— Нужно мне твоё ухо, — обиженно прогнусавил "Опарыш".
Случайные свидетели беседы, единодушно окрестили мужика в промасленной спецовке именно так, и до тех пор, пока он не исчез с экрана "радаров", мужик, иначе, уже не позиционировался.
— Я тебе хотел рассказать жуткую тайну, — поведал Опарыш с таким загадочным видом, что ему позавидовал бы самый продвинутый сказочник, на профессиональной основе выступающий перед детьми всех возрастов.
— Какую? — обречённо вздохнул мужик в комбинезоне, приготовившись выслушать очередную сплетню.
— Ты что-нибудь слышал про кефир с красными крышками?
— Ходили слухи, — осторожно подтвердил собеседник.
— Ну, так вот — внутри бутылки наркотик, не дающий эффекта охмурения, но вызывающий сильное привыкание к продукту. После малейшего употребления внутрь, подопытный покупатель уже не мыслит жизни без этого продукта. Потом, как оказывается, впадает в прострацию. То есть, просто-напросто, становится зомби.
— Чего?!
— Того! Такой "Резиновый доктор" уже есть в "Медблоке"…
Глава двадцатая
Ресторация в прифронтовой полосе
Кафе "Тормоз". Странное название не давало покоя каждому посетителю, хоть раз переступившего порог оного заведения. На что намекала надпись? Какой глубинный смысл скрывался в наименовании? Можно двояко толковать значение вывески: тормози и заходи, или, это было тайное желание владельца — затормозить весь комплекс и пустить его вспять. А сделать это предстояло клиентам, силой воспалённого воображения, подкреплённого большим количеством выпитого спиртного.
Бармен показал хозяину кафе рукой на сыр, нарезанный и аккуратно разложенный на тарелке и сказал:
— Сыр Российский, несмотря на заморозку, весь плесенью покрылся!
— Ну и что? Будем считать его Рокфором или Горгонцолой…
Пьер Тарантул слопал сыр, за милую душу и даже не догадался, о подлом обмане. Остальные предпочли воздержаться. И правильно — туалеты были платные. Проныра вспомнил памятку для туристов, путешествующих по Франции: ни в коем случае не покупать и не дегустировать сыр во франкских деревнях. Эффект может оказаться неожиданным. Французы привыкли к таким "деликатесам", а вот русские, после апробации деревенских сыров, рискуют остаток отпуска провести на унитазе. В данном случае, поговорка: "Что русскому хорошо, то немцу — смерть, трактовалась наоборот. И русского заменил франк, а немца — русский.
— Пиво есть? — спросил Фриц, нервно теребя пуговицу на потёртой куртке.
— Есть — в пачках. Сухое. Водой разбавишь и пей себе на здоровье. Фриц Мэнс всё перепутал. Вероятно, сказалось волнение последних дней. Он засыпал сухое пиво в рот и проглотил, а потом запил водой. На глазах живот начал раздуваться, от расширяющихся газов внутри брюшной полости.
— Смотрите — печень набухает! — испуганно воскликнул Клоун, в этот раз отправив накладной нос аккуратно на лоб.
— Тогда уж не набухает, а расширяется, — возразил Киномеханик. — Набухают почки.
— Да нет! — перебил их Витя Калахари. — Он скорее всего рожать собрался, в режиме ускорения времени.
В целом, кафе мало чем отличалось от привокзальных буфетов времён СССР: тот же скудный ассортимент, та же грязь. Проводник помнил, что так было не всегда и в пору его школьных лет, в буфете, размещённом прямо на перроне, водилось пиво в настоящих дубовых бочках. Вот пирожки оставались неизменными, на протяжении очень длительного времени, как и дешёвые конфеты. Ностальгия…
Сделав Фрицу правильное пиво, его привели в чувство и пошли дальше. Спешить было некуда, так как "Базарный день" только начинался. До того, когда он будет в разгаре, было ещё далеко.
Название ресторана "Чебурек" говорило само за себя. У входа нерешительно топтались знакомые личности с котомками за плечами. Это были гонцы из "Зоопарка": снабженец Новгород-Северский и ветеринар Гарри Уильямс. Потомок русских аристократов внимательно ознакомился с меню, висевшем на двери и сказал англичанину:
— Тебе не кажется странным то, что после пропавшей на ферме овцы, на дверях ресторана появилось объявление: "Теперь в нашем меню появилась шаурма и чебуреки".
— А из наших, никто не пропадал? — спросил ветеринар.
— Нет…
— Слава Богу!
— Зато в соседнем отсеке, из "Завода синтетической и синтезированной пищи", говорят, исчез снабженец Исаак Крамер, — шёпотом поведал Виталий Борисович. — Подозрительно, всё это…
Снизу висело ещё одно объявление: "Наши пиццы стали больше по весу и вкуснее!"
— Скорее уж не вкуснее, а калорийнее, — брезгливо поморщился Гарри.
— Ну точно! — согласился сам с собой Новгород-Северский. — Я не зря подумал об толстяке Крамере…
Фриц обрадовался нежданной встрече и сразу же спросил про своего земляка:
— О-о-о! Здорово! А где Пауль?
— Да где ему быть? — вопросом на вопрос ответил снабженец. — В родном отсеке. Валяется пьяный в ландрин и леденцы посасывает.
— Смотрите, чтобы он не подавился ими во сне! — заботливо предупредил их Фриц.
— Учтём! — заверил его Виталий и, на пару с ветеринаром, подался в ресторан.
