На фоне подобных разочарований Клинтону все же удалось добиться некоторых из своих менее значимых целей в 1993–94 годах. Отчасти благодаря демократическому большинству Конгресс одобрил две его кандидатуры на должности в Верховном суде — Рут Бейдер Гинзбург в 1993 году и Стивена Брейера в 1994 году. Поскольку эти новые судьи заменили либерала (Гарри Блэкмуна) и умеренного (Байрона Уайта), назначения Клинтона не сильно изменили идеологический баланс в Суде: Консерваторы по-прежнему сохраняли непрочное большинство во многих горячо оспариваемых делах, которые возникали в течение следующих десяти лет, и за это время состав Суда не изменился. Но присутствие Гинзбург и Брейера, казалось, обеспечило про-хоккейное большинство в Суде, тем самым умерив культурную войну за аборты, которая в предыдущие годы вызывала массовые митинги в Вашингтоне. В течение следующего десятилетия политические конфликты вокруг абортов немного утихли.[832]
В первые два года своего правления президент одержал победу ещё в нескольких схватках. В 1994 году он подписал закон, запрещающий продажу девятнадцати видов полуавтоматического штурмового оружия. Законодатели одобрили закон о «моторных избирателях», позволяющий гражданам регистрироваться для голосования при получении водительских прав; скромно финансируемую программу национальной службы, которая предлагала федеральную помощь на оплату колледжа молодым людям, выполняющим общественные работы; закон об образовании под названием «Цели 2000», который выделял 2 миллиарда долларов на помощь штатам в продвижении образовательных стандартов; и закон о свободе доступа к входам в клиники.
За исключением Закона о входах в клиники, согласно которому воспрепятствование работе клиник или мест отправления культа стало федеральным преступлением, эти меры не привели к значительным результатам. Огромные лазейки ограничивали сферу действия мер по контролю за оружием, которые в любом случае не затрагивали около 25 миллионов единиц оружия, включая примерно 1,5 миллиона полуавтоматических штурмовых ружей, уже находившихся в частных руках. После принятия закона в 1994 году производители оружия, слегка модернизировав штурмовое оружие, продолжали выпускать и продавать его.[833] Регистрация избирателей на автотранспорте не способствовала повышению активности избирателей. Скромно финансируемая программа «Цели 2000» побудила чиновников от образования разработать тесты успеваемости на уровне штата, но не оказала существенного влияния на школьную практику, которая (как и всегда в истории американского образования) по-прежнему диктовалась местными властями.[834] Тем не менее, эти законы раскрыли важный аспект деятельности Клинтона на посту президента: Несмотря на то, что ему не удалось достичь такой важной цели, как реформа здравоохранения, он оставался настойчивым сторонником федеральных социальных программ. Готовясь применить право вето, он противостоял попыткам консерваторов сократить государство всеобщего благосостояния.
