«Xuçtúhla!» — выдохнул он. «Xuçtúhla!»
Живой дым снова обвился вокруг него, лаская своими щупальцами. Он открыл рот в беззвучном крике, и язык дыма, казалось, проник в него, овладел его телом. Его голова откинулась назад, глаза закатились, и он сделал судорожный шаг, и еще один, двигаясь, как марионетка, дёргаясь и дергаясь, прокладывая себе путь к краю обрыва. В то же время он начал кричать что-то сквозь рев ветра и пламени. Сначала это было непонятно, но затем Нора начала различать отдельные слова: «День дней… дар преображения… Ксучтула … сквозь портал дыма… черный путь в высший план».
Теперь дым распространялся наружу, разветвляясь яркими молниями, и обтекал стоявших рядом культистов, словно серая жидкость. К удивлению Норы, они подхватили припев, сначала нерешительно, а затем всё громче. Они выстроились за Бромли, распевая: «Наш дар преображения… через портал дыма в высший план…» Их хаотичное движение постепенно становилось скоординированным, по мере того как они устремлялись к краю обрыва, ведомые Бромли.
«Сквозь портал дыма... следуй, следуй...», — скандировал Бромли.
Нора была уверена, что за его командным тоном и песнопениями культистов она слышит другой голос, более глубокий и древний, скорее ощущаемый, чем слышимый, повторяющий тот же припев.
Бромли сделал последний шаг вперед, пошатнулся на краю обрыва, затем резко упал и исчез. Остальные замешкались, но лишь на мгновение; один ушел, затем другой, и через несколько мгновений остальные последовали за ним, переваливаясь через край обрыва и исчезая, сопровождаемые звуками ударов и падений, хрюканья и глухих ударов, когда культисты падали насмерть, ударяясь о скалы внизу. Последнее, что она слышала, был глубокий голос, все еще произносящий… пока он не затих с сухим, злобным смехом, похожим на шелест листьев. Остался только медленный вихрь дыма, который вскоре унесло ветром.
Не оставив после себя ничего, кроме кучи тлеющих углей.
63
НОРА ОТБРОСИЛА флейту и подбежала к Скипу. Он потерял сознание. Трос, удерживавший его в подвешенном состоянии, был зацеплен за кольцо в земле. Она опустилась на колени рядом с ним, схватила трос обеими руками, подняла его с усилием и освободила от крюка. Она осторожно опустила его, осторожно оттягивая висящее тело Скипа вбок и подальше от кучи дров. Как только он оказался на земле, она перерезала путы на его лодыжках, освободила ему руки и быстро осмотрела порезы на спине. Она почувствовала огромное облегчение, увидев, что они были поверхностными – длинные кровоточащие раны, но не глубокими. Существо прервало культистов прежде, чем они смогли начать работу всерьез.
Ее брат лежал на земле и громко стонал, хватая ртом воздух.
"Пропускать?"
Его глаза широко раскрылись.
«Слава богу», — она обняла его. «Теперь ты в безопасности».
Его губы на мгновение замерли, прежде чем он шёпотом произнес: «Они собирались… содрать с меня кожу живьём».
«Их больше нет».
Глаза Скипа широко раскрылись, словно он не мог поверить. «Что…»
«Массовое самоубийство. Все упали со скалы».
Он попытался поднять голову и осмотреться. «Боже мой». Он снова опустил голову. «Они скандировали. Я чувствовал нож…»
Нора нежно положила руку ему на плечо. «Они исчезли. Все».
Дыхание Скипа стало легче, тело расслабилось, он закрыл глаза и снова потерял сознание. Убедившись, что с ним всё в порядке, Нора поднялась и бросилась к Корри, связанной и лежащей на земле в наркотическом тумане.
Когда Нора перерезала путы, приводя её в чувство, Корри ахнула, её глаза вытаращились. С криком она бросилась на Нору, её лицо исказилось от страха.
«Нет!» — закричала она. «Нет…!»
«Полегче». Нора схватила её за запястья, нежно успокаивая Корри. «Полегче. Это я, Нора. Всё в порядке. Всё в порядке».
Корри перестала бороться, пытаясь сосредоточиться. «Нора… Боже мой…
Что... что это было? Господи, я видел, как оно поднялось из дыма и пламени... Я был уверен, что оно убьёт нас всех...
Значит, она тоже это видела. Рациональная часть Норы надеялась, что нет.
«Это всё из-за наркотиков», — сказала Нора, не веря собственным словам, даже когда произносила их. «Всего лишь наркотики».
Корри откинулась назад, её глаза были дикими и растерянными. «Наркотики? Но… это было так реально».
«Всего лишь наркотики», — снова пробормотала Нора.
Вершина горы теперь была спокойна; ветер наконец-то стих; костёр под первым треножником догорел, превратившись в кучу тлеющих углей. От тела Нэша не осталось ничего – только крюк для мяса, свисающий с троса.
У Норы кровь застыла в жилах, когда она услышала звук с края плато — грубое царапанье по шатающимся камням. Кто-то неуклюже поднимался по склону.
Чёрт. Неужели один из культистов выжил после падения и теперь карабкается обратно на плато?
Пистолет… ей нужен пистолет. Где он? Теперь единственным источником света была тлеющая куча углей. Она поднялась на ноги и побежала к тому месту, где Бромли его бросил.
