— Вот. — На плечо мне легла рука лешего и обернувшись, я обнаружил, что он мне протягивает кружку из березовой коры полную кристально чистой ледяной воды. Черт, даже у деда в лесу кружки лучше, чем у меня дома, вспомнив о кружках я мысленно чертыхнулся, сумку со своей новой посудой, а также пистолет, я оставил в избушке.
Борясь с искушением мгновенно в пару глотков выпить всю принесенную дедом воду, я все же склонился над бесчувственной девушкой и силой влил ей в рот несколько глотков воды, стараясь сделать так, чтобы она не захлебнулась, и только напоив ее, я допил остатки.
— Далеко еще? — Поинтересовался я у лешего.
— Ну… — Он глянул на солнце, пробивавшееся сквозь густые ветви деревьев. — Вон! Видишь ту сосну? — Он ткнул пальцем куда-то вверх. — Когда солнце на ее верхушке повиснет, тогда считай дома.
— А если в часах? — Мне сейчас стоило приложить массу усилий, чтобы не начать на него орать, девчонка умирает, я устал как собака, и совсем не уверен, что смогу преодолеть хотя бы еще столько же пути.
— В часах… — Задумался дед. — Минут сорок, так что поднимайся и пошли, время уходит.
Я с кряхтением встал с земли и взвалил себе на плечи девушку, и мы снова зашагали по бескрайнему сибирскому лесу в неизвестном для меня направлении.
С каждой минутой, девушка становилась все тяжелее, все труднее было переставлять ноги, начала болеть спина, к тому же, дед наотрез отказался давать мне отдых, утверждая, что если я остановлюсь, то снова начать идти мне будет очень сложно.
Я шаг за шагом переставлял ноги, стараясь отвлечь себя от мыслей об усталости, начал считать, для начала всю таблицу умножения, затем сложение длинных чисел, знал бы стихи, начал бы их читать, самый верный способ занять мозг. Отдельно бесил леший, который легко шел по травяному ковру и даже, казалось, подпрыгивал от радости с каждым шагом.
— Шире шаг! — Издевательски бросил он мне. — Чего шаркаешь, как старая бабка, хотя нет, сравнение не верное, ходит ко мне тут в лес одна старушенция, грибы собирать, когда ее люди видят, то она сгорбится вся, за спину ухватится, кряхтит и стонет, вот прям как ты. А если рядом людей нет, то козой молодой скачет, грибов по шесть корзин набирает, да не просто набирает, она же их потом домой тащит, а там их же еще обработать надо, так что нет, ты не как бабка, ты хуже.
— Фрол Кощеевич, — Взмолился я. — Ну долго нам еще идти?
— Если ты не поторопишься, то долго. — Сообщил мне дед неутешительную новость, и от нее у меня прямо ноги подкосились, я уже почти решился плюнуть на все, бросить девчонку умирать тут под кустом, да и самому улечься рядом. — Что приуныл? Силушки покинули? Давай. — Он подошел ко мне, и я было уже, грешным делом, подумал, что он мне сейчас поможет, но леший лишь похлопал меня по плечу. — Тяжело оно искупление за глупость? Силушки совсем уже кончились?
— Почти. — Признался я. — И ладно если бы я сам помер, за нее за дуру рыжую боюсь.
— Чего это она дура? — Насупился старикан, его почему-то задело, что я обозвал девчонку. — Она все правильно делала, пока тебя балбеса не встретила. Ладно. Не стони, пришли уже почти! Поднапрягись, последний рывок.
И действительно, вскоре лес расступился перед нами, и мы оказались на краю обширной Институтской парковки, к которой деревья подходили вплотную.
Увидев наконец цель своего путешествия, в меня словно влили силушки богатырской, и я зашаркал по асфальту быстрее, старик леший в своей обычной манере испарился.
Заметили меня еще на подходе к Институту, служба безопасности видимо получила нагоняй, за то, что допустила машину к главному входу и сейчас проявляла бдительность, поэтому окровавленного меня с телом на плече, они заметили, когда я уже преодолел половину стоянки.
— Что тут происходит? — Строго поинтересовался один из соловьевичей, направляя на меня пистолет.
— Экстренная ситуация. — Сообщил я ему. — Она одна из наших… В смысле из ваших… Срочно сообщите Кощею или Василисе. Арысь поле… Нужно спасти. — Я наконец то упал без сил на колени, но все же сумел удержать тело девушки.
— Не положено. — Попытался было сопротивляться охранник, но я грязно его обругал и пообещал повесить собственными руками, подняться с колен я уже не смог, мышцы отказывались подчиняться, да и в глазах все начинало плыть, похоже я чуть-чуть надорвался. Я почувствовал, как ношу снимают с моих плеч, и меня самого берут под руки и волокут куда-то. Хорошо все-таки, когда носят тебя, а не ты.
— Что это? — Услышал я знакомый и такой родной голос Василисы, она стояла на пороге Института и при нашем приближении сбежала со ступеней и склонилась ко мне. — Дима? Ты ранен?
— Арысь. — Пробормотал я слабым голосом. — Василиса я нашел ее, это Арысь поле, эта девчонка, и детей нашел, спаси ее, она ранена.
— Что? — Василиса мгновенно утратила интерес ко мне. — Покажите! — Она велела уложить девчонку на асфальт, затем осмотрела, сняла бинты, грязно выругалась и принялась кому-то звонить. Я наблюдал за всем этим словно в тумане, в голове была лишь одна мысль, «Я дошел, я донес ее, хоть бы она выжила!».
