Эти студенты, как и мистер Бакет, упустили из виду важные события 1970-х годов, включая длительный технологический прогресс и существенные достижения в области прав и льгот различных групп населения — в частности, женщин, пожилых людей и инвалидов, — которые привели в восторг многих современников. Революция прав, преобразовавшая американскую политику в 1960-е годы, продолжала идти вперёд в 1970-е и последующие годы. Студенты также были склонны фокусироваться на особенно заметных проявлениях популярной культуры, которые являются делом эфемерного, личного вкуса. В этом смысле, как и в других, 1970-е годы не следует выделять отдельно. Скорее, в эти годы усилились многие тенденции, которые уже зарождались — особенно в переломные для культуры 1960-е — и продолжились в последующие годы.
Студенты также могли бы подчеркнуть, что в то время многие американцы испытывали глубокое беспокойство из-за происходящих в обществе событий, вызывающих разногласия. Некоторые из них — вспышка расовой напряженности, проблемы с государственными школами, тревога по поводу преступности и ухудшения состояния городов — усиливали ощущение национального упадка, которое стало очевидным в переломный 1974 год. Многие считали, что Соединенные Штаты стоят на краю пропасти. По этим и другим причинам настроение конца 1970-х годов было самым мрачным в американской истории конца XX века.
В 1903 ГОДУ выдающийся чернокожий ученый У. Э. Б. Дюбуа писал, что «проблема двадцатого века — это проблема цветовой линии».[35] В 1970-е годы он, несомненно, согласился бы с тем, что расовые проблемы упорно остаются проблемой номер один для нации.
Существует два доминирующих повествования об отношениях между чёрными и белыми в Соединенных Штатах в эти и последующие годы двадцатого века. Первый оптимистичен, поскольку рассматривает изменения с течением времени, в частности, на почве прогресса, поднятого вдохновляющим движением за гражданские права 1960-х годов. Это движение, самое мощное в столетии, привело к значительным и долговременным улучшениям в жизни чернокожего населения. Благодаря историческому Закону о гражданских правах 1964 года и Закону об избирательных правах 1965 года чернокожие жители Америки наконец-то освободились от всех, кроме некоторых, цепей расовой сегрегации, которые по конституции сковывали и изолировали их с конца XIX века. Поскольку эти цепи сковывали их в систематической, унизительной, дегуманизирующей и зачастую насильственной форме порабощения, это было долгожданное и прочное освобождение. Большинство чернокожих, которых в 1970 году насчитывалось почти 22,6 миллиона человек (11,1 процента населения страны, составлявшего 203,3 миллиона человек), знали, что в 1970-х годах у них было гораздо больше прав, особенно юридических, чем в 1950-х и начале 1960-х годов.
Либералы приветствовали и другие изменения в расовых отношениях конца 1960-х – начала 1970-х годов. Решения Верховного суда, принятые в 1968–1971 годах, окончательно укрепили законы о гражданских правах и решение 1954 года по делу «Браун против Совета по образованию», что привело к все большей десегрегации южных школ.[36] 1970-е годы стали своего рода золотым веком для давно потерявших надежду сторонников десегрегации школ на Юге. Обеспеченные равными юридическими правами, большинство из которых старательно защищались федеральными чиновниками, чернокожие в 1970-е годы медленно продвигались вперёд и в других сферах. Планы позитивных действий, «льготы» (гарантирующие процентное соотношение контрактов для предприятий, принадлежащих меньшинствам) и давление со стороны Комиссии по равным возможностям в сфере занятости федерального правительства (EEOC) с целью положить конец дискриминации при приёме на работу — процедуры и политика, которые едва ли можно было представить в середине 2006-х годов, — развивались в те годы быстрыми темпами.[37] Все больший процент американских чернокожих заканчивал среднюю школу, поступал в колледжи и университеты и находил работу для белых воротничков. Чёрный средний класс, едва заметный в 1940-х годах, быстро увеличился после 1960 года.[38]
В 1970-е годы чернокожие американцы продвинулись и по другим направлениям. Улучшение доступа к медицинскому обслуживанию, в основном благодаря расширению программы Medicaid, а также улучшение питания привели к снижению ранее высоких уровней младенческой смертности среди чернокожих и увеличению продолжительности жизни. Все большее число афроамериканцев занимали политические посты, особенно должности мэров в городах с преобладанием чернокожего населения. Только в 1973 году мэрами были избраны чернокожие: Том Брэдли в Лос-Анджелесе, Колман Янг в Детройте и Мейнард Джексон в Атланте — первый афроамериканец со времен Реконструкции, получивший такой пост на городском Юге. В 1974 году жители округа Колумбия получили ограниченное самоуправление и впервые за сто с лишним лет получили право голосовать за своего мэра, и тогда они выбрали чернокожего кандидата Уолтера Вашингтона. Первый чернокожий судья Верховного суда Америки Тургуд Маршалл привел Вашингтона к присяге в 1975 году. Даже мир популярной культуры, казалось, открывался для афроамериканцев: В 1975 году на канале CBS появился ситком «Джефферсоны» с участием чернокожей пары, а также межрасовой пары, которая дошла до поцелуев на экране. Сериал продержался на телевидении десять лет, заработав множество высоких рейтингов.[39]
