Её резко вернул к реальности Бромли, усевшийся на нелепый трон из песчаника. «Выводите хикури».
Двое сектантов принесли ступку, из которой Бромли извлёк воскообразное вещество и скатал его в большой зеленовато-коричневый комок. Один из членов культа схватил Нору сзади, и она почувствовала холодное лезвие каменного ножа у горла.
«Возьми», — сказал Бромли, вставая и подходя к ней, держа в руке жирный шарик. Она почувствовала, как нож впился ей в кожу. Она открыла рот, и он вложил туда этот отвратительный шарик.
«Прожуй и проглоти».
Нора прожевала эту ужасную штуку, а затем проглотила ее, стараясь не вызвать рвоту, понимая, что это будет означать лишь добавку.
Затем появилась миска какого-то вонючего супа, в котором плавали кусочки дохлых насекомых. «Вот и счастливый сок», — громко сказал Скип.
"Напиток."
Эту же процедуру повторили и с Корри. Скипа оставили в покое.
После этой отвратительной церемонии Бромли отступил назад, глядя на них сквозь свою маску, в то время как его последователи держали ножи у их горла.
«Ну, профессор, — сказала Нора. — Что теперь?»
«То, что сейчас произойдёт, — сказал Бромли, — будет демонстрацией столь невероятной силы, что, даже увидев её своими глазами, вы не поверите». Его голос дрожал от торжества. «Тем не менее, вам будет предоставлена привилегия увидеть её… прежде чем вы перейдёте на высший уровень».
Нора хотела ответить, но тут же осеклась. По его тону и налитым кровью безумным глазам под маской было совершенно очевидно, что этот человек не поддаётся никаким уговорам – ни милосердию.
«Да?» — спросил Скип, всё ещё под кайфом. «А ты пока можешь идти на хер».
Вместо того чтобы нанести ещё один удар, Бромли повернулся к нему: «Даже ты потеряешь дар речи. Но остался последний шаг. Снова свяжите им руки».
Их руки отскочили за спину. Бромли сделал жест, и один из культистов вынул факелы из стенных ниш и погасил их, погрузив киву во тьму. Через мгновение Нора услышала слабый щелчок, затем увидела вспышки зеленого света, когда перед ними начало подниматься шепчущее песнопение. Бромли тер камни-молнии друг о друга, заставляя их сверкать и вспыхивать жутким зеленым светом, пока он пел. Нора знала, что он был безумен — безумен от похоти и власти, которые двигали всеми лидерами культов, ставшими здесь еще более опасными из-за реальной учености Оскарби и сокровищ Галлины, которые окружали их, из которых Бромли почерпнул бог знает что. Но именно это безумие превратило то, что в совершенно ином контексте могло бы показаться смехотворным, во что-то ужасно смертоносное.
Теперь остальные по очереди взяли камни-молнии, и, обходя трех заключенных, они запели хором песнопения. Тихий стук камней и мерцание молний напоминали зеленых светлячков, проплывающих в темноте.
Должен быть выход, подумала Нора. Эти люди не только безумны, но и – за исключением Бромли – потенциально податливы и доверчивы. Это одна из слабостей культов… и это может дать им шанс.
Но что?
57
ЕЩЕ ОДИН УДАР ВЕРТОЛЕТА, отбросивший их всех в сторону, — даже сильнее, чем прежде, — за которым последовало тошнотворное падение, а затем удар гравия об плексигласовый фонарь вертолета, который издавал такой же сильный звук, как дробь.
Внезапно пилот заговорил в наушники: «Мы приближаемся к Галлине, но местность такова, что нас ждёт гораздо более сильная турбулентность. Эти ужасные пылевые бури, возникающие из ниоткуда, могут сеять хаос во всём, от навигации до подъёмной силы ротора. У нас тоже пропадает связь — я то появлялся, то терял связь с базой. Я попробую зайти с другого ракурса. Но, возможно, придётся прервать полёт».
«Это неприемлемо», — сказал Шарп, открывая глаза.
«Как капитан, я буду принимать решение», — последовал холодный ответ.
«У нас там агент, у которого проблемы».
«Я прекрасно это осознаю, агент Шарп».
«Вы сами сказали: мы почти у цели».
Этот короткий разговор оборвался, когда пилот не ответил. Несмотря на нервозность, Уоттс молил Бога, чтобы полёт не прервался. У него было дурное предчувствие того, что сейчас может происходить в каньоне Галлина, и его воображение становилось ещё мрачнее из-за чувств к Корри.
Вертолёт продолжал лететь над тёмной местностью, рыская и кренясь – иногда до ужасающей силы – но всегда умудряясь восстанавливаться. Уоттс не знал, сколько ещё сможет выдержать эту бесконечную кашу. Он пытался заставить себя думать о чём-то другом, кроме как о том, как сплющить себя в огненном шаре. Чистке револьверов. Верховой езде. Поедании острого чили. Когда всё это не сработало, он решил пойти дальше: устроить вечеринку в тогах в особняке Хью Хефнера с фонтанами шампанского и винтажного брюта. Но и это его не отвлекало.
В наушниках затрещал звук, и снова раздался голос пилота: «Я только что получил доклад от наземной команды. В пустошах отслеживается хабуб».
«Что?» — спросил Уоттс.
