Ему не хотелось быть одному, только не сегодня.
– Чем занимаетесь сегодня вечером?
Они опять переглянулись.
– Ужинаем с семьями, – ответил Эдди.
После уроков он дождался автобуса до Уэст-Лейк-парка. Ён сегодня работает допоздна или на деловом ужине. Однажды вечером он водил Дэниэла на свою фабрику, и Дэниэл смотрел из офиса администрации на ряды женщин за швейными машинами. «Твоя мать не любит приходить ко мне на работу», – сказал Ён.
Раз или два в неделю Дэниэл ездил на автобусе к Леону, чтобы поужинать с ним и Шуан. Он играл в парке с Йимей, показывал, как бросать фрисби и кататься на заднем колесе велосипеда, и жалел, что она не его настоящая родная или хотя бы двоюродная сестра. Когда он упомянул об этих визитах матери, она сказала: «Может, когда-нибудь схожу с тобой». Но сегодня был занят и Леон; сказал, что ему придется работать допоздна.
Теперь, когда Дэниэл снова начал зарабатывать, он мало-помалу возвращал деньги Энджел. Он разрезал свою кредитку и потихоньку закрывал задолженность, но всё, что оставалось сверх того, – обычно не очень много – слал ей. Она никогда не отвечала, но принимала деньги.
От Роланда он тоже ничего не слышал. В последний раз, когда он гуглил Psychic Hearts, несколько недель назад, он прочитал отзыв на их последний концерт с заголовком «Не верьте хайпу»:
Хотя гитарист Нейт Лундстрем – бывший участник нескольких проектов «Меланхолии» – подкован технически и стилистически, новой, танцевальной конфигурации Psychic Hearts недостает клаустрофобной, маниакально-депрессивной и почти мистической целостности первоначальной пары. Зацикленные биты пообтрепались и стали мучительно однообразны, а завывания Фуэнтеса вымученные – будто пятисортный Lightning Bolt встречает баблгам-поп… Как что-то настолько хеви может звучать настолько минималистично? Нет, детишки, это, конечно, круто, но здесь нет ничего такого.
Приехал автобус. Конечно, все пассажиры были китайцами. Прошли недели, прежде чем он перестал удивляться, что все вокруг, включая людей по телевизору, включая самых красивых девушек, – поголовно китайцы. Как человек из Америки, он стал объектом желания, что одновременно льстило и казалось странным; девушки флиртовали с ним, как только слышали, что он из Нью-Йорка. Даже Тэмми, у которой был парень, шла слишком близко, когда они ходили на обед. Он встречался пару раз с девушкой, которая училась в старшей школе с одним из учителей «Ворлд Топ», – менеджером отдела продаж в компании, производящей пластиковые чешки. Была еще одна девушка, подруга подруги Эдди, – она жила с родителями в пригороде и спорадически ему писала.
Был какой-то незнакомый комфорт в жизни среди своих, но даже тут он чем-то выделялся. Водитель автобуса приглядывался к нему на миг дольше, когда он покупал билет, как и женщина через проход, с сумкой продуктов на коленях. Ён с матерью заверяли, что теперь его китайский звучит нормально, а не так причудливо, как когда он только прибыл, но Дэниэл решил, что дело в его одежде, осанке или том, как он выглядел, ходил или держался, – что-то выдавало, что он не отсюда. Хоть он и поощрял задавать вопросы, часто сам уставал оттого, что студенты и другие учителя в «Ворлд Топ» находят его источником непрестанного интереса. Студенты спрашивали, почему он такой высокий, – хотя Эдди был выше него, – и уговаривали петь песни на английском. Когда другие учителя спрашивали, чем он занимается на досуге, и он отвечал, что любит гулять в наушниках и слушать музыку, они смеялись.
Он позвонил матери, надеясь, что она все-таки вернется домой на ужин, а когда она не ответила, не стал оставлять сообщение. Не надо просить ее быть сегодня дома. Если она забыла, какой сегодня день, он знает, что делать. Боже, он надеялся, что она не забыла.
Он подключил наушники к телефону, почувствовав, как становятся ватными ноги, когда включается музыка – микс из старых любимчиков: Suicide, Артур Рассел, Queens of the Stone Age. Зажужжал телефон, и он ожидал увидеть имя матери, но это ошиблись номером – парень сказал на мандаринском: «Извините». Как глупо снова ждать ее. Разочаровываться в ней.
До этого, когда он остался один, он тщательно обыскал квартиру, прочесал ящики и шкафчики, даже шарил под кроватями и кожаным диваном (наконец у матери хороший диван, как она всегда хотела), но нашел только аккуратно сложенную одежду, папку с документами по работе и квартире. Он искал скрытые факты, знак, который укажет, что делать дальше. Но в квартире не было ни одной фотографии, никаких заныканных обувных коробок с сентиментальными сувенирами, никаких секретных дневников или предметов, которые раскрыли бы те стороны матери или Ёна, что они не представили сами. Они существовали только в настоящем, их жизни были такими же новенькими, как квартира. Он надеялся, что это поможет им довериться, но все-таки переживал, не хотел остаться в дураках.
Женщина через проход теперь открыто на него таращилась, и он заметил, как стиснул зубы, как крепко сжимал руки. Он включил музыку погромче, но уже не смог вернуть первоначальное удовольствие. Оставались опасения, страх, что он кого-то подводит, что подводят его.
