«Карлос пришёл ко мне, — сказал он. — Это было, наверное, лет двадцать пять назад. Не знаю, как он меня нашёл. Он сказал, что он антрополог, ищущий традиционные знания. Раньше я учил только свой народ, чтобы вернуть его к древним истинам. Но учеников было мало, и их становилось всё меньше. Мой народ терял интерес к старым знаниям. И вот этот человек не только узнал о моём существовании, но и разыскал меня. И я согласился учить его — временно. Долгое время, возможно, целый год, он был очень хорошим учеником. Возможно, самым внимательным и старательным из всех. Он был жадным до информации, всегда…»
Его голос затих. Нора терпеливо ждала.
«Традиционный путь к знанию — открыть дверь к силам, невидимо живущим в окружающем нас мире. Ключ к этой двери — хикури, пейотль. Через двери, открытые хикури, проникает множество духов. Некоторые из них — духи света. Другие — духи тьмы. А есть ещё и духи, которых мы называем дуэнде, которые могут идти как туда, так и сюда. Эти духи — духи обмана и удовольствия».
Он допил свою чашку. «Карлос выбрал себе духа дуэнде. Этот дух нашёл восприимчивую душу, взял его за руку и повёл по тропам тёмных сил».
«Ты не мог это остановить?» — спросила Нора. «Удержать его от этого пути или, может быть, направить обратно?»
Бенисио покачал головой. «Притяжение силы, особенно силы тьмы, очень велико. Когда Карлос впервые приехал сюда, он следовал моим урокам, желая учиться. Он не был уверен, реальны ли эти учения или, возможно, это всего лишь старые индейские суеверия. Но со временем он принял хикури — и, в конце концов, встретил своего дуэнде. Только тогда он понял, что сила реальна, и что он, Карлос, может её обуздать. Но дух дуэнде не только полон обмана, но и терпелив. Процесс был медленным, тонким. К тому времени, как я понял, что произошло, он уже был потерян».
«Что потом?»
«Я сказал ему уйти. Он забрал с собой силу и знания и исчез. Больше я о нём ничего не слышал».
«Но…» Нора всё больше приходила в шок. «Он написал книгу. Ты правда этого не знала?»
Дон Бенисио снова покачал головой. «Я этого не знал. Возможно, он не хотел, чтобы я знал. Боюсь…»
Он остановился. Но Нора догадалась, о чём он мог думать. Несмотря на то, что некоторые учёные высмеивали её как фантастику или даже вымысел, книга Оскарби вполне могла быть академически обоснованной, раскрывая истины, которые никогда не должны были быть раскрыты.
«Как вы думаете», - настаивала она, - «смерть этих женщин может быть как-то связана со всем тем, что вы мне только что рассказали, - с попытками Оскарби обуздать эти темные силы?»
Бенисио склонил голову. «Возможно. На самом деле, весьма вероятно. Тёмных духов привлекают жертвоприношения, особенно человеческие».
Снова повисла тишина. Температура в комнате, и без того прохладной, словно упала на несколько градусов.
«И всё же Оскарби исчез двенадцать лет назад, — сказала Нора почти про себя. — Никто его не видел — похоже, он не оставил никаких следов».
Дон Бенисио обратил на неё свои тёмные глаза. «Он уже далеко зашёл по тёмной тропе, когда ушёл, и с тех пор его могущество только возросло. Где бы он сейчас ни был, будьте уверены, его дуэнде тоже там».
39
СКИП, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ В ПРОХЛАДНОЙ ТЕМНОТЕ, вернулся в сознание. Какое-то мгновение он не понимал, кто он и что произошло, и его внезапно охватила паника. Но пока он пытался сесть – хватая ртом воздух, с пульсирующей головой и чёрными точками перед глазами – атака вернулась к нему, сначала фрагментарно, а затем со всей силой. Он снова осознал, что связан в темноте кожаными ремнями, руки за спиной, а лодыжки связаны. Как долго он там пробыл? Казалось, он целыми днями то приходил в себя, то терял.
Его снова охватила паника. Он снова попытался сесть, но каждая косточка болела. Избили его до полусмерти. По крайней мере, в голове наконец-то прояснилось – хоть немного.
«Эй!» — крикнул он. «Что происходит? Эй!»
Ничего. В воздухе пахло землёй и грязью, а тьма была абсолютной. Он всё ещё был под землёй. Он почти задыхался, учащённо дыша от ужаса. Кто на них напал и почему? Где Эдисон? Он смутно помнил, сквозь пелену боли, как Эдисона жестоко избили.
Он вырывался и кричал, потом снова кричал. Звук был приглушённым, безжизненным. Но не было ни звука, ни света, вообще ничего.
Наконец ему удалось встать, а затем он начал отталкиваться ногами назад — кожаная обвязка позволяла ему двигаться только так. Земля была твёрдой, и пятки упирались в неё, когда он пробирался назад. И тут он внезапно наткнулся на что-то — стену. Он потрогал её руками. Она была гладкой и на ощупь напоминала оштукатуренную. Он заметил, что она слегка изогнута.
«Эй! Кто-нибудь! Кто-нибудь!»
Это было похоже на крик в дыру.
Паника нахлынула с новой силой, и Скип изо всех сил пытался её унять. Ему нужно было думать, решать, что делать. Если бы он только знал, что происходит, где он, кто эти люди, чего они хотят, то, возможно…
Он услышал слабый стон в темноте.
