- А разумную инициативу ты, конечно, проявить не мог? – Лиз закатила очи к небесам, словно вопрошая, за что ей это.
Над головой был потолок, и небеса не заметили ее скорбного взгляда. Лиз пришлось повысить голос, чтобы хотя бы докричаться до равнодушного небосвода:
- Ну вот как, скажите мне, можно творить с такими помощниками? Нет, это решительно невозможно. Ступайте прочь из кухни. Все прочь! Я хочу остаться совсем одна.
Лиз демонстративно отвернулась, и застыла в картинной позе. Ташасы озадаченно переглянулись. На Тику слова сестры не произвели ни малейшего впечатления. Она показала спине Лиз язык, и махнула рукой.
- Да ну ее, - сказала Тика. – Зануда. Пойдем лучше крышу смотреть, которую сорвало.
- Пойдем! - за всех согласился Хитрец.
Лиз удивленно повернула голову, чтобы краем глаза заметить мелькнувший в дверях дымчатый хвост. Девушка тяжело вздохнула.
- Совсем меня не ценят, - сердито сказала Лиз. – Думаете, что без вас я не справлюсь?! Не дождетесь!
Она решительно оправила потертый голубой передник, и приступила к приготовлению пищи. Такой еды, от которой все не только пальчики оближут, но и незамедлительно признают Лиз самой лучшей поварихой на свете. И никак иначе!
Ташасы выскочили во двор и наперебой поведали Карлу, что насос работает и больше в его хозяйстве взрываться нечему. Тика радостно добавила, что теперь они полезут на крышу, чтобы на нее посмотреть. Вычленить полезную информацию из такого гомона мог только бывалый отец семейства. Карл им был.
- Стало быть, по части магии у нас в хозяйстве все в порядке? – уточнил он, получив в ответ дружное кивание. – Ну, тогда, значит, полезли крышу восстанавливать.
Пострадало то здание, в одной половине которого размещался энергетический шпиль. Вторую его часть Карл отвел под склад инструментов. Инструменты оказались на месте, а вот доски и ткань, покрывавшие крышу, большей частью валялись в яме посреди двора. На месте удержалось едва ли четверть покрытия. Карл уже успел рассортировать обломки, отделив то, что вернется на место, от того, чему место на свалке. К счастью, первая половина оказалась больше второй, и рыбовод воспринял взрыв философски. Когда в доме более одного ребенка, подобное отношение к происходящему формируется само собой.
Карл прислонил к стене лестницу, и ташасы дружно упрыгали по ней вверх. Тика сразу полезла следом. Карл подхватил ее на руки, и неожиданно легко для его комплекции взбежал вверх по приставной лестнице.
- Сидите здесь, - сказал он, усаживая дочь рядом с ташасами на краю крыши. – И ничего не трогайте без моего разрешения.
- Не будем, - пропищал Хитрец.
В этом и заключалась практически вся помощь, оказанная рыбоводу в процессе ремонта. Остальное Карл сделал сам. Он втянул на крышу доски, и приколотил их по сохранившейся на стропилах разметке. Затем пришла очередь ткани. Карл настелил широкие листы внахлест и щедро намазал края прозрачным зельем. В астрале закружились сине-зеленые волшебные знаки. Под действием солнечных лучей зелье моментально плавилось, превращаясь из прозрачной пасты в мутную жижу, которая, растекаясь, быстро заполняла щели и пустоты. Волшебные знаки сами собой впечатывались сверху, фиксируя результат. Из знаков вытягивались тонюсенькие зеленоватые щупальца и погружались в жижу. Магия земли восстанавливала и укрепляла внутренние связи. Зелье застывало, превращаясь в тончайшую сверхпрочную пленку.
- Ну вот, прямо как новенькая, - довольно сказал Карл Рыбовод. – Надеюсь, больше потрясений не будет.
Ташасы тоже на это надеялись, хотя Хитрец с Умником подозревали, что надеялись они напрасно. Лохмушка так в этом вообще не сомневалась. Будут, и точка.
Из дома вышла Лиз и громко объявила, что обед исключительно ее стараниями готов, и если некоторые бездельники хотят есть, то сейчас самое время пройти на кухню. Ташасы с "бездельниками" не согласились, но от обеда не отказались.
Лиз приготовила рыбу в мандаловом масле. Рецепт без изысков, но надежный. Мандаловое масло придавало нежный вкус практически любому мясу. Единственной сложностью было то, что масло быстро выкипало, и это требовало либо серьезного внимания, либо особых специй. Каким бы способом не воспользовалась Лиз – результат был налицо. В сковородке с отломанной ручкой нежно шкворчали аккуратные ломтики красной рыбы, утопленные в кипящее масло. Пахло восхитительно.
- Ну вот, так пахнет настоящая еда, - провозгласил Карл Рыбовод, довольно потирая руки.
Лиз тотчас высокомерно вздернула нос. Тика забралась на табурет и схватила самую большую вилку. Длинную, с четырьмя костяными зубьями.
- Этой я накладывать буду, - сказала Лиз, отбирая вилку у Тики и выдавая ей более подходящий столовый прибор.
- Йешки-барабошки, а маленьким дефектный рецепт подсунула, - недовольно проворчала Лохмушка, но так тихо, что ее никто, кроме Умника, не расслышал.
- Вначале попробуем, что у нее по этому рецепту получилось, - глубокомысленно отметил зеленый ташас.
Лохмушка фыркнула в ответ, что и так по запаху все ясно. Лиз изящно подцепила длинной вилкой ломтик рыбы и торжественно перенесла его на тарелку. За первым ломтиком последовал второй, потом третий. Лиз укладывала их в ряд, так, чтобы каждый последующий наполовину скрывал предыдущего.
- Давай быстрее, остынет, - добродушно проворчал Карл Рыбовод.
