Нора села на скамью позади неё и ждала, не желая прерывать её молитвы. Через несколько минут женщина встала, и Нора наблюдала, как она подошла к небольшой свече под изображением Девы Марии Гваделупской, достала одну из коробочки и зажгла, а затем преклонила колени и помолилась у святилища.
Нора начала нервничать, когда фигура наконец поднялась и прошла по скамьям к центральному проходу, направляясь к выходу из церкви. Она подняла голову, и Нора впервые увидела её лицо. Это была не та старушка, которую она ожидала увидеть, а молодая, привлекательная женщина.
Нора встала и подошла к ней. “Buenas tardes, señorita.”
Женщина улыбнулась. “Buenas tardes, señora.”
Нора представилась на своем профессиональном испанском, объяснив, что она приехала в Сан-Луис, чтобы посетить некоего дона Бенисио. Бави и подумала, не знает ли она, где он. Нора надеялась найти его до наступления темноты и ещё больше надеялась, что он предложит ей место на ночь.
Женщина представилась Марией. При упоминании дона Бенисио на её лице отразилось беспокойство.
«Дон Бенисио живёт в горах, — сказала она. — Далеко отсюда».
Нора попыталась скрыть своё смятение. Далеко? Она надеялась, что Сан-Луис-де- Маджимачи, несколько раз упомянутый в книге, — именно то место, где она найдёт дона Бенисио. «Как далеко?»
«Двадцать, может быть, двадцать пять миль».
Нора внутренне поморщилась. «Это… не так уж и далеко, наверное».
«Дорога плохая. Карты плохие. Вы не сможете добраться туда до темноты, и шансы заблудиться по дороге очень велики».
Увидев выражение лица Норы, она быстро добавила, что живет со своим отцом и семьей и что Нора могла бы провести ночь у них на окраине города и, конечно же, разделить с ними ужин.
Нора с благодарностью согласилась и подвезла женщину обратно к её дому. Они проехали через маленький пыльный городок и выехали на его окраину, где женщина указала на дом из белёных бревен с глубоким и тенистым порталом.
При приближении машины, казалось, все обитатели дома вышли им навстречу: старик в соломенной ковбойской шляпе и два застенчивых мальчика лет восьми и десяти. Мария вышла из джипа и заговорила на языке индейцев с мужчиной, опиравшимся на трость. Это был, очевидно, отец семейства, и она представила его Норе как дона Альваро. Он снял шляпу, беззубо улыбнулся и слегка поклонился ей, прижав шляпу к груди, не протягивая руки.
«Он не говорит по-испански», — объяснила Мария.
Внутри дома было милосердно прохладно. «Позволь мне показать тебе, где ты можешь спать», — сказала Мария. Она отвела Нору к банко в её комнате, застеленному тонким соломенным матрасом, подушкой и яркой тканью, а затем быстро показала ей дом, прежде чем вернуть её в гостиную.
«Я сейчас приготовлю ужин», — сказала она.
Мария приготовила еду из тортильи, чичарроне, нопалитос и фасоли на углях в камине-киве в углу. Нора помогала, благодарная за возможность освежить свой испанский, в то время как Дон Альваро сидел в большом кресле у огня, опираясь руками на трость, широко улыбаясь и куря трубку из кукурузного початка, наблюдая за работой двух женщин. Двое застенчивых мальчиков сидели неподалёку на банко, также с явным интересом наблюдая за Норой. Закончив готовить, они сели ужинать, когда свет исчез за горами, наполняя дом пурпурными сумерками. На крючке над столом горел единственный керосиновый фонарь.
Дон Альваро, до сих пор молчавший, обратился к Марии на их индейском языке. Мария повернулась к Норе: «Мой отец хочет узнать, понравился ли ужин».
Нора заверила его, что все очень хорошо, и еще раз поблагодарила за гостеприимство.
Последовали ещё несколько поверхностных вопросов, а затем старик спросил – Мария переводила – зачем она идёт к Бенисио. По-видимому, старик довольно много о нём знал – или, по крайней мере, делал вид, что знает.
Нора уже придумала ответ на этот вопрос. Хотя она ненавидела лгать, она не могла рассказать правду о расследовании: странные смерти и другие подробности, вероятно, отпугнули бы людей. Она сказала им, что она антрополог, что читала о доне Бенисио в знаменитой книге профессора Оскарби и поэтому хочет с ним лично познакомиться.
Услышав это, дон Альваро нахмурился, и его лицо исказилось от недовольства и неодобрения. Он ответил так пространно, что Марии стало не по себе.
Когда он закончил, Нора сказала Марии: «Пожалуйста, переводи прямо — не бойся меня обидеть. Я хочу знать, что сказал твой отец».
Мария поерзала на стуле. «Мой отец говорит, что Бенисио — плохой человек. Он следует старым, дьявольским обычаям. Он считает, что вам не следует обращаться к нему за духовным советом».
«Почему твой отец так думает?»
Мария перевела. «Он жуёт корень дьявола, и его пути не христианские. И, по его словам, он живёт так высоко в горах, что вы никогда его не найдёте, разве что упадёте со скалы на машине. К тому же, его уже несколько лет никто не видел и о нём не слышал. Мой отец считает, что он, вероятно, мёртв».
Нора нахмурилась, затем наклонилась вперёд. «Это тебе Оскарби сказал?»
