Но самым нелепым проявлением закона было то, что правительство Соединенных Штатов разрешило вполне легально отравлять случайных граждан, чтобы другие оставались трезвыми. Случай с Уилсоном Хикоком неординарен только в том отношении, что состоятельные граждане редко становились жертвами, поскольку старались приобретать спиртное у надежных поставщиков. Вот почему в ту эпоху процветали такие люди, как Аль Капоне: они удостаивались уважения хотя бы за то, что просто не убивали своих клиентов.
Смерть Хикока стала следствием того, что не были продуманы многие практические аспекты запрещения производства и распространения спиртных напитков. Алкоголь ведь использовали и для многих других целей, помимо выпивки. Спирт был (и во многих случаях остается до сих пор) важным ингредиентом растворителей, незамерзающих жидкостей и смазок, лосьонов, антисептиков, бальзамирующих составов и многого другого. Поэтому его необходимо было производить для вполне законных целей. Часть этого легально производимого алкоголя (на самом деле очень большая – шестьдесят миллионов галлонов в год по некоторым оценкам) неизбежно попадала в руки бутлегеров, то есть нелегальных его распространителей. Чтобы сделать промышленный спирт непригодным для употребления внутрь, правительство решило «денатурировать» его, то есть смешивать с ядовитыми добавками, вроде стрихнина или ртути. В результате люди, выпившие такой алкоголь, слепли, становились инвалидами или погибали. Денатурированный спирт, выражаясь словами одного не в меру воодушевленного проповедника запрета на спиртное, стал «новым национальным напитком Америки».
Что касается количества тех, кто погиб, выпив денатурат, то цифры сильно разнятся в разных источниках. Уэйверли Рут и Ричард де Рошмон в своей авторитетной книге «Еда в Америке» пишут, что только в 1927 году от спирта, сделанного ядовитым по приказу правительства, погибло 11 700 человек. Другие источники указывают значительно меньшие числа. Тем не менее, какими бы ни были точные показатели, в любом случае это один из самых странных эпизодов в американской истории, когда правительство разрешало поставлять собственным гражданам ядовитую смесь и обрекало их на смерть от того, что незадолго до этого считалось частью цивилизованного образа жизни и что считалось совершенно законным почти во всех остальных странах мира (и что было совершенно безвредным при умеренном употреблении).
Почти все обстоятельства, связанные с Сухим законом, кажутся либо совершенно бессмысленными и бестолковыми, либо каким-то фарсом. Обязанность за исполнение нового закона была возложена на Министерство финансов США, но оно не обладало необходимыми фондами, штатом квалифицированных сотрудников или хотя бы достаточным рвением выполнять эту обязанность. На выделенные Конгрессом скудные средства так называемый «Департамент запрета» нанял всего 1520 агентов и поручил им невыполнимую задачу – остановить производство и потребление алкоголя среди 100 миллионов граждан (то есть на каждого агента приходилось около 75 000 человек) на площади в 3,5 миллиона квадратных миль, а также следить за контрабандистами на протяжении 18 700 миль сухопутных и морских границ[15]. Федеральное правительство ожидало, что его поддержат местные органы управления, но штаты не спешили вносить свой вклад в общее дело. В 1927 году каждый штат в среднем тратил в восемь раз больше средств на исполнение законов, связанных с добычей рыбы и дичи, чем на исполнение Сухого закона.
Экономические потери были огромны. Только из-за непоступления налогов на спиртное федеральная казна ежегодно недосчитывалась 500 миллионов долларов – почти десятой части общенационального дохода. На уровне штатов потери бывали еще больше. До Сухого закона налоги на спиртное составляли почти половину доходов Нью-Йорка. Неудивительно, что штаты не находили средств в своих сокращенных бюджетах на исполнение закона, от которого они несли одни убытки.
Зато пышным цветом расцвели подпольные бары и салуны. Только в одном квартале в Мидлтауне на Манхэттене насчитывалось тридцать два заведения, где без труда можно было заказать выпивку. Алкоголь обычно даже не старались сильно прятать, так что иногда создавалось впечатление, что никакого Сухого закона нет. В Чикаго продолжало действовать около двадцати тысяч салунов; в некоторых районах бары работали круглосуточно, не скрываясь под посторонними вывесками. В Нью-Йорке число питейных заведений достигло тридцати двух тысяч, то есть их стало вдвое больше, чем до принятия закона.
И, конечно же, никто не следил за качеством распространяемой в этих местах алкогольной продукции. Один химик на государственной службе из Чикаго вылил незаконно распространяемый алкоголь в раковину и с изумлением наблюдал, как он с шипением растворяет фарфор. Желая из любопытства узнать, что же на самом деле содержится в таких напитках, «Нью-Йорк телеграм» наняла химика, чтобы тот протестировал 341 образец напитков, купленных в подпольных салунах Нью-Йорка. В них обнаружились такие вещества, как керосин, никотин, бензин, бензол, формальдегид, йод, серная кислота и мыло. Примерно один из шести образцов представлял серьезную угрозу для здоровья.
