Пьяные люди пошатывались, прозвучал приказ отойти от костра подальше и закрыть глаза. Все продолжилось, продолжилось, продолжилось
С закрытыми глазами продолжаешь отличать свет от тьмы. Я и так видел, где находится пламя, и постоянно, не разжимая век, ориентировался на него. Еще чувствовал жар кожей: далеко ли, близко ли. Глаза, оказывается, не так уж нужны. Пока ни с кем не приходится биться, конечно. И тут я увидел…
Я танцевал-дрожал спиной к костру, все еще держа глаза закрытыми, как вдруг на фоне огня отчетливо поймал неведомым внутренним взором три золотые струны и догадался, что это кто-то стоит.
Заинтриговало, что струны не двигались. Кто же они, если не участвуют в ритуале вместе с нами?! Ради любопытства я открыл глаза.
Ровно на месте одной золотой полоски находился шаман и смотрел на людей. Звук бубна шел откуда-то со стороны. Видимо, главный передал его кому-то, а сам выполнял теперь нечто иное. Что еще за две струны – хотел бы спросить я, но нельзя. Нужно продолжать тряску, пока я не навредил действию своим стоянием.
Шаман махнул рукой, и музыка прекратилась.
– Теперь слушайте! – взревел он.
Сквозь страх, что я все испортил, я услышал знакомую тишину Пустыни, которая на самом деле не бывает тишиной. Повсюду вечно шорохи змей, притирки ветра, скрип песка. А песок! Ты слышал, как он скрипит? Прислушайся как-нибудь… Я расслышал новый мотив: громко дышат люди. Вот призраки в голове не дышат. А эти – живые…
– Можете задать вопросы. Но только немного, – сказал шаман и посмотрел на меня.
– Я увидел три струны, – начал я, – одна из них ты. А кто те двое?
– Да, я тоже его видел, – подтвердил шаман.
– Его?
– Одного духа я призвал. Точнее, мы все с вами его позвали. А вот второй мне незнаком. И он, кажется, пришел с тобой.
– А кто он?
– Ты меня спрашиваешь? Задай этот вопрос себе.
В толпе засмеялись.
– Я никого не призывал.
– Верю. Он шел вместе с тобой с самого начала. Есть кто на примете?
– Я не знаю… я в этом всем совсем не…
– Оно и видно, – подтвердил шаман. – Да ты не расстраивайся. Все равно никто не может точно утверждать, что за дух с ним в контакте. На самом деле они являются нам так, как хотят. И никто не обязывает их говорить нам правду.
– И как ты им веришь, если не знаешь, кто они?
– А мне ты как веришь?
– Я не… А может быть это Бог? – догадался я.
– Который?
– Единственный, – тут я опешил.
Ну конечно, вот и начинается то, чего стоило ожидать от ЯЗЫЧНИКА! Скажи он еще слово, которое бы мне не понравилось, я бы развернулся и ушел. Шаман усмехнулся.
– Не встречал его. Но я многих других, не-единственных встречал. И знаешь что, все-таки большинство из них, как и людей, весьма склонны к неплохим поступкам. Так что, если сомневаешься и ждешь моего совета, я бы порекомендовал выйти с ним на контакт.
– Но это опасно. А если это дьявол? – вновь предположил я.
– Его я тоже не встречал, – и он сценично пожал плечами.
Я продолжал ждать исчерпывающего оскорбления, чтобы наверняка. Как понять, перешел ли он грань богохульства? Человек из другого мира не обязан знать нашего Бога, особенно если никогда о Нем не слышал! Но разве это возможно? Разве это возможно, Господи, что для кого-то – да вот для него, который прямо передо мной! – Тебя не существовало? Вообще. Не так, чтобы человек отрицал… Ах, вот что он хотел мне сказать. Как там? Отрицать – почти то же, что принимать, да? Нет, шаман не отрицает Тебя, Господи, а не знает. Отрицать способен лишь тот, кто впустил мысль о Тебе в свое сознание.
Должен ли я покинуть сборище? Я решил поступить, как захочу, но проблема была в том, что я уже не знал, чего хочу. Хочу, чтобы мир стал проще. Чтобы появилась неиллюзорная определенность. Какого черта все это? Только что-то поймешь (Я ТОЛЬКО ЧТО СПИНОЙ С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ УВИДЕЛ ЗОЛОТЫЕ СТРУНЫ!), а картина мира опять рушится (ЭТОТ ЧЕЛОВЕК НЕ ЗНАЕТ ГОСПОДА). Стабильности не хватает. Из предложенного (ОСТАТЬСЯ С ЯЗЫЧНИКАМИ ИЛИ УЙТИ В ПРЕЖНИЙ БЛЕКЛЫЙ МИР) делать выбор нет никакого желания!
– Мир шире, чем его знаешь ты и чем знаю его я, – шаман вклинился в мои мысли и удивительным образом продолжил их. ОЧЕРЕДНОЕ СОВПАДЕНИЕ? – И в нем бывает то, что ни один из моих духов мне не расскажет. Молчат ли они осознанно или же просто не ведают, не ручаюсь судить. Так что не удивлюсь, если есть этот твой Бог. Раз ты его видишь.
– Я не вижу. Я верю.
– И только?
Мое признание его сильно опечалило. И я даже знал почему. Придумать человек способен все что угодно. Я уже и сам хочу верить только в то, что увижу сам или чем искренне со мной поделится человек – но только в то, что он видел. Бесконечные теории, описывающие модель мира – ты знаешь, сколько их сейчас развелось, как собак нерезаных – мне уже не удается принимать за чистую монету. Не потому, что люди лгут, а потому, что мы жестоко ограничены. И ему, шаману, было мало моей веры в Бога. Он бы поверил мне, я знаю, если бы я только мог от всего сердца сказать, что видел Его.
