— Что есть ещё? — спросил Виталий Борисович, пытаясь прочитать неразборчивое меню.
— Могу предложить яйца в повидле, — ответил официант, потупив взор и ковыряя носком ботинка грязный линолеум, который, похоже, не мыли со дня основания станции.
— Что за бред? — возмутился Новгород-Северский.
— Вовсе не бред, а простая альтернатива яйцам с чёрной икрой, — возразил работник ресторана. — Или красной… Или: и той, и другой — одновременно.
— Выбирать не приходится, — угрюмо прогнусавил снабженец, смачно сплюнув официанту на ботинок.
— Но…
— Пошёл в дрищ, халдейская морда!
Ветеринар попытался возразить:
— Но… Несовместимость вкусовых ощущений…
— Никаких но! — резко оборвал его Виталий. — Пьют же сладкий чай с селёдкой… Я лично знаю одного субъекта, который пьёт сладкий чай с солёным огурцом.
Глядя на обнаглевшего официанта, которого «Зверобои» послали подальше, проныра сказал Экономисту:
— Жаль, что в кабаках нынче порку отменили, да и на мордобой мораторий…
Двери ресторана распахнулись, и на пороге появился «Зверобой» Агостино Рамирес. В грязных, бывших некогда белыми, кальсонах, с жёлто-оранжевым подбоем, мексиканец вступил на территорию общепита. Вроде бы всё выглядело, как обычно, но, торгующему люду, что-то показалось не так. Если бы пришелец заявился в смокинге, он бы вызвал меньшее беспокойство — так, лёгкое удивление… Смутили народ не просто кальсоны, а их подбой, зрелым апельсином просматривающийся через дыры на коленях.
— Помылся бы хоть, — осторожно сказал официант, у которого высказанные фразы опережали сознание, за что он был неоднократно бит.
— В прачечную меня не пустили, а в химчистке даже пригрозили…
Позади Рамиреса плёлся Пауль. Присутствующие машинально зажали носы, почуяв стойкий запах навоза, который сражал наповал даже пролетающих мух.
— Я говорил Агостино, что ему синтетические штаны надо сменить на хлопковые, во избежания повышенной потливости, — оправдывался Пауль. — Спрело всё хозяйство, вот и запашок.
— Да нет, любезные, тут другим попахивает! — возразил Спасатель.
Проводник, в свою очередь, от неожиданности поперхнулся и тихо спросил:
— Вы откуда такие красивые?
— Откуда-откуда? — нервно проворчал Рамирес, что на него было совершенно не похоже. — Из родных пенатов.
Пауль, по всей видимости простудился, потому что смачно чихнул: толком, с делом, с расстановкой:
— Ап-чхи!
— Будь здоров! — крикнул ему Диггер, неизвестно чему радуясь.
— Смотри сам не зачахни!
Новгород-Северский заподозрил худшее и, затаив дыхание, спросил:
— Что у вас случилось, пёс вас подери?!
Агостино азартно замахал руками. Бешено вращая глазами, он смог сказать немного, так как, вероятно, вся энергия ушла на обслуживание нелепых телодвижений. Он сообщил следующее:
— В «Зоопарке» Валькирию, всё-таки, сожрала личинка и выросла во взрослую особь.
— Как вы узнали? — недоверчиво спросил ветеринар. — Мы же надёжно замуровали «Секретную лабораторию»!
Немец тяжело вздохнул и, в отличии от горячего мексиканца, больше размахивающего руками, чем сообщающего суть дела, начал обстоятельный рассказ:
— «Зоопарк» подвергся нападению «Полицаев»! Несмотря на предупреждающую табличку, эти моральные уроды вскрыли дверь в лабораторию. Предводителя бандитов в голову ужалила оса, оставив рваную рану прямо во лбу. Затем начался хаос, плавно переходящий в кошмар. Помните «живых трупов», стоящих вдоль стены? Так вот — они ожили. Ну, как в кино, про зомби: те же отрешённые взгляды, такое же несвязное мычание, те же неуверенные движения. Кстати — хватка у монстров железная. Зомби убили сначала «Чёрную осу» в секретной лаборатории, а потом нападающих. Кое-кто успел смотаться, но «Полицаи» сильно недосчитались своих людей. Путь был открыт и не успели разбежавшиеся «Зверобои» вернуться на свои места, как отсек был уже во власти мертвяков. Все по-новой разбежались и где сейчас находятся остальные работники «Зоопарка», выяснить, не представляется возможным.
— А вы как уцелели? — спросил Витя Калахари, не переставая зажимать нос пальцами.
— Схоронились в навозной яме, — грустно вздохнул Пауль. — Прямо с головой нырнули.
— Как в Турции! — засмеялся Проводник, вспомнив фразу из того же фильма, что и раньше.
То ли от голода, то ли от нервов, у Агостино с Паулем проснулся зверский аппетит. Алексей знал про этот эффект и про себя отметил: «Перенервничали». Пострадавшие от рук «Полицаев» набросились на еду, как два голодных неандертальца — урча и сверкая глазами. Отрывая куски колбасы руками и зубами, рабочие «Зоопарка» запихивали их в рот и глотали, почти не жуя.
— Приятного аппетита! — сказал официант, опять нарываясь на неприятности.