- Не остынет, - отозвалась Лиз. – Я ее как следует пропарила.
- Вот как? Тогда можешь сразу побольше положить, - сказал Карл Рыбовод. – Ох, я, кажется, готов съесть весь этот аромат.
Лиз с видимым удовольствием повторила процедуру, выложив второй ряд рядом с первым, и поставила тарелку перед отцом.
- Тика, тебе тоже побольше? – уточнила Лиз.
- Ага, - закивала та, и нетерпеливо замахала руками. – Давай, давай.
Лиз неспешно и где-то даже величественно повторила священнодействие – по-другому и не назовешь – раскладывания ломтиков рыбы по тарелке. Для ташасов девушка приготовила одно большое деревянное блюдо на всех, но положить рыбы им не успела. Карл Рыбовод оказался не в силах ждать, пока дочь закончит священнодействовать у печи. Густой, насыщенный аромат оказался сильнее. Карл подцепил вилкой ломтик рыбы, понюхал его персонально, зажмурился в предвкушении удовольствия и отправил его в рот. Челюсти задвигались, потом резко замерли. Глаза Карла широко раскрылись. Зрачки два раза прокрутились против лунной орбиты, потом, словно разогнавшись, бешено закрутились в унисон с ночным светилом. В глазах сверкнули алые молнии. Карл вскочил на ноги. Широко раскрыл рот, но вместо вопля из него вырвалась струя сочно-красного пламени. Вопль был вторым.
- А-а-а-а-а!
Лиз выронила вилку. Тика подскочила на табуретке. Ташасов как ветром сдуло со стола. Карл тоже на месте не задержался. Опрокинув табурет, он выскочил из-за стола, отчаянно замахал руками и выдохнул с воплем еще одну струю пламени.
- Мой папа – дракон! – сообразила Тика, и в полном восторге захлопала в ладошки. – Папа - дракон! Папа – дракон!
Папа-дракон выдохнул еще одну струю пламени, приведя младшую дочь в состояние полного счастья, а старшую – полного ступора, и запрыгал вокруг раковины, размахивая руками и кося вращающимися зрачками на насос.
- Включить, что ли? – сообразил Умник.
- Думаю, да, - сказал Хитрец. – Запускай скорее.
Намерение было угадано верно. Едва из крана хлынул поток воды, как Карл набросился на него, как дракон на гигантского змея. Из ушей повалил пар. Наглотавшись воды, Карл вскинул голову и выпустил в потолок струю пара и пламени, а также еще один вопль. На этот раз он звучал как:
- У-у-у-у-у!
- Папа! Ты водяной дракон! – закричала Тика.
- Что?! – крикнул Карл, и снова накинулся на струю.
Он глотал воду с таким бульканьем, что даже под столом на другом краю кухни было отчетливо слышно.
- У водного дракона синее пламя, - задумчиво сказал Умник.
- А мой папа – особенный дракон! – запальчиво возразила Тика.
Карл запрокинул голову, и, на радость дочери, выпустил фиолетовую струю пламени, сопроводив ее таким количеством пара, что за ним на какое-то время скрылась вся борода.
- Что?! – снова заревел папа-дракон. – Что это было?! У-у-у-у-у!
Карл заревел, и снова жадно припал к воде, втягивая ее с шумным хлюпаньем. Лиз переводила ошалевший взгляд с отца на сковородку, и обратно.
- Да я даже специй-то почти никаких не клала, - пробормотала она.
- Да-а-а?! – прорычал Карл, выдыхая новые порции чистейшего синего пламени. – А дракца-а-а-а не переложила-а-а-а-а?! Надо одну крошку-у-у-у-у-у! Всего одну-у-у-у-у!
- Да я его даже не нашла! – возразила Лиз, и тотчас нашла виновных. – Он в баночке был, а вот эти ее разбили.
- А я все собрала! – пискнула в ответ Балаболка. – Вот на эту самую сковородку!
- Все?! – заревел Карл, выдыхая синее пламя прямо в кран.
Вода закипела. Тика засмеялась, и от избытка чувств замолотила кулачками по столу.
- Папа – дракон! Папа – настоящий дракон!
- Все! До последней крошки! – гордо заявила Балаболка.
- Там же была целая банка, - потрясенно сказала Лиз.
- А-а-а-а-а!
Карл взревел, как дракон, которому на хвост упала скала, промчался по кухне и вывалился в открытое окно. Прокатившись по земле, он снова вскочил на ноги, разбежался и нырнул в реку. Лиз и Тика бросились к окну. Ташасы запрыгнули на подоконник другого. Карл перекачивал холодную воду почище любого насоса. Постепенно вопли становились все тише, а пар – прозрачнее. На какой-то миг Хитрецу показалось, что он видит, как на песчаном речном дне бьется в конвульсиях от смеха прекрасная сирена, но уже в следующее мгновение волны скрыли от него эту картину. Ташас так и не понял, видел он что-нибудь или ему только померещилось.
Карл выбрался из воды минут через двадцать, выдохнул облачко пара и строго сказал, что ужин он будет готовить сам. Никто не возражал. Лиз преисполнилась печали, и скорбно удалилась в спальню. Обещала страдать и готовить уроки. Ташасы и Тика сбежали в гостиную. Формально, чтобы настроить волшебный шар, а практически, чтобы не слышать яростной брани, под которую Карл Рыбовод выбрасывал так вкусно пахнущую, но не съедобную рыбу. Процесс приготовления ужина также сопровождался обильным упоминанием суровой морской терминологии, но этого уже никто не слышал. Даже странный призрак в ученической мантии, сидевший на чердаке и старательно записывавший достижения ташасов по подключению магических устройств, спрятал свои бумаги и рассеялся в неизвестном направлении.