[338] В конце 194-х годов, когда усилились опасения по поводу холодной войны, Рейган пришёл к убеждению, что коммунисты пытаются захватить Голливуд. В ответ он тайно передал ФБР имена подозреваемых коммунистов. Хотя эти события повернули его к правым политическим взглядам, Рейган не спешил отказываться от Демократической партии. Проголосовав ранее за Рузвельта, в конце 1940-х годов он оставался активным членом «Американцев за демократическое действие», антикоммунистической, либеральной политической организации. Он голосовал за Трумэна в 1948 году и за Хелен Гэхаган Дуглас, ярого либерального демократа, которая проиграла Ричарду Никсону в его грязной гонке за место в Сенате США, в 1950 году. Позже Рейган говорил о «гемофилическом либерализме», который он поддерживал в молодости и в раннем среднем возрасте.
Впоследствии ряд событий — гнев Рейгана по поводу высоких подоходных налогов, его женитьба в 1952 году на Нэнси Дэвис, происходившей из консервативной семьи, и его работа в качестве разъездного представителя компании General Electric с 1952 по 1962 год — привели к тому, что Рейган прочно занял правую часть политического спектра. Миллионы американцев узнали его как симпатичного, добродушного ведущего с 1954 по 1962 год высокорейтинговой воскресной вечерней телепрограммы драматических фильмов General Electric Theater. И тогда, и позже он был необычайно раскованным и эффективным исполнителем на телевидении. В 1962 году он официально стал республиканцем, а в 1964 году произнёс широко известную речь в поддержку кандидата в президенты от партии Барри Голдуотера, ярого консерватора.
«Речь», как называли её поклонники, принесла Рейгану огромную славу среди консерваторов по всей стране. Финансируя его приход в политику на уровне штата, эти консерваторы помогли ему одержать впечатляющую победу в качестве кандидата на пост губернатора Калифорнии в 1966 году. В 1970 году он выиграл второй четырехлетний срок. Консерваторам не всегда нравились его поступки — Рейган, политически проницательный компромиссный человек, повысил налоги, чтобы покрыть бюджетный дефицит, оставленный его предшественником, и подписал либеральный законопроект об абортах, — но они признавали, что по большинству вопросов он твёрдо стоял на их позициях и обладал выдающимися навыками оратора и организатора кампаний.[339] По этим причинам он едва не отобрал президентскую номинацию 1976 года у президента Форда. Хотя в феврале 1980 года ему исполнилось шестьдесят девять лет, он оставался энергичным и полным сил человеком.[340]
РЕЙГАНУ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ оседлать новую волну, поднявшуюся в конце 1970-х годов и оставившую значительный след в американской политике до конца века и после него: политический консерватизм. Эта волна, значительно оживившая правых, хлынула из множества источников, поскольку консерваторы, известные своими спорами, едва ли видели друг друга во всех вопросах. Правые изоляционисты бросали вызов «холодной войне» и интернационалистам, фискальные консерваторы сражались с налоговиками, а либертарианцы и противники большого правительства спорили со сторонниками федеральных программ по продвижению социально-консервативных ценностей — некоторых из них клеймили как «теоконсерваторов». Однако к 1980 году несколько ранее не связанных между собой групп — белые «синие воротнички», южные белые противники гражданских прав, республиканцы, выступающие против большого правительства, и социально консервативные католики и евангелические протестанты — объединились, чтобы бороться за целый ряд целей и за кандидатов, которые будут их продвигать. Эта консервативная коалиция, умело использованная Рейганом, кардинально изменила политический ландшафт Соединенных Штатов.
Многие из новых консерваторов, так называемых «демократов Рейгана», были белыми представителями рабочего класса на Севере, которые по-прежнему поддерживали ряд либеральных экономических программ. Но, как и белые демократы в Солнечном поясе, которые ранее переходили на сторону GOP, эти «синие воротнички» возмущались «обратной дискриминацией», как они считали, социальной политики, такой как автобусное сообщение и позитивные действия. Их возмущал рост преступности, в котором они винили жестоких и беззаконных чернокожих. Некоторые из этих белых американцев, поддержав в 1960-х и 1970-х годах президентские кандидатуры Ричарда Никсона или губернатора Алабамы Джорджа Уоллеса, с яростью отвергали насмешливый и высокомерный «элитаризм», как они его воспринимали, образованных либеральных интеллектуалов из высшего среднего класса и видных деятелей СМИ и Голливуда. Защищая свой образ жизни, они собирались вместе, чтобы бороться с тем, что они проклинали как культурно вседозволенное наследие 1960-х годов.
