Градински недоверчиво посмотрел на неё. «Агент Свенсон, я возглавляю группы экстренной помощи уже два десятилетия. Я горжусь своим вторым чувством, когда дело касается доказательств — я знаю, что важно, а что нет. Могу ли я со всем уважением попросить вас дать нам возможность проявить экспертное суждение? Если вы не заметили, у нас очень мало времени».
Она посмотрела в это надменное лицо и точно знала, о чем он думает: «Я не позволю какой-то молодой, зеленой женщине-агенту указывать мне, что делать».
«Ладно», – подумала она. Теперь она понимала, почему Шарп кривился в лёгкой улыбке. Недаром он так уклончиво говорил о Градински, и, зная Шарпа, этот сбор улик был своего рода испытанием. Что ж, она не собиралась поступать, как обычно… то есть выходить из себя.
«Мне известна ваша превосходная репутация», — солгала она, стараясь говорить как можно приятнее. «Вы, вероятно, этого не знаете, но молодые агенты говорят о вашей работе как о практически легендарной. Конечно, обычно никто не сказал бы вам этого в лицо, но дело в том, что мы все надеемся, что именно вы возглавите ERT в их делах». Она изо всех сил старалась, чтобы в голосе не прозвучала ирония. «Я не собиралась вам говорить, но мне повезло, что вы взяли это дело».
Его брови взлетели вверх. «Вот как? Рад это знать». Она увидела, что её жалкая лесть действительно сработала, по тому, как румянец самолюбования залил его щеки.
«Я знаю, что моя просьба несколько нетрадиционна, — продолжила она. — Всё, что я могу сказать в своё оправдание, — это то, что я надеюсь, вы позволите такому новому агенту, как я, самостоятельно принимать решения относительно улик, даже если они ошибочны. Я просто хочу убедиться, что ничего не будет упущено».
«Ну, конечно. Все мы учимся на своих ошибках. Я с радостью подчинюсь».
Она не могла поверить, насколько радикально он изменил свою позицию.
«Мы обязательно соберём эти, э-э, камни. И другие вещи. И всё остальное, что вы можете предложить. Достаточно ли этого?»
«Да, очень ценю. И, — добавила она, — пожалуйста, не забудьте забрать этот наконечник копья, рядом с тазом».
Градински удивлённо обернулся, наклонился и прищурился. «Вы только посмотрите. Какая красота! Конечно, мы её заберём. Умница, агент Свенсон!» И, сияя улыбкой, он нежно похлопал её по плечу.
Корри не знала, смеяться ей или плакать, но ей удалось сохранить кроткое и дружелюбное выражение лица. Она также молча ждала, чтобы убедиться, что Градински действительно собрал указанные ею улики. Она была рада видеть, что он сделал это, причём с максимальным профессионализмом: сфотографировал, нанёс на карту, собрал, опечатал, пометил и упаковал.
5
КОГДА ОНИ ВЕРНУЛИСЬ К МАШИНЕ, солнце уже село, и вечерние сумерки опустились на пустоши, окрасив землю в пыльно-розовый цвет. Короткий палец ведьмы эффектно выделялся на фоне бордового неба, а вдали виднелись ещё несколько столь же свирепых стражей.
Пока бригада скорой помощи грузила улики в фургон, Корри подошла к Шарпу, который сидел под палаткой и пил ледяную воду. С ним был молодой мужчина из племени навахо, одетый в элегантную полицейскую форму и солнцезащитные очки-авиаторы. У него были высокие скулы, короткая стрижка и орлиный нос. Синяя рубашка с короткими рукавами обтягивала грудь, и Корри показалось, что он много времени проводил в спортзале.
«Это детектив-сержант Джек Беналли из полиции Навахо, юрисдикция Краунпойнт», — сказал ей Шарп. «Вы будете с ним взаимодействовать по этому делу. Я всё ему рассказал о вас и о нашем последнем деле в Мансаносе».
Корри пожала ему руку. «Приятно познакомиться».
«Точно так же», — сказал Беналли, вставая. «Прошлой зимой у вас был довольно серьёзный случай. Надеюсь, этот не будет таким… мелодраматичным».
«Я тоже», — сказала Корри.
«Воду со льдом?» — спросил Шарп, протягивая ей бумажный стаканчик.
«Чёрт возьми, да».
Она сделала большой глоток и поставила стакан на стол, обнаружив, что Беналли задумчиво смотрит на неё. «Ты когда-нибудь работала в резервации?»
«Нет. Я новый агент. Меня назначили в Альбукерке всего полтора года назад — до этого я никогда не был в Нью-Мексико».
Он кивнул. «Добро пожаловать в нацию навахо».
«Спасибо. С нетерпением жду возможности поработать с вами». И она действительно так и сделала — Беналли обладала знаниями в этой области, которых ей никогда не достанется за всю жизнь. Она вспомнила слова Шарпа о полиции навахо — о том, как они помогают открывать двери, — и ей пришла в голову идея. «Примерно в четырёх милях отсюда мы проехали мимо трейлера и хижины».
«Вы имеете в виду хоган».
«Точно. Хоган. Там была пожилая дама».
«О да», — сказал Беналли. «Это Эмма Блюбёрд».
«Она там давно?»
«Я думаю, большую часть своей жизни».
«Я подумал, может быть, нам стоит задать ей несколько вопросов. Возможно, она что-то видела, может быть, даже саму жертву, или, возможно, имеет представление о том, что произошло».
