Рекорд Бейба Рута по хоум-ранам был побит только в 1961 году, когда Роджер Марис, также из «Янкиз», набрал 61, хотя тогда сезон длился на 10 игр дольше, и Марис выходил отбивающим на 50 раз больше, чем Рут в 1927 году. В 1990-х годах бейсболисты вдруг продемонстрировали невиданные ранее силы – у некоторых даже значительно увеличились мышцы – и принялись отбивать один хоум-ран за другим, оставив рекорды Рута и Мариса далеко позади. Впоследствии выяснилось, что среди нового поколения игроков очень большое количество – от 5 до 7 процентов, согласно проведенным в случайном порядке тестам, – принимали анаболические стероиды, но это всплыло уже только в 2003 году. Вопрос о допинге в спорте выходит далеко за пределы данной книги; заметим только, что многие современные игроки даже со стероидами не могут отбить столько хоум-ранов, сколько отбивал Бейб Рут, поглощавший одни лишь хот-доги.
Точно нельзя сказать, когда лето 1927 года закончилось с климатической точки зрения. Еще в октябре стояли вполне летние дни, и температура в Нью-Йорке достигала 85 градусов, а на Восточном побережье порой превышала и 90 градусов по Фаренгейту. Осень наступала постепенно, как это обычно бывает с временами года.
В рамках «Мировой серии» «Янкиз» встретились с «Пиратами» из Питтсбурга и легко победили их в четырех играх, подтвердив свое звание лучшей команды.
Калвин и Грейс Кулидж вернулись в Вашингтон и обосновались в только что отремонтированном Белом доме. Президент хранил обещание не выдвигаться на второй срок. Герберту Гуверу не удалось получить от Кулиджа никаких гарантий, но Гувер ни от кого не скрывал, что собирается стать его преемником. В ноябре в Новой Англии случилось серьезное наводнение, в котором погибли более сотни человек. Кулидж отказался посетить место событий и вместо себя послал Гувера.
«Певец джаза» продолжал собирать толпы в нью-йоркских кинотеатрах, даже несмотря на стоимость билета в 10 долларов. Сэмюэл Рафаэльсон, написавший пьесу, по которой был снят фильм, считал его ужасным. «Редко мне доводилось видеть фильм хуже», – говорил он, но большинство с ним не соглашалось. Актриса Мэй Макавой, сыгравшая в нем роль, позже вспоминала, что во время показа фильма в кинотеатре вставала со своего места и смотрела на лица зрителей. Когда Эл Джолсон выдавал свои реплики с экрана, на лицах людей отражалось такое восхищение, что казалось, «будто они слышат голос самого Господа Бога». За год проката фильм принес прибыль в 1,5 миллиона.
Тоннель Холланда после пяти с половиной лет строительства наконец-то открылся, а на горе Рашмор начались серьезные работы. В Англии американку Дороти Кочрейн Логан приговорили к штрафу в 5000 долларов за мошенничество. Она утверждала, что переплыла Ла-Манш, хотя в действительности большую часть пути проделала на спасательном судне. Дело над ней стало концом всем попыткам переплыть Ла-Манш, да и всем трюкам в целом. В Детройте Генри Форд снова начал нанимать рабочих на свои фабрики, готовясь к выпуску Модели А.
Чарльз Линдберг наконец-то закончил свое длительное турне. За последний месяц он посетил Оклахому, Арканзас, Теннесси, Алабаму, Миссисипи, Луизиану, Джорджию, Флориду, Южную Каролину, Северную Каролину, Виргинию, округ Колумбию, Мэриленд, Нью-Джерси, Делавэр и Пенсильванию. 23 октября он приземлился на Митчел-Филд на Лонг-Айленде. За три месяца он преодолел 22 350 миль, посетил 82 города, произнес 147 речей, проехал 1285 миль во время процессий, и на него посмотрели, по некоторым оценкам, около 30 миллионов человек, то есть четверть населения Америки. В последний раз он участвовал в официальном мероприятии на Манхэттене, на обеде в честь Реймонда Ортейга.
А потом – что могло показаться чудом – он оказался свободен. Целых пять месяцев к нему было приковано внимание всего мира, и, наконец-то, все закончилось. За исключением того, что по-настоящему закончиться ничего не могло. Линдберг вынужден был нести бремя славы до конца своих дней. Он не знал, что делать ему дальше. Ему нужно было теперь как-то заполнять свое время, и с этой проблемой ему приходилось справляться всю оставшуюся жизнь.
27 октября он неожиданно появился на аэродроме Кертисса, заявив, что «маловато летал в последнее время», что звучало странно, поскольку он только что закончил перелет в 22 350 миль. «Дух Сент-Луиса» был на ремонте после длительного тура, поэтому Линдберг попросил разрешения поуправлять другим самолетом. Сотрудники аэродрома с удовольствием предоставили ему самолет, и Линдберг, довольный, около часа в одиночестве нарезал круги над городом.