Разведчики потянулись следом. Вначале необходимо было осмотреться, попивая чаёк, как это делалось ещё до Октябрьской революции, практически во всех приличных кабаках необъятной Российской империи. Дым коромыслом подождёт и никуда не денется. Официанты, в те времена, таких клиентов ценили особо и считали настоящими, но времена меняются… Разносчик блюдей начал с обслуживания ""Зверобоев", пытаясь навязать просроченный кефир.
— А ваш кефир бутилированный? — поинтересовался Новгород-Северский, с подозрением посматривая на официанта.
— Нет, мля — в бурдюках! — нагло ответил тот, закатив глаза к небу. — Тары в овечьих желудках не обещаю, но, сидят у нас в подвале двое пленных "Полицаев".
— Не надо! — возразил Уильямс. — Давай в стекле. Столько тащить на себе…
— Да-да! — добавил снабженец. — А на дорогах телепаты разбойничают.
— Что-то я их не видел, — усомнился работник подноса.
— Идиот! — резко осадил его Виталий Борисович. — Как ты можешь их увидеть?! Только почувствуешь облегчение. За спиной…
— И внутри, — добавил Уильямс. А главное — весь процесс происходит с большим шумом и характерным звучанием, не оставляющим сомнения в природе своего источника, являющегося следствием лёгкого расстройства желудка. С позорными последствиями… Проклятый кефир!
— Что есть ещё? — спросил Виталий Борисович, пытаясь прочитать неразборчивое меню.
— Могу предложить яйца в повидле, — ответил официант, потупив взор и ковыряя носком ботинка грязный линолеум, который, похоже, не мыли со дня основания станции.
— Что за бред? — возмутился Новгород-Северский.
— Вовсе не бред, а простая альтернатива яйцам с чёрной икрой, — возразил работник ресторана. — Или красной… Или: и той, и другой — одновременно.
— Выбирать не приходится, — угрюмо прогнусавил снабженец, смачно сплюнув официанту на ботинок.
— Но…
— Пошёл в дрищ, халдейская морда!
Ветеринар попытался возразить:
— Но… Несовместимость вкусовых ощущений…
— Никаких но! — резко оборвал его Виталий. — Пьют же сладкий чай с селёдкой… Я лично знаю одного субъекта, который пьёт сладкий чай с солёным огурцом.
Глядя на обнаглевшего официанта, которого "Зверобои" послали подальше, проныра сказал Экономисту:
— Жаль, что в кабаках нынче порку отменили, да и на мордобой мораторий…
Двери ресторана распахнулись, и на пороге появился "Зверобой" Агостино Рамирес. В грязных, бывших некогда белыми, кальсонах, с жёлто-оранжевым подбоем, мексиканец вступил на территорию общепита. Вроде бы всё выглядело, как обычно, но, торгующему люду, что-то показалось не так. Если бы пришелец заявился в смокинге, он бы вызвал меньшее беспокойство — так, лёгкое удивление… Смутили народ не просто кальсоны, а их подбой, зрелым апельсином просматривающийся через дыры на коленях.
— Помылся бы хоть, — осторожно сказал официант, у которого высказанные фразы опережали сознание, за что он был неоднократно бит.
— В прачечную меня не пустили, а в химчистке даже пригрозили…
Позади Рамиреса плёлся Пауль. Присутствующие машинально зажали носы, почуяв стойкий запах навоза, который сражал наповал даже пролетающих мух.
— Я говорил Агостино, что ему синтетические штаны надо сменить на хлопковые, во избежания повышенной потливости, — оправдывался Пауль. — Спрело всё хозяйство, вот и запашок.
— Да нет, любезные, тут другим попахивает! — возразил Спасатель.
Проводник, в свою очередь, от неожиданности поперхнулся и тихо спросил:
— Вы откуда такие красивые?
— Откуда-откуда? — нервно проворчал Рамирес, что на него было совершенно не похоже. — Из родных пенатов.
Пауль, по всей видимости простудился, потому что смачно чихнул: толком, с делом, с расстановкой:
— Ап-чхи!
— Будь здоров! — крикнул ему Диггер, неизвестно чему радуясь.
— Смотри сам не зачахни!
Новгород-Северский заподозрил худшее и, затаив дыхание, спросил:
— Что у вас случилось, пёс вас подери?!
Агостино азартно замахал руками. Бешено вращая глазами, он смог сказать немного, так как, вероятно, вся энергия ушла на обслуживание нелепых телодвижений. Он сообщил следующее:
— В "Зоопарке" Валькирию, всё-таки, сожрала личинка и выросла во взрослую особь.
— Как вы узнали? — недоверчиво спросил ветеринар. — Мы же надёжно замуровали "Секретную лабораторию"!
Немец тяжело вздохнул и, в отличии от горячего мексиканца, больше размахивающего руками, чем сообщающего суть дела, начал обстоятельный рассказ:
— "Зоопарк" подвергся нападению "Полицаев"! Несмотря на предупреждающую табличку, эти моральные уроды вскрыли дверь в лабораторию. Предводителя бандитов в голову ужалила оса, оставив рваную рану прямо во лбу. Затем начался хаос, плавно переходящий в кошмар. Помните "живых трупов", стоящих вдоль стены? Так вот — они ожили. Ну, как в кино, про зомби: те же отрешённые взгляды, такое же несвязное мычание, те же неуверенные движения. Кстати — хватка у монстров железная. Зомби убили сначала "Чёрную осу" в секретной лаборатории, а потом нападающих. Кое-кто успел смотаться, но "Полицаи" сильно недосчитались своих людей. Путь был открыт и не успели разбежавшиеся "Зверобои" вернуться на свои места, как отсек был уже во власти мертвяков. Все по-новой разбежались и где сейчас находятся остальные работники "Зоопарка", выяснить, не представляется возможным.