Корри помолчала, а затем заговорила: «Ясно. У нас есть пистолет. У нас есть нож. Теперь нам нужен план».
49
С КИП, ОХРАНЯЯ СЕРДЦЕМ УЖАСА, уставился на носилки. Когда одеяло сдернули, он с ужасом увидел, что это вовсе не глава культа. На самом деле, это был даже не человек – по крайней мере, не живой. Это было иссохшее тело, сидевшее в позе лотоса, скрестив ноги, руки сложены, словно в молитве, – гротескно мумифицированное, с кожей бледной, как пыль, и морщинистой, как сушеное яблоко, сморщенные губы оттянуты назад, обнажая ряд блестящих идеально белых зубов. Но самое странное, что на фигуре были толстые очки, чьи сморщенные глаза за ними казались отвратительно увеличенными.
На церемонии открытия по всей группе раздался благоговейный гул. Звук нарастал, пока не превратился в гулкое песнопение. Один за другим все поклонились фигуре, изображая пантомиму поклонения. Помощник Скипа поднял его на ноги и, когда поклоны достигли их места в ряду, заставил преклонить колени, как и остальные.
Затем проводник поднял Скипа на ноги и наполовину потащил, наполовину рванул его вперёд. На какой-то ужасный миг ему показалось, что он мчится ко второму штативу и к мучениям, которые последуют за этим, но затем стало ясно, что его толкают в сторону входа в киву. Он увидел грубую лестницу, торчащую из отверстия.
Без предупреждения охранники столкнули его в яму, он покатился по лестнице вниз, тяжело приземлившись на земляной пол.
Пока он лежал в грязи, полуоглушенный ударом, иглы боли пронзили плечо, на которое он приземлился. Боль вытеснила гнев, сменив его страхом. Он никак не мог выбросить из головы жуткий образ Эдисона: содранный, висящий вниз головой, словно зарезанная корова. Он видел второй штатив — с ним собирались сделать то же самое.
Один из стражников спустился по лестнице и занялся в углу кивы, подбирая факелы, зажигая их и расставляя в подсвечниках по всему интерьеру. Впервые Скип смог как следует рассмотреть киву. Она была ошеломляющей. Стены были покрыты древней фреской, потрескавшейся и выцветшей, изображающей гигантскую змею, чьё тело, казалось, было сделано из перьев и дыма. Она извивалась по кругу, открыв пасть, и клыки изрыгали огненный яд. В ряде ниш, высеченных в стенах кивы, Скип увидел множество доисторических сокровищ: золотые слюдяные горшки; сверкающие обсидиановые наконечники копий и лезвия ножей; костяные флейты; резные фетиши горных львов и медведей; расписные маски качина с гримасничающими лицами; набор луков со стрелами и несколько дубинок. И наконец, в одной из ниш стояла большая чаша, наполненная изумрудно-зелёными камнями-молниями.
Рядом с ним, на троне, сделанном из плит песчаника, сидела фигура в белом.
В тумане страха Скип забыл о предводителе. Он не видел его с тех пор, как процессия вынесла иссохшее тело. Как и когда эта фигура вошла в киву, Скип не знал. Но теперь, когда охранник подтащил Скипа к ногам, стало ясно, что ему вот-вот предоставят аудиенцию.
Он открыл рот, но тут же закрыл его. Изрыгать гнев и ругаться на человека, руководившего сдиранием шкуры с его друга, было, по его мнению, не самой лучшей идеей. Он смотрел на белую фигуру, на чёрные отпечатки ладоней, покрывавшие её тело, словно пятна леопарда. Сквозь прорези для глаз, вырезанные в маске, он видел пару глаз, пристально смотрящих на него – блестящих в свете костра, налитых кровью, с суженными в точки зрачками.
«Зачем…» — начал Скип, чувствуя во рту привкус крови. «Зачем вы так с нами поступаете?»
Нет ответа.
«Ты убил моего друга. Зачем? Ты с него кожу заживо снял! Ты с ума сошел?» Скип понял, что начинает лепетать, но также понял, что борется за свою жизнь. «Мы не хотели причинить вреда. Отпусти меня. Отпусти, и я больше не вернусь… Клянусь».
Фигура в белом пошевелилась и наконец заговорила: «Ты не понимаешь».
Скип, охваченный страхом, с удивлением услышал мягкий, интеллигентный голос.
«Чего я не понимаю?» Если бы этот человек в маске был культурным, он, возможно, смог бы его убедить. Скип должен был поддерживать разговор, искать любую возможность для разговора.
«Ты считаешь, что приехать сюда было ошибкой, — сказала фигура. — Это не так. Тебя вызвали».
Вызвали? Что за чёрт?
«Кем вызван?»
«Клянусь нашим диаблеро».
Господи, это же какой-то сумасшедший культ. Краем глаза Скип заметил приближающегося охранника. Чего им нужно? Власти? Людей, унижающихся и извивающихся у их ног? Нужно было придумать, как отсюда выбраться.
«Меня позвали», — сказал он, уловив смысл слов фигуры. «Ну что ж. Я… я хочу присоединиться».
«Присоединяйся», — медленно повторила фигура.
«Да. Присоединяйтесь. Я… Вы сказали, что меня призвали. Должно быть, на то была причина», — яростно думал Скип. Даже фанатиков можно убедить. В конце концов, человека, выкрашенного в белый цвет, окружали другие последователи. Найдите возможность. «Я могу многое предложить. Я работаю в Археологическом институте. У них есть коллекции, замечательные коллекции. То, что вам нужно».