«Это мощная пыльная буря, которая движется впереди атмосферного фронта. Очень опасная и непредсказуемая».
Разве эта погода и так не была непредсказуемой? «Надеюсь, отмены не будет».
«Пока нет. Они следят за ситуацией и постоянно информируют нас. То есть, когда им удаётся дозвониться, связь всё чаще и чаще обрывается».
Прошло десять минут напряжённого молчания, а затем по внутренней связи снова раздался настойчивый голос пилота: «База только что сообщила, что мобильный телефон агента Суонсона уничтожен».
«Когда?» — воскликнул Уоттс.
«Всего две минуты назад», — сказал пилот.
"Откуда вы знаете?"
«Мобильные телефоны ФБР оснащены спутниковой связью и программным обеспечением для оповещения о чрезвычайных ситуациях», — сказал ему Шарп.
«Каждая минута имеет значение, — подумал Уоттс, — а может быть, и каждая секунда».
«Возвращаемся к зоне высадки», — сказал пилот.
В этот момент вертолёт так сильно тряхнуло, что он перевернулся на девяносто градусов. Роторы взвизгнули, протестуя против резкого изменения давления воздуха, а двигатель, казалось, закашлялся, когда пыль и песок попали в воздухозаборники турбины. Уоттс в панике вцепился в ремни безопасности, когда птица начала вращаться, сначала медленно, со скрежетом двигателей, а затем всё быстрее, закручивая их.
«Стой, стой!» — раздался голос капитана. «Авторотация! Мы падаем!»
Уоттс слышал, как новые волны гравия с грохотом разбиваются о фюзеляж. Он вцепился в ремни безопасности, когда хвостовая балка завертелась и завертелась, начиная бесконтрольно вращаться. Раздался ужасающий рывок, за которым последовал звук рвущегося металла, и сноп искр пронесся за фонарь. Затем кабина накренилась вверх и накренилась ещё сильнее, пока со стоном, похожим на стоны умирающего зверя, не перевернулась набок и не вошла в внезапное, тошнотворное свободное падение, которое – ещё до того, как Уоттс успел подготовиться к удару – резко завершилось ужасающим, резким ударом.
58
КАМНИ-МОЛНИИ наконец-то убрали, и факелы-кивы снова зажгли. Их согнали к лестнице и, поскольку руки были связаны, по одному подняли наверх и потащили к грубо сколоченной треноге, на которой лежало тело Нэша. Рядом с ней теперь стоял не один пустой тренога, а целых три.
Нора смотрела на останки Нэша, теперь уже не опознаваемые, со смесью ужаса, жалости и страха. Сектанты подбросили дров в огонь внизу, снова разжигая бушующее пламя.
Она начинала ощущать действие лекарств, которые им насильно давали. Чувство отстранённости, ощущение, будто она не здесь, охватывало её. Пение превратилось в глухое эхо в ушах. Цвета огня становились ярче, кружащиеся языки пламени, словно клочья оранжевого света, трепетали на ветру. Усталость овладевала её разумом и телом… и, зная, что это приведёт к чувству смирения, Нора изо всех сил старалась с ним бороться.
Она встретилась взглядом с братом. Скип давно прекратил свои саркастические замечания. Его лицо было смертельно бледным в свете костра, покрытым испариной. Он снова лежал на земле, окровавленным, со взъерошенными волосами. Она была потрясена этой почти немыслимой сценой, раздираемая страхом брата и собственным ужасом. Как группа людей, пусть даже с промытыми мозгами, могла сотворить такое с другими людьми? Она почувствовала, как новый всплеск чуждости затуманил её мысли, и в ушах зазвенело; наркотики действительно действовали. Она взглянула на Корри, увидела ужас на её лице, наркотическое изумление в глазах. Как и Нора, она была связана и не могла пошевелиться.
Это был конец.
Несколько культистов окружили Скипа, лежавшего на земле, и схватили его за тонкий трос, прикрепленный к путам на его лодыжках. Трос был перекинут через блок, крепящийся к основанию треноги. Боже мой, их поднимут за ноги, повесят вниз головой над кучами растопки, сдерут с них кожу и сожгут… как Нэша.
И Скип должен был быть первым.
«Нет!» — закричал Скип, когда кабель присоединили. «Отстаньте от меня!»
Но нарисованные фигуры не обращали на него внимания и продолжали свою работу. Он извивался и боролся изо всех сил, но, несмотря на его сопротивление, фигуры начали тянуть трос, ритмично и нараспев, готовясь поднять Скипа.
«Не делай этого!» — закричал Скип.
Ноги Скипа медленно поднялись из положения лежа. Трос зацепился за блок, и они на мгновение остановились, чтобы починить его. Тем временем огонь под телом Нэша, подпитываемый свежими дровами, разрастался. То, что осталось от тела – комок обгоревшей плоти с торчащими обугленными костями – само пылало, раскачиваясь взад-вперёд, словно жуткий маятник, а порывы ветра отрывали горящие куски, которые кружились в тёмной ночи.
«Нет», — сказала Нора. «Нет. Нет».
Шум в голове усилился, а окружающие звуки стали искажёнными, словно её череп превратился в огромную эхо-камеру. Она отчаянно пыталась удержаться за реальность, но эта реальность представляла собой безумный клубок паники и неверия.