Если издатель из Лайврайта получился великолепный, то бизнесмен из него был никакой. Он раздавал авансы направо и налево, нанимал больше сотрудников, чем было нужно, и платил им больше, чем следовало. Из-за непродуманных финансовых решений в 1927 году «Бони и Лайврайт» получило доход только в 1203 доллара, и над ним нависла угроза закрытия.
Лайврайт усугубил положение неразумными инвестициями, преимущественно в фондовый рынок и в бродвейские постановки. В том же 1927 году с неожиданной стороны пришло и его временное спасение. Из Лондона он привез пьесу «Дракула», которая пользовалась там большим успехом. Для американской постановки он выбрал малоизвестного актера венгерского происхождения по имени Бела Лугоши. Хотя Лугоши и прожил к тому времени в Америке шесть лет, он почти не говорил по-английски и заучивал свои реплики на слух, что придавало им весьма занятную интонацию. Актерскую карьеру Лугоши начал с романтических ролей, но в 1926 году он сыграл роль злодея в небольшом фильме с запоминающимся названием «Дьявол в сыре». Видимо, благодаря этому он и получил роль Дракулы. Впервые постановка «Дракулы» была представлена публике 19 сентября в Театре Шуберта в Нью-Хэйвене, штат Коннектикут. После двух недель удачных предварительных показов, «полноценная премьера» прошла в нью-йоркском театре «Фултон» 5 октября – как раз на сорок пятый день рождения Лугоши. Пожалуй, один из самых лучших рекламных трюков Лайврайта, которые ему когда-либо приходили в голову, заключался в том, чтобы на каждом спектакле присутствовала медсестра, которая должна была оказывать помощь тем, кому станет плохо. Это должно было убедить зрителей в том, что пьеса действительно очень страшная. Трюк сработал блестяще. Пьеса «Дракула» пользовалась огромным успехом; целый год она шла в Нью-Йорке, а после еще два года в разных театрах страны, позволив Лайврайту получить столь необходимые ему средства.
Она также прославила Белу Лугоши, который всю оставшуюся жизнь играл Дракулу. В 1931 году он снялся в первом фильме, посвященном этому знаменитому вампиру, а после и в многочисленных продолжениях. Почти тридцать лет, в течение которых он сменил пять жен и пристрастился к наркотикам, Лугоши нигде больше не снимался. Он настолько вжился в роль, что в 1956 году его хоронили одетым, как граф Дракула.
Для самого же Хораса Лайврайта Дракула оказался лишь временным подспорьем, а не решением финансовых проблем. Его издательство разорилось в 1933 году, но к тому времени успело сделать свое дело. Благодаря почти исключительно Кнопфу и Лайврайту в конце 1920-х годов издательский рынок Америки стал гораздо более смелым и космополитичным, чем за десять лет до этого.
После не слишком громкого начала сезона к осени оживился и Бродвей. В сентябре проходили репетиции двух пьес, достойных упоминания. Первая из них – мюзикл «Забавная мордашка» на музыку и слова Джорджа и Айры Гершвинов, в котором участвовали Фред и Адель Астер и Бетти Комптон, любовница мэра Джимми Уокера. Мюзикл пользовался огромным успехом и был показан 250 раз. Среди его известных номеров: «Моя единственная» (My One and Only) и «Это чудесно» (‘S Wonderful). На волне всеобщего энтузиазма в постановку была введена и роль «похожего на Линдберга авиатора». (Фильм 1957 года сильно отличается от этого мюзикла, и никакого авиатора в нем нет. В нем также сохранились только четыре изначальные песни.)
Но более заметное влияние на театральную жизнь оказал мюзикл «Плавучий театр» (Show Boat), посвященный жизни на Миссисипи. Как заметил один театральный историк: «История американского музыкального театра, говоря вкратце, делится на две эры – до «Плавучего театра» и после».
«Плавучий театр» был поставлен по вышедшему годом ранее одноименному роману Эдны Фербер, которая только незадолго до этого прославилась, как писательница, хотя в 1927 году ей исполнилось сорок два года. Она родилась в Эпплтоне, штат Висконсин, в семье еврея-лавочника. Невысокая пухлая женщина, она никогда не выходила замуж и никогда ни с кем не вступала в романтические отношения, отличаясь острым языком. Однажды писатель Майкл Арлен, известный своей манерностью, увидев ее в двубортном пиджаке, сказал: «А ты, Эдна, выглядишь, почти как мужчина», на что Фербер ответила: «То же самое можно сказать и о тебе, Майкл». Благодаря своему остроумию она стала членом «Алгонкинского круглого стола» – неформального клуба, собиравшегося по выходным в отеле «Алгонкин» – и стала сотрудничать с Джорджем С. Кауфманом, вместе с которым они написали ряд комедий.
Но какой бы одаренной Фербер ни была в области комедий, серьезная литература ей не давалась. Джон Лар назвал роман «Плавучий театр» «уморительной антологией дурного стиля». В качестве примера склонности Фарбер писать, «словно подросток на таблетках для похудания», Лар приводит следующий отрывок: «Сама Миссисипи была темно-рыжим тигром, взбешенным, яростным, кровожадным, бьющим длинным хвостом, царапающим жестокими когтями и погружающим свои клыки глубоко в берег, чтобы поглотить одним махом землю, дома, деревья, скот, даже людей». Но тогда была другая эпоха и многие считали книгу очаровательной. Среди них был и композитор Джером Керн, который едва уговорил Фербер сделать на ее основе мюзикл. Фербер сомневалась в успехе затеи, но разрешила ему попробовать. В результате получилось то, что историк театра Джеральд М. Бордман назвал «пожалуй, самым удачным и оказавшим самое большое влияние бродвейским мюзиклом за все время».