Фигура молчала. Казалось, он слушал. Воодушевлённый, Скип продолжил:
«И у меня есть знание древних вещей, глубокое знание, которое может помочь вам. Я хочу быть частью всего этого. Стань одним из вас».
«Это действительно твоё желание? Стать… таким, как он?» И мужчина указал на охранника, стоявшего позади Скипа.
«Да. Да». Боже, если бы он мог продлить это, может быть, они бы устроили совет или что-то в этом роде, чтобы решить, может ли он присоединиться. Чем больше времени он сможет выиграть, тем больше у него шансов смыться к чертям…
Эти мысли прервал лидер, рявкнувший охраннику что-то похожее на приказ на непонятном языке.
На глазах у Скипа охранник низко поклонился, отошёл к дальней стороне кивы и вернулся с чем-то, завёрнутым в звериную шкуру. Он протянул это вождю обеими руками и отступил назад.
«Те, кто присоединится к нам, — сказал вождь, держа в руках свёрток из сыромятной кожи, — должны отказаться от своего будущего и выбрать наш путь. Мы дадим вам то, чего не было предложено вашему другу. Вы готовы?»
«Да. Да».
«Мы можем быть уверены в вашей искренности в этом жесте? Если да, то это избавит вас от страданий, которые пришлось пережить вашему другу. Можем ли мы вам доверять?»
«Можешь мне поверить, клянусь, я говорю искренне. Клянусь».
«Очень хорошо». И человек на троне развернул шкуру, обнаружив обсидиановый кинжал, длинный и ужасно острый, похожий на тот, которым сдирали кожу с Эдисона. На самом деле, это был тот самый кинжал: он всё ещё был забрызган кровью.
«В таком случае, — сказал мужчина, — ты должен пожертвовать собой».
Скип не был уверен, что правильно расслышал. «Что?»
«Теперь у тебя есть выбор — пожертвовать своей жизнью. Это мой дар милосердия к тебе — по сравнению с тем, что случилось с твоим другом».
Скип, глядя на сверкающий клинок, почувствовал тошноту. «Ты хочешь, чтобы я… покончил с собой?»
Фигура замерла. «Конечно».
«Нет. Чёрт возьми, нет. Я не это имел в виду».
«Ага. Не так уж и рьяно, в конце концов?»
«Я хочу присоединиться, но не таким образом!»
Какое-то мгновение фигура не двигалась. Очень медленно он снова завернул кинжал и передал его охраннику. Затем, к огромному удивлению Скипа, он поднял руки и снял маску.
50
КОМНАТА ДЛЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ в управлении шерифа округа Рио-Арриба, подумал Уоттс, вряд ли была высокотехнологичным заведением. Она больше напоминала пыльную заброшенную библиотеку, где полки за металлическими полками были заставлены одинаковыми картонными коробками, большинство из которых не открывали десять лет. Для небольшого округа, признавал он, это выглядело как куча хранящихся улик. По крайней мере, никто не мог сказать, что всё в беспорядке; напротив, каждая коробка была маркирована, зарегистрирована и находилась на своём месте, с собственной карточкой три на пять футов в большом старинном дубовом карточном каталоге. Управление шерифа получило грант на компьютеризацию досье в комнате для доказательств, но проект ещё не был завершён. В каком-то смысле это было хорошо: Уоттс знал старую систему хранения как свои пять пальцев, и его немало беспокоило, будет ли работать новая система – или, как он вполне ожидал, не будет работать.
Он зашел в каталог и нашел запись об убийстве Джона Доу, тело которого нашли туристы у слияния рек Галлина и Хама в июле двенадцать лет назад. Он уже знал, что жертва не Оскарби — тело не могло принадлежать Оскарби, потому что один взгляд на вскрытие показал, что оно было на добрых пять дюймов ниже высокого профессора. И ничто другое в жертве не совпадало с Оскарби : возраст, цвет волос, цвет глаз, телосложение и так далее. Это было жестокое убийство. Вскрытие, которое просмотрел Уоттс, показало, что жертву пытали, на его туловище in vivo вырезали спираль, и мужчину так сильно задушили, что его шея была частично разорвана.
По всем этим причинам Уоттс был почти уверен, что это пустая трата времени и не имеет никакого отношения к женщинам, найденным в пустыне. Но, поскольку он обещал Корри изучить улики, он решил всё же бегло их изучить.
Карточка с уликами показала, что дело, к счастью, ограничилось одной коробкой с уликами. Изуродованный Джон Доу был одет только в шорты и не имел при себе удостоверения личности. В карточке было указано, что все улики состояли из нескольких ювелирных изделий и «неопознанных предметов», найденных в карманах.
Уоттс посмотрел на часы. Боже, уже больше восьми, да ещё и пятница, вечер. Примерно в это время его обычно можно было застать играющим в бильярд с друзьями. Вот что он делал для Корри.
Он прошёл по главному проходу комнаты с вещественными доказательствами, сверяясь с номерами; свернул один раз, потом ещё один, и наконец нашёл то место, которое искал. Место было похоже на склеп: тёмное, безмолвное, пахло затхлой бумагой и чистящими средствами. Коробка стояла на высокой полке, вне досягаемости – естественно, – поэтому ему пришлось найти лестницу, перевернуть её и спустить документы. Коробка была лёгкой: по крайней мере, там не так много улик, которые нужно было бы перерыть.