Мария перевела, и они обе посмотрели на Нору с непонимающими лицами. «Кто?»
«Карлос Оскарби. Одним из последователей Бенисио был человек по имени Карлос Оскарби. Вы знаете о нём?»
Мария перевела, и старик посмотрел на него с недоумением. «Мы никогда о нём не слышали».
«Что?» Должно быть, произошла какая-то ошибка. «Но он приехал сюда больше десяти лет назад. Чтобы присоединиться к дону Бенисио и продолжить его… его ученичество. Возможно, вы знаете его под другим именем?» Оскарби был харизматичной фигурой, которую, она знала, не забудут ближайшие односельчане.
Старик покачал головой. «Я не знаю ни одного белого человека, который бы жил там, – ни с ним, ни с кем-то ещё».
Это было более чем странно. «Но это же ближайшая деревня к резиденции дона Бенисио, верно? Ему нужно было приезжать сюда за припасами».
Дон Бенисио очень редко выходил из дома. В прежние времена его последователи приносили ему всё необходимое.
«Последователи?»
«Давно их было много. Недавно осталось всего несколько. Но сейчас к нему никто не ходит».
«Знаете ли вы, что о нем была опубликована книга, написанная профессором Оскарби?»
«Я не знаю ни одной книги». Старик помедлил, затем снова заговорил, Мария перевела: «Вы, очевидно, добрая женщина, поэтому я хочу вам кое-что сказать. Пожалуйста, будьте осторожны. Если он жив, и вы найдёте дорогу к нему: не верьте тому, что он вам скажет. Будьте неуверенны, не давайте ему денег, а потом идите в церковь и исповедуйтесь священнику».
Она заверила старика, что будет осторожна, и на этом ужин подошёл к концу. Семья, явно встававшая рано, начала готовиться ко сну, но перед этим старик добился от Норы обещания, что она позволит старшему сыну провести её часть пути к дону Бенисио.
Лежа в темноте на узком, жестком банко, Нора чувствовала, как сон ускользает от нее. Ничто из того, что рассказали ей Мария или старик, не соответствовало ее ожиданиям или тому, что она понимала. Оскарби, как ученик, должно быть, перенял затворнический, отшельнический образ жизни своего учителя. Она задавалась вопросом об этом учителе: если, если предположить, что Бенисио все еще жив, он тот мудрый, подобный Йоде персонаж, изображенный в книге Оскарби... или же он практиковал «дьявольские пути», как сказал старик. Завтра, если все пойдет по плану, она наконец встретится с ним, вместе с неуловимым профессором Оскарби, — и тогда она узнает правду.
34
ГРУНТОВАЯ ДОРОГА, ПО КОТОРОЙ ОНИ ЕХАЛИ, резко обрывалась. Никаких знаков не указывало на начало дикой местности, но Скип, тем не менее, видел её на GPS. Впереди земля продолжала подниматься через уступы жёлтого песчаника к краю каньона Галлина, расположенного в нескольких милях отсюда.
Скип не ждал похода с нетерпением. Эдисон настоял на том, чтобы взять с собой в рюкзаки всякую ненужную ерунду, включая револьвер размером с пушку, мачете, мастерок и гораздо больше алкоголя, чем они могли когда-либо выпить. Но Скип промолчал и, в награду за свою осмотрительность, теперь был с двадцатикилограммовым рюкзаком, включающим в себя укулеле, пристегнутом к спине. У Эдисона же рюкзак раздулся и весил, наверное, килограммов на двадцать больше. Скип был опытным любителем пеших походов и понимал, что так продолжаться не может, но чувствовал себя смущённым и не хотел вступать в спор с Эдисоном из-за всего, что тот настоял взять с собой.
«Эй, навигатор! Куда?»
Скип сверился со своим телефоном. Сотовой связи не было, но он заранее скачал карты Геологической службы США (USGS). Спутниковое GPS-соединение работало исправно, показывая их местоположение на топографической карте. Он утешал себя тем, что идти недолго – максимум шесть миль – и после первого пологого подъёма весь путь будет под гору. Троп не было, но в лесу из желтых пихт и сосны вдоль края рощи встречались редкие деревья, а хребет впереди, спускающийся ко дну каньона, казался возможным путём вниз.
«Сюда», — сказал он.
Эдисон был в приподнятом настроении и повёл группу вперёд, быстро шагая вдоль хребта. Вскоре открылся вид на каньон – потрясающе живописный и впечатляющий разлом в земле, образованный рекой Галлина. Скип видел его далеко внизу, сверкающую ленту, извивающуюся извилистыми изгибами и окаймлённую гигантскими тополями. За покрытым травой дном каньона возвышались стены из песчаника, светящиеся красными и оранжевыми полосами, высеченные временем и водой в потусторонние шпили, щели и ниши.
Они начали спускаться и, петляя по спускающемуся хребту, наконец достигли подножия. К тому времени спина Скипа уже совсем болела, и он с благодарностью сбросил рюкзак на травянистую площадку над рекой – прекрасное тенистое место для стоянки. На высоте восьми тысяч футов (2400 м) сохранялась прохлада, а летние дожди подарили нам буйство полевых цветов.
«Осталось четыре часа светлого времени суток, — сказал Эдисон. — Уйма времени для исследований!»