Зацокали каблучки, и на пороге появилась Злата, эта на меня не обратила ни малейшего внимания, что надо сказать меня чуточку даже задело, я тут сижу, весь трогательный в кровище, а она… Ну не чужие же мы с ней в конце то концов люди. Ведьма бегом кинулась к Арыси, покопалась в своей сумочке и достав пузырек влила ей в рот неизвестную жидкость, надеюсь девчонку то не будет колбасить как меня после ведьминых эликсиров. А то жила она себе в лесу одна в тишине и покое, никого не трогала, и тут на тебе, чуть не убили, да еще и наградили непонятной гормональной нестабильностью.
Поднявшись от обнаженного тела моей невольной жертвы, ведьма лишь кивнула Василисе, и та велела отнести девушку в одну из комнат, чтобы она могла отдохнуть. И только после этого Злата обратила внимание на меня.
— А с этим то, чего опять? — Тон ее был холоден и даже немного зол.
— А этот, я так понимаю, просто устал. — Василиса склонилась надо мной. — Дим! Ты как? Силы есть до кровати дойти? Или может Злата тебе настоечку бодрящую даст?
— Не надо. — Хмуро выдавил я из себя. — Ничего мне от нее не надо, от предыдущих еле отошел. Тут есть где помыться и отдохнуть?
— Есть! — Кивнула Василиса. — Тебя проводят, там и помыться есть где, и поспать… Одежду чистую тебе постараюсь где-нибудь добыть. А то извини, но выглядишь ты как мясник, и потом от тебя несет.
— Странно. — Усмехнулся я. — Тащил то я ее по лесу, а значит пахнуть должен хвоей и цветами, а тут гляди-ка, потом. С девчонкой нормально все будет?
— Нормально! — Кивнула Василиса. — Ты вовремя успел, и хорошо, что к нам принес, не факт, что в больнице бы ей смогли помочь. Кто это ее так?
— Потом расскажу. — Я с трудом поднялся с земли, силы потихоньку ко мне возвращались. — Сначала душ и отдохнуть, там рассказывать долго. — Ничего долгого в истории не было, просто мне надо было придумать, как сообщить Василисе то, что я чуть не убил одну из них, хотя уверен, она уже все и так знает.
Один из соловьевичей провел меня в небольшую комнату на третьем этаже института, причем этот садист, то ли по злому умыслу, то ли по недомыслию потащил меня по лестнице.
Комнатка, была шикарна, настоящий гостиничный номер с большой кроватью, ванной комнатой и даже маленьким помещением под кухню, в которой размещался стол с четырьмя стульями, холодильник, чайник и маленькая плитка.
— Эти помещения используются для гостей Института. — Пояснил мне охранник. — Для тех, кого в гостиницу селить жалко.
Я не стал уточнять, чего именно жалко, денег на отель, или гостей, которых Яра сто процентов попытается усадить на лопату, а просто закрыл за охранником дверь, скинул с себя пропитанные кровью и потом шмотки и отправился в душ, где минут тридцать кайфовал под расслабляющими горячими струями воды, затем, голым забрался в огромную двуспальную кровать и провалился в сон, тело болело от переутомления, мышцы гудели, а мысли лихорадочно мелькали в моей бедовой голове.
Глава 16
— А потом он мне и говорит, «Давай я тебе свечку поставлю». — Голоса, разбудившие меня, раздавались из той самой маленькой кухоньки, что была в номере.
Я открыл глаза и нащупал рукой телефон, глянув на экранчик я узнал, что проспал я часа три, и кроме Васьки, приславшей мне с десяток сообщений, не был нужен никому.
Потянувшись, я вновь прислушался к голосам.
— А я сижу, у меня в заднице лишняя дырка, не предусмотренная природой, и из нее кровища хлещет, а тут этот придурок со свечками. Я еще помню подумала, это он мне сейчас суппозиторий будет ставить, или сразу за упокой, а если суппозиторий, то я ведь и сопротивляться не смогу толком. — Раздались тихие смешки, судя по голосам на кухне было как минимум три человека, я поднялся с кровати и понял, что я совершенно голый, мой внутренний эксгибиционист, конечно, настаивал на том, чтобы я вышел к гостям именно в таком виде, но я все же решил закутаться в одеяло, так как не нашел своих, пусть даже грязных вещей. — И прикиньте, — Продолжал женский голос. — Он достает церковные свечи, толстые такие, и тут я поняла, что мне хана, а стыдно то, как, сгинуть от рук хронического идиота.
— Это да! Дима он у нас такой. — Раздался еще один знакомый голос.
— Этот идиот, тебя из леса на своей спине вынес, тащил твою тушу через буераки и чащобу, только бы спасти, а ты теперь вот так обо мне значит. Вот она благодарность Институтских, есть вот в вас какая-то общая гнильца, что ли, к вам со всей душой, а вы в ответ гадости. — Выдал я возмущенную тираду входя в кухню.
За столом их было трое собственно Арысь поле, Василиса и Варвара, у которой на голове красовалась бейсболка, прикрывавшая изрядно поредевшую после схватки прическу.
— Ой ей! — Усмехнулась мне Василиса. — Благодарности ему не хватает, ты бы хотел, чтобы мы сейчас дружно пали перед тобой на колени и выразили всю нашу признательность?