30
Этот год выдался необыкновенно удачным и для Лу Герига, который, как всегда, сохранял внешне спокойствие. К началу второй недели сентября у него в активе было 45 хоум-ранов, 161 приведенное очко и средний показатель отбиваний.389. Как пишет Джонатан Эйг, автор его биографии «Самый счастливый человек», Гериг мог бы остановиться и на этом, за месяц до окончания сезона, и все равно этот сезон вышел бы для него одним из самых лучших. По сути, он почти и остановился.
У его матери воспалился зоб, и ей необходима была операция. Гериг не находил себе места от беспокойства. «Я так волнуюсь за маму, что ничего не вижу вокруг», – признался он товарищу по команде.
«Все его мысли были заняты только матерью, – писал позже спортивный комментатор Фред Либ. – Как только заканчивалась игра, он тут же устремлялся в больницу и сидел возле ее кровати». В том сезоне Гериг сделал еще два хоум-рана, но игра для него отошла на второй план. Он не мог думать ни о чем другом, кроме как о своей дорогой матери.
Тем временем Бейб Рут принялся отбивать одни мячи за другими, словно на тренировке по гольфу. Со 2 по 29 сентября он выполнил 17 хоум-ранов, чего раньше никому не удавалось сделать за один месяц.
Казалось, «Янкиз» уже просто не могут ошибаться. 10 сентября они одержали двадцать первую победу подряд над командой из Сент-Луиса, что тоже было рекордом для сезона. 16 сентября Уилси Мур – настолько плохой отбивающий, что игроки специально выходили из раздевалки, а торговцы отворачивались от покупателей, чтобы посмотреть, как он впустую размахивает битой, – каким-то чудесным образом вдруг научился попадать по мячу и однажды запустил его через правую стену поля, сделав хоум-ран, отчего у Бейба Рута чуть не случился сердечный приступ. Однажды Мур отбил семь подач подряд, доведя свой счет до 18:7 в игре, в которой «Янкиз» победили «Уайт Сокс» со счетом 7:2.
В общем запале «Янкиз» как-то незаметно завоевали вымпел. Они занимали первое место каждый день сезона – тоже впервые в истории. Их положение было настолько прочным, что они могли бы проиграть все 15 оставшихся игр, а их конкуренты выиграть 17 игр, и все равно «Янкиз» остались бы на вершине. В действительности они выиграли 12 из оставшихся 15 игр, даже несмотря на то, что им это было не нужно. Они просто не могли сдержаться.
Рут волшебным образом сохранял невозмутимость. 16 сентября его вызвали в суд на Манхэттене и предъявили обвинение в нападении на инвалида. Предполагаемая жертва, Бернард Неймеер, заявил, что вечером 4 июля он прогуливался у отеля «Ансония», когда к нему подошел мужчина в сопровождении двух женщин, сделал ему замечание за неподобающее высказывание и ударил в лицо. Неймеер утверждал, что не узнал нападавшего, но один из очевидцев сказал, что это был Бейб Рут. Рут в свою защиту сказал, что он в это время обедал с друзьями и предъявил двух свидетелей. На суде Неймеер вел себя немного странно, словно слегка сумасшедший. Журнал «Тайм» писал, что он «вскакивал с места и размахивал блокнотом, в который время от времени что-то записывал по мере слушания дела. Охранник часто просил его вести себя потише». Судья отклонил иск под всеобщие аплодисменты. Рут раздал автографы, а потом отправился на стадион, где сделал очередной, пятьдесят третий хоум-ран.
Два дня спустя, в двойной игре с «Уайт Сокс», в пятом иннинге он выбил пятьдесят четвертый хоум-ран. Еще через три дня, 21 сентября, Рут вышел на площадку в конце девятого иннинга в игре против «Тигров» из Детройта. На базах никого не было, и «Тигры» лидировали со счетом 6:0, так что Сэму Гибсону, подающему, не обязательно было стараться сделать результативный бросок. Он и не постарался, но Рут все же отбил мяч, который улетел на трибуны с правой стороны и принес ему пятьдесят пятый хоум-ран. Новый рекорд казался уже не таким уж невероятным.
На следующий день Рут выбил один из самых великолепных хоум-ранов за весь сезон. В конце девятого иннинга, когда Марк Кениг стоял на третьей базе и «Янкиз» отставали со счетом 7:6, Рут встал на площадку и отбил мяч на открытые трибуны с правой стороны поля, что принесло команде победу со счетом 8:7. Пока Рут неспешно пробегал через базы вместе с битой, как он это часто делал, чтобы никто не постарался присвоить ее себе, к нему подбежал мальчишка лет десяти, вцепился в биту обеими руками, и Руту пришлось буквально нести его за собой и на скамейку. У прохода его окружили многочисленные ликующие поклонники, и он скрылся из виду. Это была сто пятая победа «Янкиз» в сезоне и рекорд Американской лиги по числу побед в сезоне.
Но за пределами стадиона «Янки-Стэдиум» она осталась почти незамеченной. В другом крупном городе страны, в Чикаго, в это время готовились к проведению куда более громкого матча.
