Альфонсо Капоне родился в Бруклине в январе 1899 года. Его отец, по профессии парикмахер, эмигрировал из Италии и в конечном счете открыл в Америке свою собственную парикмахерскую, чем могли похвастаться далеко не все иммигранты. Он так и не выучил английский язык, но был добропорядочным гражданином и, насколько известно, никогда не нарушал закон.
Альфонсо был его пятым сыном и первым, родившимся в Америке. Старший брат Альфонсо, Винченцо, сбежал на запад в 1908 году в возрасте шестнадцати лет. Через год семейство Капоне получило от него письмо, отосланное из Канзаса, и больше никаких вестей от него не поступало. Как сейчас известно, Винченцо впоследствии стал «агентом Сухого закона» под именем Ричард Харт и по прозвищу «Два пистолета». Эту фамилию он взял в честь игравшего ковбоев артиста Уильяма С. Харта и одевался соответствующим образом – шляпа «стетсон» на голове, жестяная звезда на груди и две кобуры за поясом с заряженными револьверами. Летом 1927 года, по странной прихоти судьбы, он находился в Южной Дакоте и работал личным охранником президента Кулиджа.
Юный Аль пошел по совсем другой дорожке. После того как его выгнали из школы за то, что он ударил учительницу (как он никогда не забывал уточнить, она сама первая его ударила), он стал подручным бруклинского рэкетира по имени Джонни Торрио. Сдержанный и осмотрительный Торрио сделал организованную преступность в полном смысле организованной. Особенно ему удавалось подчинять себе отдельные сферы торговли или бизнеса. Так, например, ему должны были платить определенную сумму все продавцы мороженого, получая в обмен монополию на торговлю в отдельном районе, что позволяло им поднимать цены. Любой, кто покушался на монополию, рано или поздно узнавал, что его контору взорвали или определили на снос; часто недовольные оказывались со сломанными ногами или другими частями тела. На пике своей карьеры Торрио контролировал около двух сотен различных предприятий, в основном в сфере обслуживания и мелкой торговли. Даже чистильщики обуви должны были платить ему 15 долларов в качестве первого взноса и по 2 доллара каждый месяц.
В 1920 году по не вполне понятным причинам Торрио решил оставить Бруклин и начать все сначала в Чикаго. Первым делом он постарался разобраться с гангстером по имени «Большой Джим» Колоссимо (который, по некоторым сообщениям, был дядей Торрио, а по другим – просто товарищем) и захватить его бизнес. Некоторое время дела у него шли хорошо, но потом возникли споры с другими гангстерами из-за сферы влияния. В 1925 году, в один морозный январский день, Торрио помогал своей жене донести покупки до автомобиля, когда к нему подошли два члена банды соперников и выстрелили в него пять раз с близкого расстояния. Торрио выжил, но решил, что с него достаточно. Он передал руководство над всеми своими операциями в Чикаго Аль Капоне и ушел на покой. Так началась самая знаменитая эпоха беззакония в истории Америки.
Первое, что всегда поражало в Аль Капоне, – это его возраст и его невысокий рост. На момент передачи власти со стороны Торрио ему было всего двадцать пять лет (столько же было Линдбергу, когда он прилетел в Париж), а вся его карьера в роли главаря мафии продлилась с весны 1925 года по конец 1927 года. Еще в 1926 году чикагские газеты иногда ошибочно называли его «Капони» или «Капрони». Летом 1926 года один журналист из «Чикаго трибюн» назвал его «Лицом со шрамом», и так родилась легенда.
Другой журналист, из журнала «Тайм», в красках описывая внешность Капоне, упомянул «отметину на одной из смуглых щек» («Тайм», как видно, все никак не мог насытиться словом «смуглый») – «напоминание о лезвии неаполитанской каморры». На самом деле Капоне получил этот шрам в одном из баров на Кони-Айленде, когда пьяный наклонился к посетительнице и сказал: «Дорогуша, у тебя замечательная задница, и это комплимент». К сожалению для него, девушка пришла в бар с братом, который, желая отстоять честь сестры, схватился за нож и полоснул им по лицу Капоне, оставив два отчетливых шрама на левой щеке и один побледнее на шее. Капоне они не нравились, и он всегда старался их скрыть вплоть до того, что пудрился тальком.
Никто не сомневается, что Капоне был способен на насилие, но, пожалуй, стоит заметить, что знаменитый и часто упоминаемый случай, когда он на одном обеде забил до смерти бейсбольной битой двух гостей, – полнейшая выдумка. Впервые этот эпизод описывается в книге «Наследие Аль Капоне» Джорджа Марри, вышедшей в 1975 году. За предыдущие полстолетия никто о нем ни разу не упомянул, а ведь вряд ли другие гости могли бы забыть о таком поразительном убийстве. Капоне часто приписывали фразу: «Доброе слово и пистолет способны сделать больше, чем просто доброе слово», но, похоже, это тоже вымысел.
