась я.
– Так кем ты там ему приходишься? – недобро прищурила глаза потенциальная «невеста».
– Кира – моя сестрёнка, – тут же заулыбался Ками, притягивая меня к себе.
– Правда, детка, тебе переживать не из-за чего, – я дружелюбно похлопала Мару по голове.
Зря я, наверное… Потому что взгляд, который мне подарило это дитя, «добрым» назвать было сложно.
– Мара, мы проголодались, – Ками наклонился к девочке и улыбнулся, – покормишь усталых путников?
– Вначале похорони деда, – сложила ручки на груди Мара, – А твоя сестра пусть подготовит баню. Она же умеет дрова колоть? – и она ехидно посмотрела на меня.
– Умеет, – я улыбнулась, – И наколет. А ты иди обед готовь.
Мара недоверчиво посмотрела на меня, но пошла.
– Ты правда умеешь? – тут же зашептал Ками.
– В монастыре мы бы сдохли от холода, если б не умели это делать, – в ответ зашептала я, и мы пошли в сторону небольшого домика на окраине, выглядывавшего из высоких кустов.
– Я многого о вас не знаю, принцесса Кирена, – усмехнулся Ками, как-то иначе взглянув на меня.
– Это обоюдно, будущий жених Камитэо, – пробормотала я, – И ещё раз назовёшь меня принцессой Киреной…
– Помню-помню! – Ками поднял руки в защитном жесте, – Ни принцессой, ни Киреной, ни прекрасной! Иначе сломаешь мне челюсть.
Он показал мне универсальный знак «я всё понял», сведя большой и указательный палец правой руки, и свернул к небольшому сараю, прячущемуся за раскидистой яблонькой.
– Копать пойдёшь? – невзначай спросила я.
– Пойду, – вздохнул Ками, выбрав себе лопату.
– Что-то мне подсказывает, что ты собирался скинуть дедка в какой-нибудь канаве, – скептично взглянув на шамана, сказала я.
– ЧТО?! – вскричала Мара.
– Я убежал копать! – действительно убежал Ками.
– Я сказала, что он собирался вернуть дедка Маре! – тут же исправилась я, – В смысле, тебе!.. Для него такой ношей стало то, что он одолжил его у тебя… Прям всю дорогу переживал… А зачем он одолжил его у тебя? – вдруг дошло до меня то, что никак не могло дойти.
– Дед умер пару дней назад, но обещал Камитэо, что довезёт его до столицы Дакии, – Мара посмотрела в сторону шамана, усердно копающего могилу под деревцем за территорией двора, – А обещание надо держать. Тем более, когда оно дано шаману.
– Сурово, – только и сказала я.
– Камитэо много помогал нам. Я думаю, дед был бы не против, – сказала Мара и развернулась в сторону дома.
– А что остальные деревенские? – крикнула я, крайне удивлённая всем, что здесь творилось.
Как-то мне мало верится, что они одобрили бы подобную сделку…
– Они бы всё равно не пришли помочь его хоронить, – ответила Мара и оглянулась на меня, – Так что мне без разницы.
– Тебе сколько лет, девочка? – поразилась я.
– Достаточно для того, чтобы надрать тебе задницу, если ты уведёшь у меня Камитэо! – заявила эта… это создание, уперев руки в бока, затем круто развернулось и утопало в сторону дома.
Я, крайне озадаченная, дошла до шамана, выкопавшего уже вполне себе глубокую могилку.
– Что не так с этой девчонкой? – прямо спросила я.
– Как-то я проезжал мимо этой деревеньки… был почти без сил от бесконечной погони... – Ками вогнал лопату в землю и сжал челюсть, – Меня преследовали несколько дней, пока я случайно не свернул сюда. Тропинка, ведущая к этой деревеньке, была тогда совсем неприметной… Я попросил помощи у местных, но мне было отказано – деревня загибалась от засухи, еды не было, как и желания приютить беглеца. Помочь согласились только Мара и её дед – они жили на отшибе и промышляли тем, что торговали на деревенском базаре грибами и ягодой из леса, и не очень-то общались с местными, которые даже в засуху не опускались до «собирательства». Короче, меня вытянули почти с того света, – Ками усмехнулся и глянул на домик Мары, – Когда оклемался, решил сделать им добро и растормошил духов земли, чтоб те направили к их дому подземные воды. С тех пор у Мары растёт всё, что она посадит… В отличие от соседей…
– Удружил, короче, – кисло заметила я.