Сквозь продолжительное мычание, вперемежку с нетерпеливым чавканьем, угадывались фрагменты недовольного мата. Окончания нецензурных выражений проглатывались вместе с ломтями колбасы и окончательно тонули в судорожных глотках кефира. Кусок крупного сухожилия, из колбасного кругляша сомнительного качества, в сердцах был выплюнут на пол и задан закономерный вопрос:
— Чего?!
— Чего-чего! — высокомерно передразнил их официант. — Приятного аппетита, говорю…
— И вам не подавиться!
Новгород-Северский переглянулся с Уильямсом. Идти было некуда. Так произошло историческое присоединение «Зверобоев» к разведчикам. Прежде чем покинуть идиотский ресторан, все решили, на правах посетителей, на-халяву посетить туалет. И каждый выходящий, имел задумчивый вид. Предпоследним покинул сортир Витя Калахари. Алексей, собиравшийся сменить его на «посту», заметил резкую перемену в настроении выходящих из «мыслительной камеры». Он осторожно спросил Виктора:
— Что там?
— Иди, сам посмотри…
Прокисшие огурцы лежали в пожелтевшем унитазе, как малахитовая друза — хвостиками кверху и радиально расходясь в разные стороны. Проводник только и смог, что выдавить из себя:
— Какая сволочь?!
Ларёк, торгующий консервами, завлекал покупателей нестандартным подходом к рекламным ходам. Что означает название «Русские консервы»? Что бы это могло значить? Уже только это одно поднимает повышенный интерес к продукции и вызывает сильное любопытство. Ну, а дальше дело техники — втюхать продукцию, как можно быстрее, пока клиент не очухался.
— Что бы это значило? — спросил Фокусник Проводника. — Меня, на прошлых торгах, обманули. Почти таким же макаром. Меня! Я сам обманываю людей, показывая фокусы… Хорошо, что удалось добыть немного продуктов, ровно столько, чтобы протянуть до рыночного дня.
— Ну, так спроси у продавца — прямо: что это за хрень в русскоязычной упаковке? В случае чего вскроем банку и если там лажа, намылим деляге шею.
— Мораторий! — напомнил Билетёр.
— Вытащим за пределы зоны! — заверил его Алексей.
По словам продавца, банки поступили на склады из России, а там, как известно, ГМО продукты не в чести. Ещё он поведал о том, что в Европе, на кладбищах, появились свои зомби. Нет, мертвяки не встают из своих могил и не пугают беспечного обывателя, имевшего неосторожность пройтись по кладбищу ночью. Зомби просто-напросто не гниют. Они настолько пропитались ГМО дерьмом, что их и червяк не берёт. Не желает трескать погребённых жук-могильщик. Так и лежат нетленными — никакого формалина не надо! Поэтому русские консервы особенно ценятся в определённых кругах, знающих подобные тонкости. Остальные, не относящиеся к русскоязычной группе, настолько обработаны рекламой, что сами думать перестают. Раз показали по телевизору, значит это хороший продукт. Увидели рекламный плакат — поверили, без тени сомнения. Ну и хрен с ними!
Продавец потёр рука об руку и вежливо спросил:
— Ну что — берём?
— Пожалуй, — утвердительно кивнул головой Фокусник.
Витя Калахари рассматривал ряды банок, стоящих горками, как было принято в русских магазинах советской эпохи. Одна горка привлекла его внимание: на голубой этикетке неизвестный художник изобразил русалку. Калахари присмотрелся и позвал вьетнамку:
— Мио, смотри, тебя в банку закатали!
Вьетнамка недовольно посмотрела на Виктора и злобно сверкнув глазами, хотела уже залепить ему затрещину, сказав, при этом, какую-нибудь гадость, но, внезапно осеклась: с баночной этикетке на неё смотрело собственное изображение — с рыбьим хвостом. Продавец рассмеялся и сказал:
— Это сардины. А русалка — рекламный ход, как на этой банке.
На банке, указанной продавцом, красовался «Ихтиандр». Для большей убедительности, сбоку художник пририсовал акваланг.
— Здесь — хек, — пояснил торговец.
Васька Дервиш усмехнулся и посоветовал Мио брать с торгаша гонорар, за использование в рекламе её физиономии.
В «Административном корпусе», в кабинете Главного Смотрителя космической станции «Пионер», стоял макет всего комплекса. Со стороны могло показаться, что это план перспективы развития района на столе градоначальника или Главного архитектора, но, собравшиеся вокруг него люди, обсуждали совсем иные задачи. Они обсуждали план нападения на «Склады». Подкоп был почти готов — не хватало только нескольких «штрихов», для завершения операции. «Телепаты» жили предвкушением удачи и радовались тому, что могут избежать открытого столкновения. Попадать под очередь крупнокалиберного пулемёта никто не желал, как и под струю огнемёта. Лишь бы «Хранители» ничего не заподозрили, раньше времени…
Недобитая банда «Мокриц» обсуждала план нападения на «Зоопарк». Подготовка к штурму шла полным ходом, а Оратор, он же главарь бандформирования, подначивал своих подельников пламенными речами:
— Эти «Зверобои», «Скорняки» хреновы — заняли сливочные места!
— В канализации, что ли? — робко уточнил его помощник, правая рука, по кличке «Осёл».
— Идиот! В «Зоопарке»! На фермах! Всегда свежее мясо…
«Вот отстой!» — думал Оратор. — Тупой и, одновременно, хитрый помощник — это нонсенс. Тупой! Как он, при этом, умудряется быть хитрым? Да — лестная характеристика. И противоречия, Ослу, как-то, к лицу…