Пусть в Чикаго двадцатых годов и царила преступность, но по убийствам он занимал далеко не самое первое место. Со средним показателем 13,3 убийства на сто тысяч человек он, конечно, обгонял Нью-Йорк (6,1), Лос-Анджелес (4,7) и Бостон (всего 3,9), но уж, несомненно, жить в нем было не так уж опасно, как в Детройте (16,8) или в любом крупном городе на Юге. В Новом Орлеане этот показатель составлял 25,9 на сто тысяч, в Литл-Роке – 37,9, в Майами – 40, в Атланте – 43,4, а в Шарлотте – 55,5. Всех далеко позади оставлял Мемфис с показателем 69,3. Для сравнения, средний показатель в современной Америке, о чем вам, вероятно, будет приятно узнать, составляет всего 6 убийств на тысячу человек.
Что действительно правда – так это особая привязанность гангстеров к пистолету-пулемету Томпсона, или к «томми-гану», как его ласково называли. Это оружие названо в честь генерала Джона Толивера Томпсона, руководителя арсеналов США, который разрабатывал его на протяжении всей Первой мировой войны. Его идея заключалась в том, чтобы создать переносной пулемет, достаточно легкий для использования одним солдатом. Пистолет-пулемет Томпсона оказался на удивление смертоносным оружием. Он делал до тысячи выстрелов в минуту и пробивал даже бронированные автомобили. На одной демонстрации он пробил стальную пластину толщиной в четверть дюйма и свалил дерево толщиной почти в два фута. К сожалению, к тому моменту, как он был готов к массовому производству, война закончилась, и армии он оказался не нужен. Полицией он тоже был не востребован из-за большого разброса и невозможности вести прицельную стрельбу. Но это же делало его идеальным для организованных преступников, основной целью которых было наводить ужас на всех, кто видит человека с оружием в руках. В Иллинойсе не было ограничений на продажу пистолетов-пулеметов Томпсона, и приобрести их можно было в магазинах хозяйственных или спортивных товаров, и даже в аптеках. Просто удивительно, что показатель убийств в Чикаго оставался таким невысоким.
Другой особенностью Чикаго во времена Сухого закона, отличавшей его от других крупных городов, было широкое распространение пива. Продажа пива подразумевала широкомасштабную коррупцию. Пивоварню просто так не спрятать, поэтому производство и продажа пива без привлечения внимания властей требовали больших взяток, и вряд ли бы во всем городе нашелся хотя бы один человек в форме, который не получал свою выгоду от таких подпольных операций. Ежедневно штаб-квартиру Аль Капоне в отеле «Метрополь» посещало большое количество полицейских и чиновников, получавших свои вознаграждения и инструкции. Полиция Чикаго, по сути, стала его личной армией. Одному богу известно, как бы со всем этим разбирался Кенсо Маунтин Лэндис, останься он на должности федерального судьи.
Для некоторых граждан Сухой закон стал величайшим подарком, который когда-либо предоставляло им правительство. Себестоимость бочонка пива составляла 4 доллара, а продавали его за 55 долларов. Себестоимость ящика крепких напитков составляла 20 долларов, а приносил он 90 долларов, причем не облагаемых налогами. По некоторым оценкам, в 1927 году выручка организации Капоне – которая, как ни странно, не имела названия – составила 105 миллионов долларов. Масштаб его операций позволяет по праву назвать его одним из самых удачливых бизнесменов в истории Америки.
Многие, похоже, не имели ничего против того, чтобы считать его значимой общественной фигурой. Когда в 1927 году студентам из Северо-Западной школы журналистики Медилла в Чикаго (названной в честь деда Роберта Маккормика) предложили составить список десяти самых выдающихся людей мира, они выбрали Чарльза Линдберга, Ричарда Бэрда, Бенито Муссолини, Генри Форда, Герберта Гувера, Альберта Эйнштейна, Махатму Ганди, Джорджа Бернарда Шоу, игрока в гольф Бобби Джонса и Аль Капоне.
Для самого Аль Капоне 1927-й выдался на удивление замечательным годом. Деньги текли рекой, банды Чикаго в основном соблюдали перемирие, и никто не сомневался в его могуществе. Когда началась нанесшая большой ущерб забастовка разносчиков газет, владельцы газет обратились за помощью в первую очередь к Аль Капоне, а не к «Большому Биллу» Томпсону. После того как Аль Капоне договорился с бастующими, владельцы газет пригласили его на встречу под председательством Роберта Маккормика, на которой выразили ему свою благодарность.
«Маккормик хотел мне заплатить, но я посоветовал ему отдать эти деньги в больницу», – вспоминал позже Аль Капоне. В изложении Маккормика было все совсем по-другому. «Я прибыл на встречу издателей поздно. Вошел Капоне со своими головорезами. Я приказал их выставить», – писал он кратко в своих воспоминаниях. Как бы то ни было, но забастовка прекратилась, и с тех пор газеты старались упоминать имя Аль Капоне только в положительном тоне.
В 1927 году Аль Капоне, без сомнения, был самым известным гангстером мира. Через пару недель на стадионе «Солджер-Филд» в Чикаго собралось около 150 тысяч человек, чтобы посмотреть на матч-реванш между Демпси и Танни. Посмотреть этот матч пришли многие знаменитости, но все вытягивали шеи в поисках Аль Капоне. Казалось, ничто не могло свергнуть с пьедестала этого молодого человека. Никто не предвидел, что скоро он покинет Чикаго, а его империя рассыплется в прах.