Вот оно.
Она схватила его. Он был чертовски тяжёлым, этот огромный идиотский револьвер. Она поднесла его к красноватому свету и увидела, что в пяти патронниках осталось два патрона. Сжав его обеими руками, она глубоко вздохнула, собралась с духом и подняла револьвер, целясь в сторону, откуда доносились хрюканье и шарканье ног чуть ниже края холма. В тени показалась голова.
«У меня пистолет!» — закричала Нора. «Не двигайся, блядь!»
Внезапная тишина.
«Поднимите руки!» — крикнула она, и собственный голос показался ей странным. «Выйди на свет — медленно — чтобы я тебя видела!»
Господи, голова … Чёрная на чёрном, она была странно продолговатой, с крыльями, нечеловеческой. Сердце Норы снова забилось быстрее.
«Полегче», — раздался знакомый голос. «Это всего лишь я, Гомер. Шериф Уоттс».
Нора, ошеломлённая, прищурилась в темноте. Когда он выпрямился во весь рост и вышел вперёд, в тусклом свете углей, она поняла, что то, что она приняла за голову, на самом деле было просто ковбойской шляпой Уоттса – помятой и сильно потёртой. Сам мужчина выглядел помятым, закопчённым и оборванным, словно побывал в огне.
«Гомер?» Нора опустила пистолет. «Что, чёрт возьми…»
Он медленно повернулся, широко раскрыв глаза, и увидел Корри и Скипа, распростертых на земле, штативы и остатки костров, маски и прочий хлам, разбросанный по вершине холма. Он убрал пистолет в кобуру. «Ну, я ожидал, что буду кавалерией, пришедшей вас всех спасать. Но, вижу, вы и сами неплохо справились».
Теперь Нора услышала другой звук — далекий стук лопастей винта.
Уоттс указал на него. «Вот и остальные». Даже в тусклом свете Нора видела, как Уоттс пытается сдержать шок. Тем не менее, он спокойно с ними разговаривал. «Эти вертолёты увезут вас отсюда прежде, чем вы успеете оглянуться. Мы доставим вас обратно в Санта-Фе и окажем медицинскую помощь. Вы, должно быть, прошли через ад. Но вас подлатают, и всё будет хорошо». Он подошёл и опустился на колени рядом с Корри, которая лежала на земле с широко открытыми глазами и молчала, всё ещё в глубоком шоке. Он взял её за руку и прошептал: «Корри, теперь ты в безопасности. Скоро всё снова будет нормально».
«Может, они и в безопасности, — подумала Нора. — Но всё уже никогда не будет по-настоящему нормально. Никогда».
64
Четыре месяца спустя
НОРА НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛА о ресторане Piscator, недавно открывшемся в районе Сандия-Хайтс к северу от Альбукерке. Но когда Корри неожиданно пригласила её на ужин, она без колебаний согласилась. Ресторан выглядел шикарно, и она подумала, что Корри, вероятно, хочет поблагодарить её за всё, что она сделала… или, возможно, извиниться за то, что снова втянула её в неожиданные и нежелательные приключения.
В любом случае, Нора жаждала наверстать упущенное. За их мучениями последовали обычные действия правоохранительных органов: допросы, дачи показаний, — пока бюрократическая волокита не затихла сама собой. СМИ не подняли шумиху вокруг этой истории — по той простой причине, как она полагала, что фрагменты были слишком разрозненны и причудливы, чтобы их можно было связать воедино. В конечном итоге остались лишь несколько сообщений о самоубийствах в пустыне, несколько некрологов и рассказов о внезапной трагической смерти Эдисона Нэша, богатого молодого коллекционера и любителя археологии, и несколько мимолетных упоминаний об арестах нескольких профессоров Университета Нью-Мексико. Больше ничего не просочилось — и слава Богу.
Она запихнула Скипа в машину и поехала на юг по шоссе I-25. Хотя формально Скипа не приглашали, Нора чувствовала, что не может оставить его здесь. Его травма была сильнее, чем у них, и он гораздо дольше восстанавливался.
Во время его выздоровления Нора осознала больше, чем когда-либо, что значит для нее ее брат. Он был единственным родным, который у нее остался. Лукас Таппан, который должен был вернуться с Восточного побережья на следующей неделе, мог со временем стать ее семьей — это еще предстоит увидеть — но в эти дни она чувствовала себя более защищенной, чем когда-либо. За два месяца, которые он уехал из Института, чтобы поправиться, валяясь дома, наверстывая упущенное из чтения или играя на древней и незаменимой укулеле Мартина, она осознала, насколько сильно он напоминает ей их отца — и также, в определенном смысле, ее покойного мужа, Билла Смитбека. Но после нескольких тяжелых месяцев Скип вернулся к своему прежнему остроумному, почти безответственному «я», живя на своих собственных своеобразных условиях.
«Пискатор» оказался даже лучше, чем она ожидала: элегантный, минималистичный ресторан континентальной кухни, расположенный в тени пика Сандия на небольшой возвышенности над полем для гольфа. Почти сразу же, войдя, она увидела Гомера Уоттса, сидящего за большим круглым столом перед панорамным окном с великолепным видом.