По приземлении с ним произошел один из самых неприятных инцидентов того лета. На аэродром прибыла компания из двадцати девушек-хористок, чтобы сфотографироваться на фоне самолетов. Их визит не имел ничего общего с Линдбергом, но они, естественно, обрадовались, узнав, что совсем рядом с ними, всего лишь за стеной ангара, находится известнейший человек мира, да к тому же холостяк, так что они буквально осадили здание, стуча в двери, вглядываясь в пыльные окна и призывая его выйти громкими криками. Если бы Линдберг вышел, они, несомненно, набросились бы на него, не оставив на нем живого места. Вид у Линдберга был такой, что он вот-вот умрет. Видя его раздражение, начальник ангара вывел его через заднюю дверь и усадил в автомобиль. Линдберг вздохнул с облегчением и со всей силы нажал на газ, едва избежав нападения двадцати возбужденных молодых женщин.
Пусть Линдберг за это лето встречался с президентами и королями, пусть он обращался с речами к огромному множеству людей, пусть ему устраивали такие торжественные приемы, которых никогда еще не удостаивался ни один человек, но в глубине души он оставался застенчивым парнем.
Вполне резонно задать вопрос: почему перелет Чарльза Линдберга через Атлантику в Париж в 1927 году произвел такой ажиотаж во всем мире? Во-первых, во многом тому способствовала и сама личность Линдберга, совершившего перелет в одиночку – его привлекательная внешность и лицо подростка, его скромное поведение после полета. К этому можно добавить осознание того факта, что океан наконец-то можно пересечь по воздуху. Сама мысль о том, что можно сесть в аэроплан в Нью-Йорке и через несколько часов оказаться в Париже, в Лос-Анджелесе или в Гаване, в то время казалась на грани научной фантастики.
Американцы также испытали новое для себя чувство превосходства в какой-то области. Сейчас это трудно представить, но американцы 1920-х годов выросли в мире, в котором почти все серьезные события происходили в Европе. И вдруг Америка стала лидировать почти во всем – в популярной культуре, в экономике и банковском секторе, в военной мощи, в технологии и изобретениях. Центр гравитации планеты постепенно перемещался в Западное полушарие, и перелет Чарльза Линдберга стал кульминацией этого явления.
Но это, конечно, не объясняет, почему сотни тысяч парижан толпами стекались в Ле-Бурже, чтобы своими глазами увидеть приземлившийся «Дух Сент-Луиса», почему четыре миллиона человек вышли на улицы Нью-Йорка, почему в честь Линдберга называли горы, маяки и бульвары. По какой-то не до конца понятной причине его перелет пробудил в людях необычайное ощущение восторга, нашедшее себе выход в невиданных ранее масштабах. С тех пор Чарльз Линдберг неизменно служил мерилом этого восторга. С его перелетом сравнивалось каждое значительное событие, а это, конечно, было почти невыносимым бременем.
С лета 1927 года прошло почти девяносто лет, и память о нем постепенно стерлась. На Лонг-Айленде уже нет тех аэродромов. Аэропорт Рузвельта закрыли в 1951 году. Сегодня на его месте располагается торговый центр площадью в 110 акров, крупнейший в штате Нью-Йорк. То место, с которого взлетали Линдберг и другие авиаторы, отмечено табличкой под эскалатором рядом с витринами магазина Disney. Рядом с автомобильной стоянкой находится одинокая статуя «Дух», сооруженная в честь перелета.
Редко кто сейчас вспоминает хотя бы имена людей, к которым было приковано всеобщее внимание летом 1927 года – Ричарда Бэрда, Сакко и Ванцетти, Джина Танни, даже самого Чарльза Линдберга. Другие и вовсе канули в безвестность. Поэтому, наверное, стоит еще раз оглянуться назад и перечислить основные события того лета. Бейб Рут установил рекорд в шестьдесят хоум-ранов. Федеральный резерв совершил ошибку, которая позднее привела к краху фондовой биржи. Аль Капоне последний год наслаждался своей славой. На экраны вышел звуковой фильм «Певец джаза». Родилось телевидение. Радио вошло в каждый дом. Были казнены Сакко и Ванцетти. Президент Кулидж отказался баллотироваться на второй срок. Начались работы на горе Рашмор. Произошло самое обширное наводнение на реке Миссисипи. Безумец в Мичигане взорвал школу, погубив сорок пять человек в самом ужасном школьном теракте в истории Америки. Форд прекратил производство Модели А и пообещал не оскорблять евреев. А парень из Миннесоты перелетел через океан и привлек к себе внимание всего мира, пробудив невиданный ажиотаж.
Одним словом, лето выдалось нескучным.
Эпилог
«Страна может взирать на настоящее с удовлетворением и смотреть в будущее с оптимизмом».
30 апреля 1928 года, почти через год после своего первого испытательного полета на «Духе Сент-Луиса», Чарльз Линдберг передал свой драгоценный самолет – свой корабль, как он его называл, – Смитсоновскому институту в Вашингтоне. За год самолет совершил 175 полетов и провел в воздухе 489 часов 28 минут. Его выставили в здании Искусств и промышленности на Национальной аллее 13 мая, за неделю до первой годовщины исторического перелета. Линдберг настаивал на том, чтобы «Дух Сент-Луиса» нигде больше не выставляли. С тех пор он никогда не покидал пределы Смитсоновского музея.
«Не знаю, почему он так на этом настаивал. Не представляю, чтобы кто-нибудь об этом его просил», – сказал Алекс М. Спенсер, жизнерадостный куратор музея, во время нашей беседы с ним в 2011 году.