На следующий день Шарки лег в больницу из-за множественных внутренних кровотечений. К счастью, он быстро поправился, но все равно это было очередное напоминание о том, что Демпси еще рано списывать со счетов и что удары у него еще достаточно мощные.
На следующий после матча между Демпси и Шарки день Чарльз Линдберг начал свой национальный тур и прибыл в Бостон, причем довольно необычным образом. Долетев до только что открывшегося Бостонского аэропорта (на его месте сейчас находится аэропорт Логан), он пересек Бостонскую гавань, держась чуть выше воды, и в последний момент взмыл в воздух, завис на несколько мгновений, грациозно перевернулся на бок, сделал дугу и приземлился точно перед ангаром – и это на самолете, у которого не было тормозов и переднего обзора. Восхищенные крики толпы можно было слышать в парке Бостон-Коммон в трех милях от аэропорта.
В центре Бостона собралась огромная толпа – «величайшее скопление людей, когда-либо стекавшихся в центр города, чтобы поприветствовать отдельного человека или почетных гостей», как писал один комментатор. Несмотря на то что собравшиеся были настроены благожелательно, в такой массе народа стихийно возникла давка. Корреспондент «Нью-Йорк таймс» сообщал о том, что когда по улице поехала колонна с автомобилем Линдберга, «стоявшие в центре люди оказались сдавленными со всех сторон… многие женщины и дети упали в обморок, и от более серьезных травм их спасло только то, что тела других людей поддерживали их в вертикальном положении; их не растоптали только благодаря такой тесноте».
Двух солдат и полицейского, которые пытались помочь одной женщине, самих унесла толпа, словно волна во время прилива. Другие старались не попасть под колеса медленно передвигающегося кортежа. Можно назвать чудом тот факт, что никого не задавили и никто не задохнулся. Тем не менее один мужчина скончался от сердечного приступа, и более чем сотне человек пришлось оказать первую медицинскую помощь на полевых станциях в парке. Четырнадцать человек были доставлены в больницу, и, как писал корреспондент «Таймс», «они вернулись домой с синяками и в порванной одежде».
Такие встречи ожидали Линдберга почти повсюду. Со всех сторон его теперь окружала толпа, возбужденная, страстно желавшая прикоснуться к обожаемому герою или хотя бы взглянуть на него краешком глаза. Постепенно он начал понимать, что обратного пути к безвестности не будет. Такой теперь была его жизнь.
Казалось, уже никакое событие не сможет отвлечь от Линдберга назойливое внимание публики. Но как раз тогда, когда его приветствовала восторженная толпа, в расположенной неподалеку тюрьме (заключенные могли даже слышать приветственные крики) сидели два скромных итальянских анархиста, ожидавшие казни за убийства, которые, по мнению многих миллионов человек по всему миру, они не совершали.
Их звали Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, и им предстояло стать героями очередного громкого скандала.
АвгустАнархисты
«Я никогда не знал, никогда не слышал и никогда не читал о чем-то настолько жестоком, как этот суд».
20
Солнечным и прохладным апрельским днем 1920 года, около 3 часов пополудни, двое служащих обувной фабрики Слейтера и Моррила в Саут-Брейнтри в штате Массачусетс шли по пыльной петляющей дороге, направляясь из здания управления фабрики на Железнодорожной авеню в отдельное здание, находившееся в двухстах ярдах на Перл-стрит. Фредерик Парментер был кассиром, Алессандро Берарделли был его охранником. Они несли 15 776 долларов 51 цент наличными в двух металлических чемоданах – недельную зарплату пятисот служащих фабрики. Их путь проходил мимо здания другой фабрики, Райса и Хатчинза, занимавшей пятиэтажное здание, мрачно нависавшее прямо над дорогой.
Едва Парментер и Берарделли миновали фабрику Райса и Хатчинза, как к ним подошли двое мужчин и потребовали отдать чемоданы. Не успел Берарделли ответить, как один из грабителей трижды выстрелил в него. Берарделли упал на колени и руки, закашлялся кровью, с хрипом втягивая в себя воздух. Затем стрелявший повернулся к застывшему в ужасе Парментеру и выстрелил в него. Получив серьезное ранение, Парментер упал на чемодан и попытался проползти по направлению к улице, инстинктивно стремясь убежать. Один из грабителей – из показаний свидетелей неясно, кто из двоих (а возможно, и некий третий вооруженный человек) – шагнул вслед за Парментером и хладнокровно выстрелил ему в спину. Потом человек с оружием – опять же, свидетели не уточняли, кто именно – повернулся к Берарделли и прикончил его двумя выстрелами.
Тут к нападавшим подъехал автомобиль синего цвета, в котором сидели два или более сообщников, и нападавшие вскочили в него; после чего машина проехала железнодорожный переезд. Сидевшие в ней время от времени стреляли по сторонам. Весь инцидент занял не более минуты. Доказательством того, насколько быстрым и шокирующим было это ограбление, служил тот факт, что свидетели не могли прийти к общему мнению даже относительно того, сколько было нападавших и кто конкретно из них стрелял.