Керн родился в Нью-Йорке в 1885 году (в тот же год, что и Эдна Фербер) в семье преуспевающего бизнесмена и получил хорошее образование. В Нью-Йоркском музыкальном колледже он изучал теорию музыки и композиции, но первые шаги в своей карьере он сделал в коммерческой музыкальной индустрии – на «Улице жестяных сковородок». Его специальностью было переделывать песни для импортируемых пьес – «интерполяции», как они тогда назывались; позже он стал писать и свои собственные сочинения. Любопытно, что Керн мог так никогда и не прославиться. В мае 1915 года он купил билет на «Лузитанию», которой суждено было выйти в свой последний путь, но проспал отправление.
Для Бродвея двадцатые годы были необычайно плодовитой порой. В год в среднем выходило около пятидесяти новых мюзиклов. Керн тоже отличался плодовитостью. В одном только 1917 году он написал музыку для пяти новых пьес и несколько отдельных песен. Вместе с тем он строил и более обширные планы. В том же году он писал: «На мой взгляд, музыкальные номера должны передавать действие пьесы и отражать характеры персонажей, которые их исполняют». Сейчас это кажется само собой разумеющимся, но для того времени было настоящим революционным открытием, и эта концепция в полной мере проявилась как раз в «Плавучем театре».
Керну было просто необходимо сочинить настоящий хит. В 1927 году он уже потерпел одну неудачу. Мюзикл «Счастливчик», вышедший 22 мая, получил неоднозначные отзывы и закрылся через два месяца (как раз в тот день, когда Линдберг приземлился в Париже). Во всей пьесе была только одна примечательная песня, «Весна здесь», но Керн ее не опубликовал, и сейчас она считается утраченной. Из последних его произведений хитом можно было назвать только «Солнечный». Другие, в основном, разочаровывали. «Дорогой сэр» закрылся через пятнадцать представлений. Так что от успеха «Плавучего театра» зависело многое.
Сюжет музыкальной пьесы был довольно сложным, он охватывал сорок лет и затрагивал крайне щекотливые расовые темы – вряд ли его можно было назвать подходящим для развлекательного представления. Репетиции «Плавучего театра» начались на второй неделе сентября, почти за три месяца до его запланированной премьеры на Бродвее, что было больше обычных сроков для мюзиклов; но того требовал сам размах пьесы. Над музыкой работал Керн, слова песен и диалоги писал Оскар Хаммерстайн, хореографией заведовал Сэмми Ли, а декорации придумывал Джозеф Урбан. Премьера состоялась 15 ноября в Национальном театре Вашингтона, после чего мюзикл был показан в Филадельфии и, наконец, 27 декабря – в новом театре Зигфельда. Для этого пришлось потесниться «Рио-Рите», которую так и не досмотрел Чарльз Линдберг. Повсюду «Плавучий театр» пользовался ошеломительным успехом.
Как писал Лар в 1993 году: «До тех пор на американской сцене не ставилось ничего подобного». Постановка «Плавучего театра» ознаменовала собой рождение нового жанра мюзикла, в котором сюжет, песни, танцы и декорации составляют единое целое, как и задумывал Керн еще в 1917 году.
«Плавучий театр» был рискованной постановкой во многих смыслах. Прежде всего это касалось изображения отношений между белыми и черными, в том числе и смешанных браков; в пьесе просматривалась симпатия к тяжелой участи чернокожего населения Юга. Всего в ней было задействовано девяносто шесть певцов, в равной степени белых и чернокожих; она стала первой пьесой в истории американского театра, в которой чернокожие и белые пели вместе на одной сцене. Всего за три года до этого, когда стало известно, что в пьесе Юджина О’Нила «Крылья даны всем детям человеческим» черные дети как ни в чем не бывало играют наравне с белыми, прокурор округа Манхэттен приказал полицейским остановить ее показ. Так что уже в одном этом отношении «Плавучий театр» был необычен для того времени. Он был призван не только развлекать, но и привлекать внимание публики к серьезным вопросам.
Шесть песен пьесы известны и поныне: «Ol’ Man River», «Can’t Help Lovin’ Dat Man», «Bill», «Make-Believe», «Why Do I Love» и «You Are Love». Песня «Ol’ Man River» получилась на удивление похожей на уже существующую песню «Long-Haired Mamma», опубликованную годом ранее. По крайней мере, к такому мнению пришел ее автор, композитор Мори Мэдисон, подавший на Керна в суд. Дело удалось решить во внесудебном порядке.
Благодаря своему сюжету пьеса сразу же стала однозначным хитом. В ней речь шла не только о межрасовых браках, но и об азартных играх и о разводах. Шла она очень долго и заканчивалась не ранее половины двенадцатого ночи, но зрители стекались толпами. Некоторые из них были растроганы до слез. Всего за первую неделю прибыль составила 50 тысяч долларов.