Стагфляция, наступившая в начале 1970-х годов, сохранялась и в начале 1980-х. Ключевой источник этих бед был долгосрочным и структурным: движение американской экономики (как и других промышленно развитых стран) от производственной базы к «постиндустриальному» обществу, которое в большей степени зависело от услуг, где технологический прогресс обычно был невелик, где рост производительности был скромным, и где (во многих случаях) заработная плата была относительно низкой. В ретроспективе кажется, что этот переход был особенно резким и болезненным в 1970-х годах. По оценкам, рабочие места в сфере услуг, составлявшие в 1970 году 60 процентов от общего числа рабочих мест, к 1980 году выросли до 70 процентов.[166] Рост производительности труда в Америке, составлявший в среднем более 3% в год в период с 1947 по 1965 год, снизился до 2,4% в год в период с 1965 по 1970 год и до 1,2% в период с 1973 по 1979 год.[167]
Другие тревожные тенденции, в частности усиление экономической конкуренции из-за рубежа, усугубляли эти проблемы. Западная Германия и Япония, энергично делающие упор на исследования и разработки, бросили серьёзный вызов. К 1979 году японские автомобили захватили 23 процента американского рынка, и тогда Сьюзан Форд, дочь бывшего президента, объявила в телевизионной рекламе: «Послушайте Форда, езжайте на Subaru».[168] Компания Chrysler, пострадавшая от импорта японских автомобилей, потеряла миллиарды и была спасена только в 1980 году, когда президент Джимми Картер подписал закон о весьма противоречивом федеральном спасении в размере 1,5 миллиарда долларов.[169]
Поиск работы для многих миллионов женщин и бэби-бумеров, которые искали работу, представлял особые трудности. Механизация в проблемных отраслях экономики, в частности в угледобыче и хлопковом текстиле, сократила занятость в этих сферах. Как и раньше, мелким фермерам и сельскохозяйственным рабочим было трудно зарабатывать на жизнь.[170] Сильно пострадали жители таких очагов сельской бедности, как дельта Миссисипи и Аппалачи. Коренные американцы в резервациях продолжали сталкиваться с широким спектром экономических проблем, в первую очередь с бедностью. Многие рабочие места, например в производстве радио и телевизоров, переместились за границу. Благодаря этим и другим проблемам уровень безработицы, который в период с конца 1960-х по 1973 год составлял в среднем 4,7% в год, в период с 1973 по 1986 год вырос до 7,4%. Хотя официальный уровень бедности, установленный правительством, оставался довольно стабильным (в 1970-е годы он составлял 12–13% населения), общая численность населения США, благодаря растущей иммиграции, постепенно увеличивалась, и число бедных людей выросло в 1970–1980 годах с 25 до 29 миллионов.[171]
Тем временем федеральный минимум заработной платы, составлявший в 1975 году 2,10 доллара в час, поэтапно повышался до 3,35 доллара в час к 1981 году, но это повышение не поспевало за стремительным ростом цен. Реальная заработная плата мужчин-производственников, занятых полный рабочий день, стагнировала не только в конце 1970-х годов, но и в течение последующих двадцати пяти с лишним лет.[172] Вырос долг домохозяйств. Разумеется, это были основные причины, по которым так много жен искали работу. Когда неравенство в доходах в Америке усилилось, как это произошло в 1980-е и 1990-е годы, лучше всего справлялись те семьи, в которых было более одного взрослого работающего.
Рабочие с горечью жаловались на то, что корпорации сдерживают заработную плату, требуют ускорения производства и «передают» рабочие места на «дешевый трудовой Юг» и за границу. Некоторые рабочие приняли протекционизм, прикрепляя к своим автомобилям наклейки с надписью на бампере: «ПОКУПАЙТЕ АМЕРИКАНСКОЕ; РАБОТА, КОТОРУЮ ВЫ СОХРАНИТЕ, МОЖЕТ БЫТЬ ВАШЕЙ СОБСТВЕННОЙ». Некоторые даже брали в руки кувалды и били ими автомобили Toyotas.[173] Волна государственного дерегулирования в конце 1970-х годов — авиакомпаний, грузоперевозок и коммуникаций — расширила возможности корпоративных лидеров в принятии решений и ещё больше встревожила работников. Многие работники беспокоились прежде всего о гарантиях занятости. Вероятно, это было не более опасно, чем в прошлом — рабочие места «синих воротничков» никогда не были очень надежными, и со временем их количество сокращалось в процентном отношении ко всем рабочим местам, — но пугающие истории в СМИ придали огласке эту проблему, которая была реальной для многих людей (включая значительное число тех, кто занимал должности «белых воротничков»). Эти истории усугубляли общее представление о том, что американская экономика движется к катастрофе, и описывали реальную и тревожную тенденцию: растущее неравенство доходов.