Никто тогда не подозревал, что это хладнокровное, но вполне обыкновенное убийство, совершенное на окраине Саут-Брейнтри, привлечет внимание всего мира и станет самым громким убийством 1920-х годов. В наши дни мало что осталось от сцены того преступления. Фабрики давно снесены, как и небольшие ресторанчики и лавки вдоль улицы. Брейнтри давно уже превратился из фабричного города в тихий пригород в двенадцати милях к югу от Бостона. Перл-стрит теперь шоссе в несколько рядов со светофорами на каждом перекрестке. На месте, где стреляли в Парментера и Берарделли, стоит местный торговый центр «Перл-Плаза», а по соседству с ним – супермаркет «Шоу» и склад «Макс». Возле моста через железную дорогу, которого не было в 1927 году, расположен небольшой памятник в честь двух жертв преступления, сооруженный в 2010 году на его девяностолетие.
Берарделли скончался на месте. Ему было сорок пять лет, и он был родом, как и двое осужденных за его убийство, из Италии. Он проработал на фабрике Слейтера и Моррила около года и оставил после себя жену с двумя детьми. Парментер умер в больнице Куинси на следующее утро. Это был регулярно посещавший церковь тихий мужчина, которого многие рабочие считали своим товарищем. Он также оставил жену с двумя детьми. Это все, что известно о жертвах.
Автомобиль, угнанный «Бьюик», через два дня нашли в местечке под названием Мэнли-Вудс. Полиция тогда искала исполнителей похожего, но неудавшегося ограбления в Бриджуотере, происшедшего за день до Рождества. Начальник полицейского участка в Бриджуотере, «шеф» Майкл И. Стюарт, по неким причинам, которые не были изложены в документах следствия, решил, что в обоих случаях виноваты итальянские анархисты. Выяснилось, что рядом с тем местом, где была брошена машина, проживает человек радикальных взглядов по имени Ферручо Коаччи, и поэтому он стал главным подозреваемым. Как насмешливо писал позже «Нью-Йоркер», шеф Стюарт, очевидно, решил, что «после ограбления и убийства убийца, что вполне логично, решил оставить автомобиль практически перед своей дверью».
Хотя Стюарт и считался начальником отделения полиции, имевшим в своем распоряжении некий «контингент», на деле этот контингент составлял только его работавший на полставки помощник. Сам Стюарт никогда специально не учился расследовать убийства, и у него почти не было опыта расследования серьезных преступлений. Именно поэтому, скорее всего, он так рьяно и взялся за это дело. В конце концов, такой случай выпадает только раз в жизни.
Коаччи быстро был вычеркнут из списка подозреваемых: он уехал обратно в Италию. В том доме теперь проживал некий Марио Буда, и Стюарт, следуя своей неподражаемой логике, перенес подозрения на него. Узнав, что Буда оставил машину на починку в гараже Элм-Сквер в Западном Бриджуотере, Стюарт приказал владельцу гаража позвонить сразу же, как к нему зайдет Буда.
Звонок раздался три недели спустя, вечером. Владелец гаража сказал Стюарту, что к нему заходили Буда и еще трое мужчин, но они тут же ушли, потому что автомобиль еще не был готов. Буда и один мужчина уехали на мотоцикле с коляской, а двое других ушли пешком и, скорее всего, собирались поехать на трамвае в Броктон. Стюарт позвонил в броктонский участок, и когда трамвай остановился в Броктоне, в него вошел полицейский, осмотрел немногочисленных пассажиров и задержал двоих итальянцев, которые выглядели слегка беспокойными: Бартоломео Ванцетти и Николу Сакко. У них обнаружили два заряженных пистолета и много патронов, в том числе и для другого оружия. Еще у них с собой была анархистская литература.
Для шефа Стюарта этого было достаточно. Хотя никто из задержанных ранее никогда не привлекался по подозрению в совершении преступления и хотя у Стюарта не было никаких доказательств, что кто-то из них был в Саут-Брейнтри на момент ограбления, он обвинил их в убийстве.
Та эпоха была не слишком хорошим временем для иностранцев или людей радикальных взглядов, а сочетание этих качеств было и вовсе опасным. Америка тогда как раз переживала «Великую красную угрозу». В 1917 и 1918 годах Конгресс принял ряд печально знаменитых законов, в частности закон «О шпионаже» и закон «О подстрекательстве к мятежу». Они предусматривали суровое наказание для тех, кто почти в любой форме высказывал неуважение к американскому правительству, включая его символы – флаг, военную форму, исторические документы и все, что могло быть сочтено отражением величия и славы Соединенных Штатов Америки. Законы эти исполнялись с невиданным рвением. «Граждан сажали в тюрьму за то, что они критиковали Красный Крест за своим обеденным столом», – писал один комментатор. Одному священнику из Вермонта дали пятнадцать лет за то, что он раздал полдюжины пацифистских листовок. В Индиане присяжные всего за две минуты оправдали человека, убившего иммигранта за то, что тот плохо отзывался об Америке.