ром», потому что он специализировался на «играх с больным мячом», как объяснил один журналист. В 1927 году он продемонстрировал отличную игру с ERA 2.28 в 213 иннингах. Другого такого сезона у него уже не выдалось.
Тони Лаццери, второй базовый игрок и иногда шортстоп, играл всего лишь второй сезон, но его уже считали неплохим полевым игроком высшей лиги. Весил он всего 165 фунтов, но удар у него был чрезвычайно сильным. Прежде чем перейти к «Янкиз» в 1926 году, в 1925 году, играя за команду Солт-Лейк-Сити из Лиги Тихоокеанского побережья, он выбил 60 хоум-ранов и набрал 222 приведенных очка.
Особым героем Лаццери стал для американцев итальянского происхождения. В 1927 году итальянец-бейсболист считался очень большой редкостью. В глазах широкой публики итальянцы были в основном либо гангстерами, вроде Аль Капоне, либо анархистами, вроде Сакко и Ванцетти. Неудивительно, что итальянца, отличившегося в самом американском виде спорта, его соплеменники воспринимали едва ли не как бога. Мало кто знал, что он страдал от эпилепсии – и это в те времена, когда эпилептиков часто держали взаперти в лечебных учреждениях – но за все четырнадцать лет игры в высших лигах с ним ни разу не случилось эпилептического припадка на поле. Впоследствии его также включили в Бейсбольный зал славы.
Боб Мьюзел, левый полевой игрок по прозвищу Тихий Боб, славился тем, что иногда целыми днями не произносил ни слова, держался в стороне от своих товарищей и никогда не отвечал на радостные приветствия болельщиков; казалось, что его не трогали ни похвалы, ни упреки. 1927 год и для него выдался очень хорошим, с процентом отбитых ударов 337, с 174 хитами и 103 приведенными очками. С Бейбом Рутом они неплохо ладили, в основном потому, что Мьюзелу нравилось посещать вечеринки. Только он молчал и на вечеринках.
Эрл Комбс, центральный полевой игрок, отличался покладистым нравом, и все его любили. Прежде чем стать профессиональным бейсболистом, он работал сельским учителем в Кентукки. Он не курил, не пил, не ругался и почти все свободное время читал Библию. Возможно, он был самым уважаемым игроком как среди членов команды, так и среди болельщиков, не только надежным центральным игроком, но и одним из ведущих хиттеров всех времен. 1927 год стал лучшим в его карьере: он возглавил список лиги по синглам, триплам и общим хитам; отбил он всего.356 процентов подач. 231 хит сделали его рекордсменом «Янкиз», и он стал одним из членов команды, включенных в Бейсбольный зал славы.
Бенни Бенгофф, запасной кетчер, появлялся всего в 31 игре, но также был довольно популярным членом команды. Он родился в Англии, в Ливерпуле, но вырос в Ниагара-Фоллсе в штате Нью-Йорк. До того, как стать бейсболистом, он готовился к карьере священника. Бенгофф был полностью лысым, причем облысел он при странных обстоятельствах – однажды лег спать с волосами, а проснулся уже без волос. В шутку он иногда проводил рукой по голове, словно приглаживая локоны. Особенно он нравился Бейбу Руту.
Достоин упоминания также и Эдди Беннет, «бэтбой» команды, то есть тот ее член, который подносил биты игрокам. Он был горбуном, и игроки перед матчами дотрагивались до его горба на удачу. Считалось, что он вообще приносит удачу любой команде благодаря своим сверхъестественным способностям. В 1919 году, когда он был бэтбоем «Уайт Сокс», они завоевали вымпел лиги. В 1920 году он перешел к «Доджерсам», и они тоже получили вымпел. В 1927 году он был одним из самых почитаемых персонажей в бейсболе. Судя по некоторым отзывам, он был не столько бэтбоем, сколько «тренером на скамейке», то есть неофициальным помощником менеджера.
Ну и, наконец, главными героями команды были Бейб Рут и Лу Гериг, самая замечательная пара во всей истории бейсбола. Геригу удалось то, что с тех пор не удалось повторить ни одному человеку – выбить столько же хоум-ранов, сколько выбил и Бейб Рут. Вместе в 1927 году они сделали четверть всех хоум-ранов Американской лиги.
Если на то пошло, то Гериг обладал всеми качествами настоящего героя, красивого, приятного в общении, с подкупающей улыбкой, темно-синими глазами и ямочкой на подбородке; он был необыкновенно талантлив, и его тело было словно высечено из гранита. Но при всем этом он страдал от почти полного отсутствия воли и от патологической робости, особенно в отношениях с женщинами. В возрасте двадцати трех лет он все еще жил с родителями, и у него не было подруги. В интервью одному журналу он признался, что иногда курил и пил пиво, но никто никогда не видел, чтобы он делал это на самом деле. Его товарищи по команде Бенни Бенгофф и Марк Кениг пригласили его однажды к себе, чтобы познакомить с девушками. Гериг пришел в костюме, аккуратно выглаженном матерью, и весь вечер тихо просидел на диване, боясь заговорить.
Как и Линдберг, Гериг чурался общества, но если Линдберг был самодостаточен, то Гериг казался неестественно одиноким. Иногда он один гулял в парке развлечений и катался на аттракционах несколько часов подряд. Он уделял мало внимания своему внешнему виду и даже в очень холодную погоду ходил без пальто. Он не хотел, чтобы ему уделяли слишком много внимания, и поэтому Джейкоб Руперт мог платить ему не больше, чем запасным игрокам. Гериг всегда соглашался с любой суммой, которую ему выделял Руперт, а сам Руперт не особенно беспокоился по этому поводу.
