Они карабкались по обломкам, цепляясь за корни и ветки. Наверху Корри посветила фонариком в сторону дороги впереди. Она была ошеломлена: узкий каньон закончился, расширившись, превратившись в ровный луг. Светя фонариком влево и вправо, она видела густые тополя, окаймляющие берега извилистой реки, и изогнутую песчаную косу – островок столь же прекрасный, сколь и маленький.
Нора присоединилась к ней наверху. «Ух ты! Посмотри-ка на это».
«Жаль, что мы не можем здесь остаться, — сказала Корри. — Нам нужно идти дальше».
"Согласованный."
Скип подбежал к Корри, и теперь все трое были на обломках. На дальней стороне был обрыв, и Корри показалось, что спускаться будет очень сложно.
«Это лицо!» — громко сказал Скип. «Не ходи туда».
«Там ничего нет», — сказала Нора.
«Нет», — сказал Скип, хватая сестру. «Не надо. Не надо. Там лицо!»
Нора отмахнулась от него. «Это наркотики, Скип».
«Корри?» — крикнул Скип, и его голос повысился, напряжённый от страха. «Доставай пистолет. Приготовься».
«Ничего особенного», — ответила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражение. «Мне нужны руки, чтобы лазить».
«Позволь мне пойти первой», — сказала Нора. «У меня есть опыт». Она начала пробираться сквозь завалы, завалившие каньон впереди, и вскоре скрылась из виду.
Через минуту Корри повернулась к Скипу: «Ты следующий».
«Я туда не пойду».
Корри глубоко вздохнула. «Хочешь вернуться? И снова встретиться с этим ублюдком в белом?»
Наступила тишина. Затем Скип громко вздохнул и начал спускаться, цепляясь за корни и ветки, цепляясь ногами за покатый склон валуна. Корри наклонилась, чтобы посветить вниз фонариком, но склон был слишком крутым, и он тоже скрылся из виду.
«Чисто?» — тихо позвала она через мгновение.
Нет ответа.
Она перегнулась через край скалы и посветила вниз. Скипа не было видно, как и Норы. Она посмотрела на открытый каньон, но и там их не увидела. С другой стороны, дополнительный свет очков не проникал далеко в темноту.
«Эй», — сказала она, слегка повысив голос. «Где ты?»
Нет ответа.
Очевидно, из-за шума ветра и воды они её не услышали. Она начала медленно спускаться, перебирая руками и ногами. Спуск оказался совсем небольшим – метров пятнадцать. Спуск оказался даже не таким тяжёлым, как казалось сверху. Через мгновение она почувствовала, как её ноги коснулись твёрдого песка. Она облегчённо вздохнула и пошла искать Нору и Скипа.
Она замерла, когда что-то холодное уперлось ей в ухо.
«Не двигайся», — раздался хриплый голос. «А теперь медленно подними руки».
Она подняла руки. Рука скользнула в карман и вытащила «Глок». Затем с неё сорвали очки ночного видения и обыскали более тщательно, изъяв мобильный телефон и значок.
«Хорошо», — сказал голос. «Повернись. Медленно».
Корри обернулась, всё ещё держа руки поднятыми. Вот он, этот сумасшедший ублюдок, весь в белых одеждах с чёрными отпечатками ладоней, направляет свой чудовищный 45-й калибр прямо на неё. А за ним стоит полдюжины мужчин, разрисованных красной краской. Скип и Нора находятся среди них, руки у них уже связаны за спиной, а к горлу приставлены каменные ножи.
«Вы все вернётесь с нами», — сказала фигура в белом. «И мы закончим то, что начали».
55
"ЧТО ЭТО значит, - подумал Уоттс, - что это нехорошо?"
Словно в ответ, вертолёт камнем рухнул вниз, и Уоттс тут же почувствовал, как поднимается с кресла, а ремни безопасности зажали его в воздухе; а затем вертолёт резко взмыл вверх, снова швырнув его на землю. Двигатель издал напряженный, скрежещущий звук, когда вертолёт восстановил равновесие. Уоттс резко приземлился, охваченный внезапно нарастающей паникой. Конечно, он уже попадал в турбулентность на самолёте, но это было совсем другое, совсем другое. Он обнаружил, что его не просто трясёт вверх-вниз, а швыряет во все стороны.
Минута спокойствия прошла, и снова турбулентность обрушилась на вертолёт. Он вцепился в подлокотники сиденья, глядя в окно. Абсолютная тьма – ни единого огня. Поскольку их курс вёл на северо-запад, Уоттс решил, что они сейчас, должно быть, над пустошами Ах-ши-сле-па и бисти, где никто не живёт, кроме нескольких стойких навахо.
«Ребята, — раздался спокойный голос капитана, — у нас тут турбулентность при ясном небе». Он помолчал. «Я попробую обойти её».
Вертолёт снова накренился и сильно тряхнуло. Уоттс был напуган, но ещё больше он боялся показать это. Он сглотнул, надеясь, что они пройдут как можно быстрее. Он ничего не скажет, не задаст вопросов, сохранит на лице безразличное выражение. Он оглянулся на HRT: их лица по-прежнему оставались бесстрастными, но он догадывался, что в их головах, вероятно, крутятся похожие мысли. Он посмотрел на Шарпа, который ёрзал на сиденье, закрыв глаза, словно подыскивая удобную позу для сна.