– Ты же видел… как говоришь, золотые струны?.. – подсказал он.
– Не думаю, что это был Он, – признался я.
– В предании по-другому сказано?
Издевка, до которой мне уже не было дела.
– Иногда я что-то чувствую. Кого-то. Чье-то сознание или нечто очень похожее, не живущее в теле, но имеющее великую мудрость и управляющее моей жизнью!.. И я верую, что это Господь.
– Я знаю, что жизнь, ход вещей кажутся логичными сами по себе, по законам природы… – начал объяснять он.
– В законах природы может быть логика, но нет души… А когда я сталкиваюсь с этим, это похоже… как когда смотришь кому-то в глаза и ощущаешь, пусть и не можешь доказать, что там, в этих глазах, кто-то видит тебя так же, как ты видишь его. Будь то человек, кошка, верблюд – это чувство одинаково цепляет. Ты соприкасаешься с тем, что не вещь и не закономерность. Перед тобой нечто того же порядка, что ты сам – сознание и целый мир в нем… В лучшие минуты своей жизни я в пустоте ощущал такие невидимые глаза. Или нечто очень-очень похожее.
Странное дело, но когда я говорил, я плакал. Чуть-чуть, но откуда-то из глубины. Может, потому что мир наконец предстал передо мной цитаделью, а не ветряной бурей – какое сладкое мгновение!
– Может, пора и мне расширить свою картину мира, – тепло и с благодарностью отозвался шаман. – Хотя всего не увидишь, я попробую изучить этот вопрос. Если, конечно, твой Бог захочет мне открыться. Глупо думать, что можешь навязать им свои правила, – он по-доброму засмеялся.
– Знаем мы этого вашего Бога, – выкрикнул пьяный голос из толпы. – Он у меня уже ВО-ОТ ГДЕ! Все говорит нам, какими быть. А спустился бы со своего неба да пожил среди нас. Слабо самому труда отведать, голода, холода, ТОСКИ… вот тогда пусть раздает свои заповеди! Если существует и кишка не тонка, добро пожаловать, – тут он повалился на землю и затих.
Я почувствовал, насколько больно мне было это слушать. Так хорошо было до того, а он все порушил. Шаман посмотрел на меня, поднялся, подошел к костру, зачерпнул пахучего варева хорошенько так, подошел ко мне и сказал:
– Пей!
– Не хочу, – слабо выдал я.
– Пей, говорю. Иначе попрошу их связать тебя и напою насильно.
Удивил. По его лицу я понял, что он не шутит. Вокруг было много народу, кто по первому его слову выполнит любой приказ. Этот человек имел великую власть, и сделать он со мной мог все, чего только ни пожелал бы. Приятно знать, что из всего пространства произвола он выбрал выбить из меня отчаяние.
Я выпил. Вино быстро вмешалось в кровь и охватило меня всего. Сидеть стало сложнее, а вот быть живым – легче. Как если бы тот пьяный раздавил мое нутро камнем, а вино растворило тяжелую породу. Теперь отдавленное просто ныло и медленно расправлялось до привычных объемов.
– Дышать не забывай, – посоветовал шаман и я подумал, что с этим действительно были проблемы. – Шутка, – добавил он, вернулся на свое место и продолжил ритуал, больше на меня не глядя.
Мне на душе стало лучше, но страшно клонило в сон. Я понял, насколько устал – и не за этот вечер, а за… даже не знаю, за какое именно время. Мысль уходила концами в мутную темноту и терялась в ней.
Изможденный, я аккуратно, как мог, прилег на песок среди людей, чтобы им не мешать. Они подвинулись. Кто-то снял с себя теплую тряпку и покрыл меня. Через секунду я уже спал.
9. Нагорная проповедь
Я спал, и мне снился сон, что я окружен людьми. Они искали помощи, искали прикоснуться ко мне, потому что из меня исходила сила и исцеляла.
Я помню немногих из них: простые люди как люди… Что им помогало? Моя ли сила, их ли вера в чудо, прощение ли Божие, совпадение ли в единой точке сотни необходимостей? Тогда я не думал об этом. Я просто творил благодать для братьев моих. Я любил их всем сердцем, а они любили меня.
Все происходило само собой, я лишь наблюдал, как они тянут руки, а я протягиваю им свои – чужие будто бы руки. А люди вскрикивают. Экстаз. И когда очередной исцелялся, завороженная словно колдовством толпа вздыхала и повизгивала. Я был в центре, узлом, связавшим этих людей воедино. И в то же время меня больше не было: были только они, всюду, вокруг и внутри. Я слышал и видел каждого, и на меня самого в сознании просто не хватало места. Я лишь иногда возникал и возносил молитву Богу, чтобы Он дал еще Своего животворящего огня – вот так.
Потом я вернулся в себя и ощутил: достаточно. Выделился из народа и взошел на холм. Оглядел их, теперь уже я. Они готовы были слушать. И я говорил им:
«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Божие. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Напротив, горе вам, пресыщенные ныне, ибо взалчете. Блаженны плачущие, ибо вы утешитесь, и горе вам, смеющиеся ныне, ибо заплачете. Все в этом мире имеет свой конец. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Какою мерою мерите, такою и вам будет отмерено. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. Не судите, да не судимы будете. Прощайте, и прощены будете. Давайте, и дано будет вам.