– Да… – Ками угрюмо кивнул, а затем растянул улыбку до ушей, – Зато для меня и моих друзей здесь всегда открыты двери!
– Смотри, как бы эти двери не вышибли злые деревенские, когда тебя здесь не будет, – отрезала я и пошла в сторону бани.
Теперь понятно, почему девчушка так к нему привязана… Больше-то ей общаться не с кем…
– Париться будем не вместе, братик, – крикнула я через плечо.
Огорчённый вздох был мне ответом.
А может, это ветер потрепал яблоньку за листочки…
Физический труд помогает. После целого дня без движения, я ощутила настоящий прилив сил, пока колола дрова старым топором на заднем дворе за покосившейся, но довольно крепкой и уютной банькой. Пока я трудилась, мысли ровными рядами выстроились в моей голове и в порядке очереди наполняли моё сознание всё новыми открытиями… Для начала, я осознала, что ничуть не скучаю по дворцу. Те три года, что я провела в его стенах, были в сотни раз лучше всех лет, проведённых в монастыре, но сейчас, когда у меня появилась возможность выбора, когда я увидела, что может быть и иначе, я поняла, насколько тесно мне было в доме дяди. Сам король тоже никогда не вызывал у меня бури симпатий… а сегодня я поняла, что искренняя радость – это не эмоция из книги, и дарить её может не только пятиминутная пробежка по лесу один раз в день перед тем, как все запреты вновь запечатают каждый сантиметр моего тела, а дарить её может простая встреча со старым знакомым, пусть даже этот «старый знакомый» – хитропопый шаман, нечистый на руку и убеждённый, что его улыбка спустит ему звёзды с неба… Нет, я была благодарна дяде, но никогда не понимала, зачем он всё-таки вызволил меня из того монастыря, как не понимала и, почему он испытывал ко мне такие не свойственные для родственников чувства? Дядя был для меня загадкой. А теперь, когда его не стало, я поняла, что, наконец, могу вздохнуть спокойно…
Я не была чёрствой душой, я искренне жалела, что он умер, да при том, такой смертью, но я не могла заставить себя испытывать что-то большее… не могла и не пыталась.
И я не могла винить себя в этом. Так сложились звёзды, что я никогда в своей жизни не испытывала настоящей глубокой привязанности… я не знала, что такое любовь матери к дочери, как не знала, что значит выражение «папенькина дочка»; я не знала, что такое любовь брата к сестре и мне было неизвестно, что такое «юношеская влюблённость».
Мне двадцать лет, и я могу с готовностью подтвердить – я никого никогда не любила. Как не любили и меня. В монастыре о таком чувстве говорить было просто смешно, а во дворце – стыдно.
Но сегодня, когда я увидела эту неподдельную радость на маленьком личике Мары… пропустим момент, когда я услышала о её коварных помыслах…
Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь когда-нибудь встретил меня такой улыбкой.
– Эй, Кира, о чём задумалась? – окликнул меня Ками, который Камитэо, который недо-шаман и вообще самая странная личность из всех мною виденных.
– О жизни, – хмыкнула я, занося топор.
– Дело достойное, – покивал шаман и стащил тело старика на землю, а затем усадил на небольшую трёхколёсную каталку.
– Ответь мне на один вопрос, – я выпрямилась, провожая задумчивым взглядом все его действия, – зачем тебе понадобилось использовать труп старикана в пути? Он что, воров должен был отпугивать?
– А, ты же выезжала из столицы почти в бессознательном состоянии, – покивал сам себе Ками, – Выезд из города проверяется, а моё лицо – довольно приметное. Эту схему мы разработали с дедком ещё пару лет назад. Он везёт меня в столицу на своей телеге, я даю ему откат от задания, – Ками растянул лыбу до ушей, – нас ни разу не поймали. Всё моё снаряжение и одежда были спрятаны в сене, а старик имел самое честное на свете лицо, так что проблем с въездом у нас никогда не было.