Беналли усмехнулся. «Хорошая мысль. Единственная проблема в том, что она держит ружьё у двери и не любит, когда к ней заглядывают Билагаана, то есть белые. Не то чтобы она была предвзята: просто, по её опыту, стук белого человека в дверь редко приносит пользу».
«Может быть, вы могли бы пойти со мной и объяснить ситуацию?»
Беналли улыбнулся. «Она тоже не любит копов. Но мы можем попробовать».
"Когда?"
«Сейчас самое подходящее время».
«Нас не подстрелят?»
Он рассмеялся. «Ружье не заряжено. И в душе она миролюбива. Более того, она ещё и известная ткачиха. В этом хогане она держит ткацкий станок из веток можжевельника. Каждый год она ткёт ковёр из шерсти, состриженной и спряденной с её собственных овец, и окрашивает его растениями и насекомыми, собранными здесь, — и продаёт его. Этим она и живёт».
«Правда? Удивительно».
Беналли пожал плечами. «Если мы не добьёмся с ней успеха сегодня вечером, я могу связать тебя с торговцем, который покупает её ковры. У него есть торговый пост в Краунпойнте».
"Спасибо."
Они вернулись в свои машины, и Шарп последовал за Беналли на своем белом пикапе, на дверях которого красовалась зелено-желтая эмблема полиции Навахо.
Когда Беналли свернул на грунтовую дорогу, ведущую к трейлеру, последние лучи света уже гасли, и на небе начали появляться звёзды. Он остановился недалеко от дома, выключил фары и подождал. Шарп остановился позади него и заглушил двигатель.
«А разве мы не пойдем стучать?» — спросила Корри через несколько минут.
«Нет», — сказал ей Шарп. «В культуре навахо считается невежливым стучать в дверь — ты уже вторгаешься в их личное пространство, подойдя так близко. Она знает, что мы здесь. Мы просто ждём».
Прошли минуты. Корри видела тусклый свет керосинового фонаря внутри трейлера и тень старухи, двигающуюся на фоне задернутых штор. Ещё через минуту дверь наконец открылась, и в ней появилась она, силуэт в жёлтом свете. И действительно, в локте она держала дробовик, дулом вниз.
В этот момент Беналли вышел из полицейской машины и, не приближаясь, помахал ей рукой и поприветствовал на языке навахо. Она крикнула в ответ на навахо, и завязался короткий разговор. Хотя Корри не понимала, что именно, она видела, что разговор не задался. В конце концов, старушка скрылась в доме, хлопнув дверью.
Беналли подошла к их машине и выглянула в окно. «Ну, думаю, это было очевидно. Она не хочет с нами разговаривать и хочет, чтобы мы покинули её территорию».
«Мне жаль это слышать».
Беналли покачал головой. «С ней ты ничего не добьёшься. И, честно говоря, сомневаюсь, что у неё есть какая-то полезная информация. Но, возможно, тот трейдер, о котором я упоминал, сможет тебя протащить».
Они вернулись в свои машины и продолжили движение по ужасной дороге. Добравшись наконец до шоссе, Беналли свернул на юго-запад, в сторону Краунпойнта, а Шарп и Корри направились на юго-восток, в сторону Нагизи и Альбукерке.
Шарп повернулся к ней. «Итак. Как прошли дела с Градински?»
«Отлично. Мы же друзья».
"Действительно?"
«Просто спроси его. Он даже похлопал меня по плечу». Она выдержала короткую многозначительную паузу. «Ну что, я прошла тест?»
Шарп усмехнулся: «В гораздо большем количестве смыслов, чем ты думаешь».
Она посмотрела на него. «Я не понимаю».
Шарп проехал несколько миль, прежде чем ответить. «Корри, после нашего дела на Мёртвой горе — точнее, твоего — я начал думать, что моё наставничество над тобой быстро теряет свою актуальность. Наблюдая за тобой сегодня за работой, я лишь усилил это чувство».
Корри сидела неподвижно, горло пересохло.
«По-моему, вы готовы к — если не сказать лучшего слова — выпускному. Но есть бюрократическая волокита, и нам ещё нужно выждать около пяти месяцев. В глазах ФБР я по-прежнему ваш наставник. Но пока я буду держаться в тени — и посмотрю, как вы справитесь с этим делом самостоятельно».
Шарп всегда был человеком, которого трудно понять, но это было последнее, что Корри ожидала услышать… особенно в начале такого расследования. У неё было такое чувство, будто её только что бросили в глубокую воду. «Сэр?»
«Ты меня слышал. О, я буду за тобой следить, Свенсон. Но я сделаю шаг вперёд, только если увижу, что ты съезжаешь с рельсов… или попросишь моего вмешательства».
Оглядываясь на размытое шоссе, Корри пыталась осмыслить произошедшее и свои чувства по этому поводу. С одной стороны, она привыкла к тому, что наставник поддерживает её и берёт на себя всю ответственность.
С другой стороны: теперь, оказавшись в бассейне, она вынуждена была признать, что вода ей понравилась.
6
СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ в подвале окружного управления Альбукерке была совершенно новой (предыдущая сгорела), и Корри любила в ней работать. Денег на неё не жалели, и она была оснащена новейшим криминалистическим оборудованием, включая сканирующий электронный микроскоп, рентгенограф и многое другое. Предыдущий руководитель лаборатории, занудный старый англичанин, ушедший на пенсию из-за проблем со здоровьем, оставил её единственным экспертом-криминалистом во всём отделении.