Это был поединок между Демпси и Танни. Чикаго охватило еще большее возбуждение, чем во время визита Линдберга. Люди устремлялись в город многотысячными толпами. Невозможно было найти свободные номера в гостинице, не говоря уже о том, чтобы заказать столик в ресторане. Чартерные поезда прибывали со всех направлений – из Акрона, Питтсбурга, Атланты, с Дальнего Запада. За три дня в город прибыло более сотни дополнительных составов. Регулярные поезда удлиняли, иногда значительно. «Двадцатый век лимитед» в день поединка был в три раза длиннее обычного. Из известных персон приехали Эл Джолсон, Чарли Чаплин, Дуглас Фэрбенкс, Гарольд Ллойд, Флоренц Зигфельд, Глория Суонсон, Уолтер Крайслер, Тай Кобб, девять сенаторов, десять губернаторов штатов, а также многочисленные мэры городов и влиятельные бизнесмены. Дэвид Сарнов приехал, чтобы лично проверить оборудование для радиопередачи. В качестве личных гостей Джина Танни приехали маркиз Дуглас и Клайдесдейл, английский авиатор, который впоследствии первым пролетел над Эверестом, и английский писатель Сомерсет Моэм.
Общественное мнение было, безусловно, на стороне Демпси. Танни обладал всеми положительными характеристиками – порядочностью, сообразительностью, вежливостью, внешней привлекательностью – но ему, как и Лу Геригу, недоставало какого-то неуловимого фактора, чтобы стать всеобщим любимцем. Джин Танни родился и вырос в Гринвич-Виллидж, в бедной семье ирландских иммигрантов. Когда он решил заняться профессиональным боксом, он весил всего 140 фунтов. Но и позже, при весе в 190 фунтов, ему не хватало силы удара, которую он компенсировал ловкими ложными маневрами и выпадами. Как объяснял сам Танни, он, в отличие от Демпси-бойца, был настоящим боксером, то есть подходил к бою обдуманно. Он выигрывал благодаря тому, что продумывал комбинации лучше своих соперников и старался их вымотать. Стратегия почти всегда срабатывала. В шестидесяти шести профессиональных боях Танни проиграл лишь однажды – Гарри Грэбу в 1922 году. И никто ни разу не посылал его в нокаут.
Танни нравилось изображать из себя интеллектуала и джентльмена. Он не пил, не ругался и отказывался рекламировать сигареты, хотя получал внушительные суммы за рекламу других товаров, в том числе автомобилей, шляп, обуви, пижам и тростей. Он испытывал почти непреодолимую страсть к показухе и часто появлялся на публике с книгой в руке. Когда его спрашивали, что это за книга, он как бы невзначай отвечал: «Ах, всего лишь копия «Рубаи», которую я привык носить с собой». За это многие его недолюбливали и даже ненавидели. Типичный поклонник бокса, как писал Пол Галлико в «Дейли ньюс», «мечтал увидеть, как кто-нибудь врежет этому франту-книгочею, чтобы он сразу отправился к своему Шекспиру».
Одним из серьезных опасений в связи с проведением поединка в Чикаго была дурная криминальная репутация города. Давним почитателем Демпси был Аль Капоне, также ненавидевший Танни за манерность. Перед поединком Аль Капоне пустил слух, что на этот раз уж точно проследит, чтобы Демпси не проиграл. Пришедший в ужас Демпси упросил Аль Капоне не вмешиваться. «Буду ли это я или Танни, но пусть чемпион определится в честной спортивной борьбе», – объяснил он. На следующий день он получил триста роз и записку: «Демпси, во имя честной спортивной борьбы». Говорили, что Аль Капоне поставил 50 тысяч долларов на победу Демпси и купил сотню лучших мест на стадионе по 40 долларов каждое.
В день поединка Танни и Демпси совершили утреннюю пробежку и отправились отдыхать перед боем. Танни провел время в библиотеке, изучая редкие рукописи вместе со своим новым приятелем Сомерсетом Моэмом. О том, как провел время Демпси, не сообщалось, но, скорее всего, он провел его за менее интеллектуальным занятием.
Ранним вечером, по мере того как заполнялся стадион «Солджер-Филд», атмосфера постепенно накалялась. Занимавшие свои места зрители пытались разглядеть у ринга каких-нибудь знаменитостей, хотя на самых дальних местах, удаленных на семьсот футов, едва был виден сам ринг, не говоря уже о том, кто находился возле него.
Напряженную атмосферу немного оживило появление Аль Капоне в плаще и фетровой шляпе, окруженного кольцом коренастых телохранителей. «Прорвать такую живую крепость могла разве что полевая пушка», – писал позже корреспондент «Нью-Йоркер». Знаменитого гангстера сопровождал его почетный гость, Дэймон Раньон.
Всего на стадионе собралось 150 тысяч человек, что вдвое больше вместимости «Янки-Стэдиум». За порядком следили шесть тысяч помощников с повязками на руках, на которых было написано «Показательный боксерский матч между Танни и Демпси», на чем настоял Танни. Никогда еще на спортивное зрелище не собиралось так много людей.
В центре стадиона, словно небольшой освещенный плот посреди темного человеческого моря, возвышался ринг. Освещали его сорок четыре прожектора мощностью в тысячу ватт. Ринг представлял собой огороженную квадратную площадку с максимально разрешенной длиной стороны в двадцать метров, что давало Танни больше места для маневров. У всех в памяти был бой Демпси с Фирпо, когда Демпси стоял над упавшим соперником и осыпал его градом ударов всякий раз, как тот едва вставал на ноги. Поэтому сторона Танни настояла на том, чтобы строго соблюдалось правило отхода боксера в нейтральный угол после выполнения нокдауна. Именно это правило и стало причиной последующих споров по поводу исторического поединка.