На самом деле, не о чем беспокоиться, сказал себе Уоттс, наблюдая, как Шарп устраивался на свои места: у ФБР были лучшие пилоты вертолетов, и они бы не летали, если бы это было небезопасно.
А они бы это сделали?
Никто не проронил ни слова, пока вертолёт продолжал гудеть в ночи. Уоттс поднял взгляд и увидел звёзды сквозь лёгкую дымку пыли. Он был знаком с такой погодой в Нью-Мексико: одна из тех странных бурь, что налетают ясной ночью в пустыне, ночью без облаков и дождя — только жестокие порывы ветра и сокрушительная пыль.
Опустив взгляд, он теперь мог различить слабое свечение города на далеком северном горизонте – вернее, два слабых свечения рядом, которые могли быть только Фармингтоном и Блумфилдом. Это означало, что они, должно быть, планировали обойти турбулентность с севера.
«Сколько времени займет этот крюк?» — спросил он пилота.
Трудно сказать. Минут тридцать, может, больше. Проблема в том, что турбулентность в ясном небе не видна на радаре, поэтому я не могу точно определить её масштаб. Именно это и делает её опасной — наряду с восходящими потоками и пылью.
Уоттс откинулся назад, чувствуя, как раздражение смешивается с нервозностью. За тридцать минут с Корри и остальными может случиться многое.
56
СО СВЯЗАННЫМИ ЗА СПИНОЙ РУКАМИ НОРУ и остальных вывели из каньона по, очевидно, скрытой тропе, по которой культисты пробрались вперёд, обошли их и устроили засаду. Нора поняла, что пока они карабкались по расщелине каньона, думая, что сбегают, члены культа, очевидно, разгадали их план и затаились, готовясь захлопнуть ловушку.
Главный культист – фигура в белом – нёс большой фонарь «Маг» в дополнение к револьверу. У нескольких других были налобные фонари, закреплённые на их рыжих волосах. Никто не говорил, кроме Скипа, который – язык которого, видимо, развязался от коктейля из тревоги, обиды и наркотиков – начал нести ругательства. «Вы, ребята, кучка позеров», – громко говорил он. И «Придурки, которые играют в индейцев с каменными ножами и проводят фальшивые ритуалы, якобы постигая мудрость древних, – но современные удобства, такие как фонарики и пистолеты, – это нормально, не так ли?» И «Жаль, что мы расстреляли вашего основателя -мудака, Оскарби, в конфетти». Его игнорировали, пока он не сказал: «Нора, можешь ли ты поверить, что этот клоун в белом, со всеми его страшными отпечатками рук, днём всего лишь сутулый академик по имени Бромли…»
В этот момент фигура в белом резко повернулась и ударила Скипа по голове рукояткой пистолета, отчего тот упал на землю. Двое телохранителей схватили Скипа и подняли его на ноги, ошеломлённого, с залитым кровью лицом.
На мгновение Нора ощутила шок и недоверие. Злобный, кровожадный главарь — это Бромли, тот самый придурок, которого Корри допрашивала? Но почти сразу всё сложилось воедино, и всё стало проясняться. Он не был похож на психически неуравновешенного лидера культа вроде Чарльза Мэнсона — но разве не так всегда говорили о серийных убийцах, когда уже было слишком поздно? А здесь, в этом наряде, — законченный псих.
Скип, под воздействием наркотиков или нет, похоже, немало узнал с момента своего первого пленения. Но оглядываясь назад, это становилось логичным. Оскарби не уехал в Мексику. Он погиб в каньоне. Бромли, должно быть, взял на себя руководство культом. Она на мгновение задумалась, как умер Оскарби. В любом случае, его последователи бережно сохранили его тело, несомненно, подпитывая слухи о его возвращении в Мексику.
Скипа, истекающего кровью и теперь молчащего, вели вперёд по тропе, за ним следовали Нора, Корри и остальные культисты. Тропа шла по краю каньона несколько миль, прежде чем спуститься вниз через скрытую расщелину в скале.
Норе пришло в голову, что с этой точки обзора на краю обрыва кто-то мог заметить пламя на том месте, где разбили лагерь Скип и Эдисон. И кто-нибудь с достаточно мощным биноклем мог бы наблюдать за этим берегом реки — проверить, не пыталась ли она и остальные сбежать в этом направлении.
Расщелина спускалась к каньону через ряд крутых каменных лестниц, искусно проложенных в трещинах и расщелинах скалы – очевидно, это была древняя тропа. Когда они вышли на дно каньона, Нора увидела отблески костра на плато – месте, где проводились ритуалы. Их провели по дну каньона, а затем на вершину. После того, как их доставили к входу в киву, им развязали руки.
Белая фигура — Бромли — указала пистолетом. «Вниз».
Они спустились по лестнице, за ними последовали Бромли и несколько членов культа. Четыре слабо пылающих факела освещали пространство, и Нора на мгновение замерла: на изогнутой стене кивы красовалась фреска с изображением Пернатого Змея из ацтекской мифологии. В резных нишах под карнизом, называемых нишос, хранились различные древние сокровища: керамические кувшины, амулеты, дубинки, костяные флейты, лук со стрелами и другие артефакты, хорошо сохранившиеся и представлявшие неоценимую археологическую ценность. В другом нише, отдельно стоящем, стояла большая расписная керамическая чаша, доверху наполненная празиолитовыми камнями-молниями.