Других консерваторов, например тех, кто продвигал программу Комитета по современной опасности, возбуждало то, что они считали мягкостью военной и внешней политики Картера. Многие из них были республиканцами, которые в 1964 году поддержали ястребиную позицию кандидата в президенты от GOP Барри Голдуотера. Среди них было несколько тридцати шести конгрессменов-республиканцев, избранных в 1978 году. Двое из этих новичков, Ричард Чейни из Вайоминга и Ньют Гингрич из Джорджии, в 1980-е годы быстро продвинулись по служебной лестнице в руководстве палаты представителей GOP.[341] Будучи глубоко антикоммунистически настроенными, эти консерваторы призывали к значительному увеличению расходов на вооруженные силы и к бескомпромиссному противостоянию коммунизму за рубежом. Хотя другие консерваторы — гораздо более изоляционистские по своим взглядам — резко расходились с ними, такие деятели, как Чейни и Гингрич, помогли укрепить и без того ястребиную позицию GOP в 1980-х годах.
Среди американцев, присоединившихся к рыхлой, но растущей коалиции за консерватизм в 1970-е годы, были и некогда либеральные интеллектуалы и эксперты по государственной политике, которые пришли к выводу, что программы «Великого общества» Линдона Джонсона — в частности, война с бедностью — были перехвалены и привели к непредвиденным и нерадостным последствиям. Некоторые из этих «неоконсерваторов», или, как их часто называли, «неоконов», писали в таких журналах, как The Public Interest, которые приобрели значительную читательскую аудиторию среди влиятельных политиков. В 1970-х годах они искали общий язык с республиканцами и консервативными демократами, которые всегда с опаской относились к либеральной политике социального обеспечения, высоким налогам и кейнсианским экономическим идеям. (Некоторые из них, однако, требовали, чтобы правительство расширило сферу своего влияния в определенных областях политики — для наращивания вооруженных сил, запрета абортов или восстановления «закона и порядка»).[342] Редакторы «Уолл-стрит джорнэл», обычно либертарианцы, делающие упор на сохранение свободы личности и достоинств рынка, в целом были последовательными противниками вторжения федерального правительства.
Возникновение «новых правых», как называли их многие наблюдатели в конце 1970-х годов, получило особую силу благодаря рвению и мастерству политических активистов, которые были полны решимости возродить консервативные идеи — и (или) GOP — после поражения, которое они получили от демократов в 1964 году. Одним из таких активистов был Пол Вейрих, сын немецких иммигрантов, обосновавшихся в Висконсине. Будучи убежденным католиком, выступающим за сохранение жизни, и поклонником бывшего сенатора Джо Маккарти, Вейрих установил выгодные отношения с богатыми консерваторами, такими как Джозеф Куртс, основатель пивной империи Coors, и Ричард Меллон-Скайф, наследник состояния Карнеги-Меллона. Опираясь на их финансирование, в 1973 году он основал Фонд «Наследие», который стал ведущим консервативным аналитическим центром. Другие консервативные аналитические центры — Институты Катона, Манхэттена и Американ Энтерпрайз — добавили интеллектуальной мощи правым. В 1974 году Вейрих основал Комитет за выживание свободного конгресса, ещё одну консервативную группу интересов.
Не менее эффективным организатором был Ричард Вигуэри, убежденный католик, выступающий против абортов, выросший в семье рабочего класса в Луизиане. Умелый организатор массовых прямых почтовых рассылок, Вигуэри к концу 1970-х годов привлек в ряды GOP более 4 миллионов жертвователей. Как и Вейрих, он много работал над тем, чтобы распространить евангелие республиканского консерватизма за пределы загородных клубов и пригородов, где проживает высший средний класс, и охватить католиков и рабочих-«синих воротничков», которые раньше голосовали за демократов. Консерваторы, заявил он, должны перенять ценности «Главной улицы, а не Уолл-стрит».[343] К 1980 году такие политические оперативники, как Вейрих и Вигуери, придали GOP более популистский имидж, восстановили её инфраструктуру и создали значительную низовую силу. Либералы стали обороняться. Как предупреждал в то время сенатор-демократ Дэниел Патрик Мойнихан из Нью-Йорка: «Внезапно GOP стала партией идей».[344]
Хотя в 1980 году некоторые из этих консерваторов с сомнением отнеслись к призыву Рейгана снизить налоги — что может быть «консервативного» в предложении, которое грозило увеличить и без того значительный дефицит федерального бюджета? Многие из этих людей уже присоединились к борьбе за антиналоговое предложение 13 в Калифорнии, которое в 1978 году вызвало всплеск снижения налогов во всех американских штатах. Говард Джарвис, семидесятипятилетний старик, возглавивший борьбу за предложение 13, сказал последователям: «Вы — народ, и вам придётся снова взять под контроль правительство, иначе оно будет контролировать вас». Как подчеркивал Джарвис, сочетание федеральных, штатных и местных налогов на самом деле отнимало все больший кусок от личных доходов с 1950-х годов, раздражая не только богатых, но и миллионы относительно молодых людей — бумеров, которые к концу 1970-х годов вступали в брак, покупали дома и пытались вырваться вперёд в условиях инфляционной экономики. Для таких американцев и для богатых людей крестовые походы за снижение налогов — как в 1980 году, так и в последующие годы — имели очень широкую привлекательность.