У ворот дома Дэниэл с сумкой еды – из ресторана поблизости с автобусной остановкой – поприветствовал Чуна, охранника. «Приятного вечера», – сказал Чун и улыбнулся. Дэниэл открыл входную дверь собственным ключом и поднялся на лифте на двенадцатый этаж.
Он замешкался перед тем, как включить свет, – был в процессе того, что одной ногой прижимал пятку ботинка на второй, – когда услышал шорох. «Кто здесь?» – спросил он, и через секунду свет вспыхнул и раздался хор: «Сюрприз!» Там были мать, и Ён, и размазанное пятно из других лиц.
Она не забыла про его день рождения. Она не только помнила – ну конечно же, она помнила; как он мог думать иначе, – но и собрала в квартире всех, кого он знал в Фучжоу: Эдди, Тэмми и других учителей из «Ворлд Топ», его студентов из «Быстрого английского сейчас», друзей ее и Ёна. Здесь были даже Леон, Шуан и Йимей. Переполненная комната, привязанные к стульям шарики и еда на стойке – тарелки с фруктами, мясом на гриле и лапшой. Включили музыку. Кто-то сунул ему в руку пиво.
Настоящий праздник.
– Удивился? – спросила мать. – Когда я рассказывала про сюрприз, все думали, что это странно. Помню, видела такое в кино.
– Тэмми и Эдди помалкивали, когда я с ними обедал. И студенты ничего не выдали.
Она рассмеялась:
– А я сказала, всех уволят, если скажут хоть слово.
Дэниэл снова оглядел комнату. Люди сидели на диване, ели чипсы и орешки, кто-то пил пиво на кухне.
– Но ты же не любишь столпотворения, – сказал он.
– Ничего.
– Не любишь вечеринки.
– Неправда. Раньше я любила вечеринки.
– Раньше.
– И теперь.
– Ты пригласила Леона.
– Я хотела, чтобы пришли все, кто для тебя важен. Он недавно позвонил, и мы немного поговорили. Я познакомилась с его женой, дочерью…
Казалось, она действительно рада.
– Спасибо, – сказал он.
– С днем рождения, Деминь. – Она погладила его по руке. – Мой сын, будущий директор «Ворлд Топ Инглиш».
– Ну, – сказал Дэниэл, – и правда, начальника Ченга я здесь не вижу.
Он блуждал по квартире, тут и там останавливался поговорить. Из пары портативных динамиков орала поп-музыка с автотюном, на мандаринском языке. Шуан и подруга его матери Нин танцевали с Тэмми – старшие женщины следовали ее более замысловатым движениям.
Леон и Йимей разговаривали на кухне с Ёном, и Ён поманил его к ним:
– Давай сфотографируемся.
Дэниэл усмехнулся, разгоряченный и хмельной.
– Пришли потом мне, – сказал он и обнял Йимей, пока Леон встал сзади и Ён снял на телефон.
– У вас есть чем порисовать? – спросила Йимей.
Он спросил себя, похожи ли они хоть чем-нибудь – хоть они и не родственники.
– Мелков нет, зато есть бумага и ручки. Давай поищу.
В гостевой комнате матери, которая стала его спальней, яростно звенел его ноутбук. Он нажал на кнопку, и экран ожил, завалив его сообщениями из Риджборо и Нью-Йорка, даже Потсдама. Майкл прислал видео, где он, Тимоти и Вивиан поют «Хэппи бездей» на кухне в Сансет-парке. Роланд написал: «С днем рождения, Д. Скучаю». Даже Коди скинул: «чё когда там домой?»
Дэниэл читал и перечитывал одно сообщение за другим. Так много, и ему вскружило голову от печали. Его не забыли.
Из гостиной раздался округлый всплеск смеха, и он вспомнил, зачем пришел. Порылся в куче бумажек, отодвигая заявление на визу, которое обещал матери заполнить на прошлой неделе, нашел блокнот и несколько ручек для Йимей. Он уже хотел закрыть ноутбук, когда выскочило новое окно.
«Звонит “пкуилкинсоны”» – объявило оно. Появилось другое окно с сообщением: «Дэниэл, ты там?»
Окно пульсировало и светилось. Он закрыл дверь, приглушив вечеринку, потом вернулся, сел на кровать и щелкнул. Появились лица Кэй и Питера, щурившиеся в экран. Они были в кабинете в Риджборо. Он узнал книжные шкафы, синие обои, дипломы и награды в рамочках.
– Дэниэл? – сказала Кэй.
– Ты где? – спросил Питер.
– В Фучжоу. В Китае.
Они перебивали друг друга. В трансляции была секундная задержка, так что Дэниэл видел, как двигаются их губы, и только потом слышал голоса, и их движения слегка сбоили, за лицами следовали пиксельные цветные пятна. Он услышал, как Кэй переспросила: «Китай?», а Питер сказал: «С днем рождения».
Дэниэл кричал в экран. Его английский казался узловатым, необычным.
– Я живу с мамой – родной мамой. Я в порядке, работаю. Преподаю английский. Не играю в карты. Теперь у меня отличный китайский – в смысле, он вернулся.
Лицо Кэй было таким, будто она на грани срыва.
– Мы хотели пожелать своему сыну счастливого дня рождения, – сказала она.
Дэниэл почувствовал, как у него увлажнились глаза.
– Который у вас час? – спросил Питер.
– Восемь вечера. – Дэниэл слышал музыку из соседней комнаты. Ему хотелось остаться и поговорить, но не хотелось и пропускать веселье. – Мне тут закатили вечеринку. Как вы поживаете?