Звук доносился с другой стороны пещеры, или колодца, или какой там норы он находился. С трудом он повернулся и начал упираться ногами, продвигаясь в сторону звука. Голова стучала, один глаз распух и почти закрылся. Вокруг носа запеклась кровь. Он испытывал жажду и голод.
Он вскрикнул от удивления, когда его связанные руки наткнулись на что-то мягкое и податливое – тело. Он медленно провел руками по одежде, по коже. Он открыл рот, чтобы крикнуть: «Кто там?» – и тут впервые осознал, что, возможно, лучше было бы вообще не издавать ни звука.
Тело пошевелилось, и он услышал ещё один стон. Господи, это был стон Эдисона.
«Эдисон!» Он потряс тело изо всех сил. «Эдисон, это ты?»
Нет ответа. Скип снова ткнул, вызвав новый стон. Черт возьми, это был Эдисон. Это должен был быть Эдисон. Должно быть, он серьёзно ранен.
«Эдисон», — прошептал он. «Это Скип».
Стон, за которым последовало тяжелое, хриплое дыхание.
Боже мой! Скип снова почувствовал, как его охватывает паника. Что они сделали, чтобы спровоцировать это? Неужели они наткнулись на группу убийц, обитающих в отдалённом каньоне? Или на обезумевших ополченцев или на группу параноиков, стремящихся вернуться к земле?
И тут он услышал в темноте ещё один звук. На этот раз он доносился откуда-то сверху.
Он внимательно прислушался, затаив дыхание. Раздался приглушенный скрежет, а затем над головой появился узкий прямоугольник света, расширяющийся, когда отодвинулось какое-то покрывало. Из него вниз вырвался луч света, который совершенно внезапно дал Скипу понять, где он находится: на дне древней кивы, круглого подземного помещения, служившего центром религиозных церемоний индейцев пуэбло. В крыше образовалось квадратное отверстие, и теперь вниз спускалась грубая деревянная лестница. В квадрате света появилось лицо, подсвеченное сзади и безликое.
Обернувшись, Скип увидел, что тело рядом с ним действительно принадлежало Эдисону. Он ужаснулся: мужчина был жестоко избит, лицо побагровело и распухло, кровь запеклась вокруг носа и рта. Его ноги были связаны толстым верёвкой, а рядом небрежно смотана ещё дюжина футов чего-то, похожего на стальной трос. Рубашка была разорвана, а глаза превратились в полуоткрытые щели, ничего не видящие. Боже мой, он выглядел так, будто умирает.
«Что происходит?» — закричал Скип, не в силах сдержать крик. «Зачем ты это делаешь?»
Темный силуэт в квадрате света не двигался, просто глядя на него сверху вниз.
«Моему другу нужна медицинская помощь!»
Никакой реакции. И тут раздался ещё один скрежет, квадрат света превратился в быстро уменьшающийся прямоугольник — и в прохладной темноте снова воцарилась тишина. Голова закружилась, он положил её на землю и снова провалился в беспамятство.
40
ПОСЛЕ ТИХОГО СТУКА И ОТСУТСТВИЯ ответа Корри вошла в больничную палату. Черноволосая женщина сидела на кровати, глядя на пустой экран телевизора, прикреплённого к стене. Она не оглянулась, когда Корри села рядом с кроватью. Без капельниц, подумала Корри, вряд ли кто-то догадался бы, что всего шестнадцать часов назад женщина была тяжело больна обезвоживанием. Её волосы были вымыты и расчёсаны, и, если не считать ужасного солнечного ожога и опухших губ, она выглядела значительно лучше.
Врачи заставили Корри подождать, прежде чем разрешить допрос пациентки, что её вполне устраивало. Она потратила время на опознание женщины. Это было несложно. Исходя из предположения, что женщина была одной из первых учениц Оскарби, Корри получила список и фотографии, собранные агентом О'Хара, и сразу же узнала её. Её имя, кстати, уже всплывало в ходе расследования — Элоди. Бастьен. Что поразило Корри, когда она листала досье, подготовленное О'Харой, так это то, что Бастьен была успешным и уважаемым археологом в собственной частной фирме, занимаясь археологией по контракту для Департамента транспорта Нью-Мексико, занимаясь съемкой и выявлением археологических памятников перед строительством дорог или строительством. Ее родители жили в Санта-Фе, и ее жизнь — по крайней мере, судя по тому, что Корри могла увидеть в досье — была обычной. Холостая, сорок один год, место жительства Санта-Фе, зарегистрирована для голосования, платила налоги, не имела судимостей или даже неоплаченных штрафов за превышение скорости — самая обыденная до крайности. И вот она здесь, только что попыталась совершить ритуальное самоубийство самым странным и безумным способом, какой только можно вообразить. Похоже, она не была близка со своей семьей. И у нее не было парня или романтических отношений — по крайней мере, таких, которые определила О'Хара.
Бастьен не была объявлена пропавшей без вести – возможно, потому, что она отсутствовала ещё недостаточно долго. В надежде убедить женщину заговорить, Корри столкнулась с непростым выбором: стоит ли ей сообщить семье сейчас или подождать? Она отчаянно хотела получить от женщины объяснение, что она делает и почему, и размышляла, поможет ли… или помешает привлечение её семьи. Женщина отказалась от телефона и ни с кем не разговаривала. Обсудив этот вопрос с Шарпом, Корри решила пока не сообщать семье, пока попытается разговорить женщину самостоятельно. Если это не сработает, можно будет привлечь семью.