Возникает вполне разумный вопрос – как до этого дошло дело? В некоторой степени ответ можно найти, если обратиться к личности внешне невзрачного невысокого мужчины с аккуратно подстриженными усами и в пенсне. Несмотря на заурядную внешность, Уэйн Бидвелл Уилер какое-то время был самым влиятельным человеком в Америке, на которого взирали со страхом, и заодно одним из главных злодеев под маской не в меру рьяной праведности – это, конечно, если не разделять его мнения, согласно которому за желание выпить нужно расплачиваться мучительной смертью.
Уэйн Бидвелл Уилер родился в 1869 году в семье фермера из Восточного Огайо. Там же, на ферме, ему однажды проткнул вилами ногу пьяный работник. И хотя в остальном Уилер, по всей видимости, никак не пострадал от невоздержанности в употреблении спиртных напитков, он, тем не менее, решил полностью искоренить алкоголь из жизни американцев и добивался этого с едва ли не религиозным рвением.
Получив юридическое образование, он стал суперинтендантом отделения Антисалунной лиги (АСЛ) в Огайо и быстро продемонстрировал склонность к политическим манипуляциям. В 1905 году он выступил против популярного губернатора Огайо – человека, избранного с самым большим перевесом голосов в истории штата, которого часто называли будущим кандидатом в президенты, но который, к сожалению, не поддерживал стремление АСЛ сделать штат Огайо «сухим». Этого человека звали Майрон Т. Херрик, и он вскоре на своем опыте узнал, что значит перейти дорогу Уэйну Бидвеллу Уилеру. Будучи мастером пропаганды, Уилер никогда не отходил в сторону от намеченной цели, а целью его было сместить любого политика, который не поддерживал запрет спиртного всем сердцем. Для этого он не гнушался любыми средствами и нанимал частных детективов, чтобы отыскать компромат на недостойных, по его мнению, политиков. Шантаж для него был вполне приемлемым средством добиться желаемого результата.
Единственное, что имело для него значение, – это желание ввести Сухой закон во всей Америке. Если другие группы граждан и общественные организации ставили себе дополнительные задачи (вроде того, чтобы добиться запрета на табак, короткие юбки, джаз или даже регулировать деятельность почтовой службы и провести национализацию коммунальных служб), то Уилер сосредотачивался исключительно на одной цели. По его мнению, пьянство было основной причиной бедности, разводов, финансовых крахов и других зол современного общества.
По сравнению со сверхактивным Уилером мэр Херрик казался слишком слабым политиком, не заинтересованным в общественном благе. Он проиграл в борьбе и никогда больше не избирался ни на одну должность. После него восходящей звездой политики Огайо стал на удивление ничем не примечательный помощник губернатора, Уоррен Г. Хардинг. По всей Америке политики быстро учились поддерживать Уилера и Антисалунную лигу, потому что альтернатива у них была только одна: оставить всякую надежду на переизбрание.
«Уилеризм», как называли политику АСЛ, привел к тому, что во многих штатах торговля алкогольными напитками была запрещена еще задолго до Сухого закона. К 1917 году двадцать семь штатов были полностью «сухими», и еще в нескольких действовали строгие ограничения. Можно было проехать всю страну от Техаса до Дакоты и от Юты до Восточного побережья, не выезжая из «сухой» зоны. Легальная торговля была сосредоточена лишь в нескольких рассеянных центрах иммиграции, преимущественно в крупных городах и промышленных районах с многочисленным населением, заинтересованным в регулярном потреблении алкоголя. В них-то как раз употребление спиртных напитков было глубоко укорененной традицией, и у Антисалунной лиги не было почти никаких шансов изменить местное законодательство или законодательство штата. Но тут Уилеру повезло: началась Первая мировая война.
Поначалу большинство американцев довольствовались ролью удаленных наблюдателей за европейским конфликтом. Но потом Германия допустила ряд тактических ошибок, изменивших общественное настроение. Во-первых, она начала бомбардировки гражданских целей. Все мы выросли в мире, в котором потери среди мирного населения во время войны – обычное явление, но в 1910-х годах намеренное истребление мирных жителей считалось варварством. Когда немцы в порядке эксперимента начали посылать самолеты к Парижу, чтобы они ежедневно в пять часов вечера сбрасывали по бомбе на город, президент Вудро Вильсон пришел в такую ярость, что отослал властям Германии личную ноту протеста.
Затем Германия объявила, что будет атаковать пассажирские суда. В мае 1915 года немецкая подводная лодка потопила пассажирский лайнер «Лузитания», когда тот находился в нейтральных водах у побережья Ирландии неподалеку от Кинсейла. Судно затонуло за 18 минут, забрав с собой 1200 человек. Треть из них были женщины и дети; 128 жертв были американцами, страна которых даже не находилась с Германией в состоянии войны. Возмущение не заставило себя ждать, но Германия еще и усугубила ситуацию тем, что объявила национальный праздник в честь этого убийства, что было почти немыслимо. Доктор Бернард Дернбург, глава германского Красного Креста в США, заявил, что все, кто находился на борту «Лузитании», получили то, что заслужили. Его выдворили из Америки, и ему еще повезло вернуться домой живым.