Удивительный культурный феномен 1976–77 годов, казалось, показал, как далеко зашли чернокожие — и как далеко они могут продвинуться в будущем. Таков был ажиотаж вокруг книги «Корни», опубликованной в 1976 году афроамериканским писателем Алексом Хейли, который ранее стал соавтором бестселлера «Автобиография Малкольма Икса» (1965). Книга «Корни» началась с описания мира молодого африканца Кунта Кинте, который был обращен в рабство и отправлен в цепях в Америку в 1700-х годах. Хейли, утверждая, что опирается на устные рассказы, собранные в Африке, и на исследования генеалогических источников, идентифицировал Кинте как своего собственного предка из семи поколений назад. Яркими характеристиками потомков Кинте в этих поколениях Корни опроверг представление о том, что американские рабы были послушными. Как это делали в то время и ученые, в фильме предки Хейли изображены смелыми, находчивыми людьми, которые гордились своим африканским наследием и были полны решимости сбросить с себя оковы. Кунте Кинте ампутировали ногу за то, что он решился на побег.
Книга «Корни» возглавляла список нехудожественных бестселлеров в течение шести месяцев после публикации и за полтора года собрала 1,5 миллиона экземпляров в твёрдом переплете. Книга получила Национальную книжную премию и специальную Пулитцеровскую премию в 1977 году. В январе того же года по роману был снят семисерийный двенадцатичасовой телевизионный мини-сериал. Около 130 миллионов американцев — или более половины населения страны, составляющего 220 миллионов человек, — по оценкам, посмотрели часть сериала. Около 100 миллионов человек смотрели финальный эпизод.
Никогда нелегко определить, почему то или иное произведение популярной культуры — книга, телепередача или фильм — завоевывает большую аудиторию. В случае с фильмом «Корни» утверждается, что его популярность отражала искренний поиск американцами, как белыми, так и чёрными, своих собственных «корней», как способа лучше закрепиться в условиях социальных и экономических потрясений того времени. В последующие несколько лет интерес к генеалогии и местной истории пережил бум.[40] Ошеломляющая популярность «Корней» также может свидетельствовать о том, что к середине 1970-х годов миллионы американцев были готовы и хотели пересмотреть негативные стереотипы об афроамериканцах, которые долгое время процветали в учебниках, кино и на телевидении, и положительно отнеслись к вдохновляющему рассказу Хейли. Как мотыльки на пламя, они потянулись к его соблазнительной истории. Так и получилось, что «Корни» поразили многих наблюдателей как веха афроамериканского прогресса. Вернон Джордан, один из ведущих чернокожих активистов, назвал Roots «самым впечатляющим событием в расовых отношениях в Америке».[41]
Второй вариант описания расовых отношений в 1970-е годы более удручающий. Хотя он и признает, что определенный прогресс имел место, его стандарт измерения рассматривает то, где должна находиться действительно эгалитарная нация, в настоящем и обозримом будущем. Его более пессимистичные выводы отражают разрыв, существующий между реальностью отношений между чёрными и белыми и теми завышенными ожиданиями, которые либералы и многие чернокожие люди возлагали на 1960-е годы. Начиная с 1960-х годов именно этот нарратив — во многом более убедительный — повторяют либералы и большинство афроамериканских лидеров.[42]
Сторонники этой версии сходятся во мнении, что такие законы, как Акт о гражданских правах 1964 года и Акт об избирательных правах 1965 года, уничтожили большинство пережитков сегрегации и дискриминации, закрепленных законом. Эти исторические законы далеко продвинулись в обеспечении священных американских ценностей: равных возможностей перед законом. Но они отмечают, что эти законы не очень способствовали достижению все ещё труднодостижимой, кардинальной цели афроамериканцев — социальному и экономическому равенству.
Статистика подтверждает этот тезис, указывая на то, что большинство разрывов, которые долгое время отделяли чернокожих от белых, в 1970-е годы сократились незначительно, если вообще сократились. Например, с 1970 по 1980 год медианный доход домохозяйств афроамериканцев не вырос (в долларах с поправкой на инфляцию), в то время как медианный доход домохозяйств белых немного увеличился. Медианный доход чернокожих домохозяйств в 1980 году составлял чуть менее 60 процентов от дохода белых, и эта цифра практически не изменилась с 1965 года.