Гнев американских рабочих стал особенно горячим в 1974 году, когда забастовки и локауты затронули 1,8 миллиона работников, в результате чего было потеряно 31,8 миллиона рабочих дней — число, которое было превзойдено лишь дважды в истории США (1970 и 1971 годы).[174] Позднее, в 1970-е годы, потери рабочих дней в результате забастовок и локаутов немного уменьшились, но все равно составляли в среднем более 20 миллионов в год. Это было значительно больше, чем количество дней простоя в 1960-х годах, и больше, чем должно было быть потеряно в большинстве лет 1980-х годов, когда власть профсоюзов резко снизилась.[175] Самый ожесточенный спор 1970-х годов, забастовка шахтеров, вспыхнувшая в декабре 1977 года и продолжавшаяся более трех месяцев, сопровождалась насилием в штатах Юта и Огайо.
Профсоюзы поддерживали многие из этих забастовок, но, за исключением учителей и других работников общественного обслуживания, их власть, ослабевавшая с середины 1950-х годов, значительно ослабла в 1970-х. В 1953 году 35 процентов американских несельскохозяйственных рабочих состояли в профсоюзах. К 1973 году этот показатель снизился до 29, а к 1983 году — до 20 (и до 13,5 к 2001 году).[176] Этот резкий спад отчасти объясняется самодовольным руководством Джорджа Мени, главы AFL-CIO с 1955 по 1979 год, и его помощников. Мени спрашивал: «Почему мы должны беспокоиться об организации людей, которые не хотят быть организованными?»[177] В целом упадок профсоюзов отражал более значительные структурные изменения, такие как жесткое отношение корпораций к профсоюзам, перемещение рабочих мест на Юг и Запад, где организованный труд исторически был слаб, и увеличение числа женщин, работников с частичной занятостью и работников сферы услуг, которых было труднее организовать. Традиционное ядро профсоюзной власти в Америке — рабочие обрабатывающей промышленности — сократилось в процентном отношении к национальной рабочей силе.
Для миллионов американцев конца 1970-х годов, особенно для рабочих, чья зарплата в реальных долларах стагнировала, инфляция была главным злодеем эпохи.[178] В период с 1973 по 1983 год стоимость жизни росла в среднем на 8,2% в год, что более чем в два раза превышало темпы роста в период с 1963 по 1973 год. Это был самый высокий подобный рост за все десятилетние периоды в истории США.[179] Стоимость почтовой марки первого класса, составлявшая 8 центов в 1974 году, подскочила до 20 центов к 1981 году (и до 37 центов в 2002 году). Гамбургер в «Макдоналдсе» стоил 15 центов в 1967 году и 50 центов к началу 1980-х.
В середине 1970-х годов инфляционную спираль раскручивали различные силы, в том числе большой дефицит государственного бюджета, созданный для оплаты войны во Вьетнаме, и потребительский спрос, который превышал предложение. Огромный рост цен на нефть, которые с конца 1973 года по лето 1979 года подскочили с 3 до 34 долларов за баррель, усилил и без того сильный инфляционный всплеск.[180] 13 июня 1979 года 58 процентов американских автозаправочных станций, на которых закончился бензин, отключили свои насосы. Длинные вереницы машин выстраивались за углами в ожидании бензина с незакрытых станций. Между автомобилистами вспыхивали драки. Нефтяной кризис 1979 года, как и эмбарго 1973–74 годов, укрепил в обществе мнение о том, что Америка уязвима и почти беспомощна перед подобными экономическими ударами.
Рост налогов, уже вызывавший резкие протесты в 1960-х годах, ещё больше накалил обстановку и привел к широкому распространению массовых протестов к концу 1970-х годов. Работники, получавшие прибавку к зарплате — например, за счет оговорок о стоимости жизни в профсоюзных контрактах, — часто попадали в более высокие налоговые скобки. Это было «ползание по скобкам», в результате чего эти налогоплательщики ещё больше отставали в борьбе с быстро растущими ценами. Суммы, выплачиваемые в виде налогов на социальное обеспечение, также значительно выросли в период с 1964 по 1980 год. Налоги на прирост капитала, которые были повышены в конце 1970-х годов, оттолкнули многих держателей акций, что привело к полному исчезновению некоторых из них с рынка.[181]
Затем появились налоги на недвижимость, некоторые из которых особенно сильно ударили по домовладельцам из среднего класса и вызвали целый ряд протестов в 1960-х и начале 1970-х годов. В 1978 году Говард Джарвис, республиканец и активист, решительно выступавший против Нового курса, помог возглавить мощное народное восстание в Калифорнии против таких налогов, которые (из-за новых оценок и роста стоимости земли) стали значительно выше, чем в большинстве других штатов. Этот протест, приведший к всенародному референдуму по так называемому предложению 13, вызвал огромный энтузиазм в Калифорнии и привлек внимание людей по всей стране. В июне предложение 13 было поддержано двумя голосами против одного, что привело к снижению этих налогов на 57% и поставило под серьёзную угрозу государственное об