Гериг родился в 1903 году в штате Нью-Йорк, в Йорквилле, в семье бедных немецких иммигрантов. На момент рождения, судя по некоторым рассказам, он весил добрых четырнадцать фунтов. (Его мать была довольно дородной женщиной.) В детстве он разговаривал на немецком языке. Отец его редко работал, и, судя по всему, был алкоголиком. У миссис Гериг было еще трое детей, но все они рано умерли, так что Лу остался единственным, поэтому она еще больше привязалась к нему.
Гериг тоже души не чаял в своей матери. Если другие бейсболисты иногда приводили на тренировки своих подружек, то Гериг приходил с матерью. Во время поездок он каждый день писал ей письма. Перед отъездом они целовались и обнимались минут по десять, отчего другим становилось неловко. Во время показательного тура в Японию Гериг почти все свободное время ходил по магазинам и потратил почти все заработанные деньги на подарки матери.
Гериг отличался завидным телосложением и был прирожденным спортсменом. Учась в старших классах, он отбивал бейсбольный мяч сильнее любого другого старшеклассника. Когда команду их школы пригласили в Чикаго сыграть в Кабс-парке, то на девятом иннинге Гериг отбил такой хоум-ран, что мяч перелетел через стену парка и приземлился на Шеффилд-авеню. Таким ударом мог бы гордиться любой игрок высшей лиги. Геригу же на тот момент было всего семнадцать лет.
Той же осенью он записался в Колумбийский университет, где его мать работала уборщицей и поваром в доме братства «Сигма-Ню». Особой успеваемостью он не отличался, и даже завалил экзамен по немецкому, который был его родным языком. Экзамен по английскому он тоже завалил, правда, тригонометрию сдал. Но его неуспеваемость объяснялась скорее плотным графиком, а не недостатком ума и сообразительности. Каждый день ему приходилось вставать на рассвете, убирать в столовой и ехать полтора часа на автобусе. После этого он несколько часов проводил на занятиях, за которыми следовали тренировки по бейсболу или футболу, в зависимости от сезона. После душа и быстрого ужина он возвращался в столовую, чтобы прибрать столы и помыть посуду.
В 1923 году он записался в команду «Янкиз» и через два года стал ее полноценным членом. 1 июня 1925 года он вышел на замену игрока Уолли Пиппа и с тех пор на протяжении четырнадцати лет не пропустил ни одной игры вплоть до мая 1939 года. Всего он принял участие в 2130 последовательных матчах, и этот рекорд продержался шестьдесят четыре года.
Тай Кобб из детройтских «Тайгерс», самый непредсказуемый и неуравновешенный бейсболист, с первой же встречи невзлюбил Герига за его робость, спокойствие и прежде всего за то, что тот всегда пытался сделать сильный удар. С тех пор всякий раз, проходя мимо, Кобб старался как-нибудь оскорбить Герига. Если Гериг стоял на базе рядом с ним, то Кобб подбирался поближе и командовал: «Держи ногу на мешке, Сосиска-Шницель! Куда пошел, тупоголовый немец?» Когда Гериг играл на первой базе, то Кобб сыпал ругательствами в его адрес, сидя на скамейке. Как-то раз Гериг не вытерпел и подбежал к скамейке «Тайгерс», размахивая кулаками; Кобб предусмотрительно спрятался за какого-то игрока повыше, Гериг ударил его головой и тот упал на землю. На Кобба это произвело такое впечатление, что он больше Герига не оскорблял.
Теперь, когда пошел третий год игры Герига в высшей лиге, стало ясно, что он вполне может превзойти результаты Рута 1921 года. Еще больше была вероятность, что он побьет рекорд Рута по количеству сделанных хоум-ранов. За последние 20 игр – то есть с того самого дня, когда Линдберг так и не доехал до стадиона «Янки-Стэдиум» – Рут выбил 5 хоум-ранов, что было более или менее нормально для него. Гериг в тот же период выбил 14 хоум-ранов, в том числе три в одном матче в бостонском Фенвей-парке, что никто никогда раньше не делал. Если бы он продолжил играть в таком темпе, то за полный сезон сделал бы более сотни хоум-ранов.
Четвертого июля, в двойном матче против вашингтонской команды, Гериг выбил еще 2 хоум-рана, включая «гранд-слэм». Под конец дня за его плечами было уже 28 хоум-ранов, тогда как у Рута – 26. Никто еще так близко не подбирался к рекорду Рута. Началась первая в истории бейсбола великая гонка за хоум-ранами, и дух соперничества так и витал в воздухе.
Но несмотря на то, что Рута и Герига считали соперниками и что характеры их были полностью противоположными, сами они оставались хорошими друзьями. Гериг часто приглашал Рута к себе в дом, где миссис Гериг потчевала его разными блюдами и, согласно некоторым биографиям, разговаривала с ним по-немецки. (На самом деле, как вспоминала сестра Герига, Бейб совсем не говорил по-немецки.) «Я полюбил этого немца, как брата», – писал Рут с искренней теплотой в своей биографии. Он, как и множество болельщиков, восхищался достижениями Герига, а Гериг, со своей стороны, был рад, что играет в той же команде, что и Рут. Особенно его умиляло великодушие Рута. «Просто невозможно завидовать такому бескорыстному человеку, как Рут», – говорил он журналистам.