Задолго до этих незначительных побед Клинтон пришёл к выводу, что ему необходимо укрепить свои позиции как умеренного. В противном случае, по его мнению, ему грозило поражение в 1996 году. По этой причине, а также потому, что он был благоразумным фискальным менеджером, он решил в начале своего срока сосредоточиться на сокращении ежегодного федерального дефицита, который, хотя в 1993 финансовом году, наконец, показал скромное снижение, все ещё составлял 255 миллиардов долларов.[835] При этом он особенно внимательно следил за советами министра финансов Ллойда Бентсена и председателя Федеральной резервной системы Алана Гринспена, который стал широко известным и ярым сторонником сокращения дефицита. Если бы этого удалось добиться, сказал ему Гринспен, основные игроки на важном «рынке облигаций» — банкиры, кредиторы, управляющие денежными рынками, другие инвесторы — были бы успокоены, что побудило бы ФРС призвать к снижению долгосрочных процентных ставок. Это, в свою очередь, будет способствовать увеличению инвестиций и экономическому росту.[836]
Встав на сторону Гринспена, Клинтон столкнулся с разгневанными либералами среди своих собственных советников и среди сторонников увеличения государственных расходов на инфраструктуру и социальные программы в Конгрессе. Позиционируя себя как нового демократа, выступающего против либералов-«налоговиков и транжир», он с горечью признал, что обращается скорее к лидерам бизнеса и консерваторам, чем к традиционной базе своей собственной партии. «Надеюсь, вы все знаете, что мы — республиканцы Эйзенхауэра», — саркастически заметил он своим советникам. «Мы выступаем за снижение дефицита, свободную торговлю и рынок облигаций. Разве это не здорово?» Тем не менее, он чувствовал, что ему необходимо снизить дефицит. Отсутствие фискальной дисциплины в правительстве, по его словам, было «как кость в горле».[837]
Клинтон, проявив непривычную для себя решительность, в 1993 году приложил все усилия, чтобы добиться принятия бюджетного пакета, который позволил бы сократить федеральный долг на 500 миллиардов долларов в течение следующих пяти лет. При этом он отказался от своего обещания, данного во время предвыборной кампании, добиваться снижения налогов для среднего класса. Консерваторы в Конгрессе, тем временем, отклонили его предложение о принятии экстренного пакета мер по стимулированию экономики, который бы позволил выделить 16 миллиардов долларов на создание рабочих мест летом 1993 года. Либералы, по-прежнему требующие высоких уровней социальных расходов, были в ярости от такого хода событий.
Последовавшая за этим партийная борьба напоминала битву, с которой столкнулся Буш, когда он тоже пытался ограничить дефицит, нарушив тем самым своё знаменитое обещание: «Читайте мои губы: Никаких новых налогов». В 1993 году, как и в 1990-м, большинство республиканцев-консерваторов, которые говорили, что верят в сбалансированный бюджет, горячо возражали против попыток повысить налоги, особенно на богатых, даже если такое повышение, предположительно, привело бы к снижению дефицита. Но Клинтон не отступал от намеченного курса, надеясь, что большинство демократов поддержат его. Когда в августе 1993 года борьба закончилась, он добился многого из того, что просил, включая повышение на 1% самой высокой ставки корпоративного налога и более высокий (39,6%) предельный налог на доходы в 250 000 долларов и выше. Повышение налогов сопровождалось умеренным сокращением расходов, частично на оборону и разведку за рубежом, частично на социальные программы. Пакет также санкционировал расширение программы Earned Income Tax Credit для малообеспеченных работающих семей с детьми. Это стало мало обсуждаемой, но важной социальной льготой в течение десятилетия. Ожидалось, что пакет позволит президенту достичь цели — сократить дефицит бюджета почти на 500 миллиардов долларов в течение пяти лет. Клинтон победил, не получив ни одного голоса республиканцев в Палате представителей. Его перевес составил 218 голосов против 216. Вице-президенту Гору пришлось преодолевать ничью пятьдесят на пятьдесят в Сенате.[838]
Принятие бюджетного пакета изменило ситуацию с течением времени. В течение следующих шести лет федеральные расходы в текущих долларах — многие из них на пособия, частично связанные с ростом стоимости жизни — продолжали расти: с 1,41 триллиона долларов в 1993 году до 1,65 триллиона долларов в 1998 году. Однако в процентном отношении к ВВП они снизились — с 21,5 в 1993 году до 19,1 в 1998 году. Это самый низкий показатель с конца 1960-х годов. Поступления в бюджет за тот же период выросли с 1,15 триллиона долларов в 1993 году до 1,72 триллиона долларов в 1998 году. В том финансовом году федеральный бюджет показал профицит в размере почти 70 миллиардов долларов — первый с 1969 финансового года. В последующие годы профицит был ещё выше, составляя в среднем 156 миллиардов долларов в год в период с 1999 по 2001 финансовый год.[839]
Главной причиной такого поразительного поворота стали высокие показатели экономики, особенно после 1995 года, которые привели к росту налоговых поступлений. Снижение процентных ставок, которому Гринспен способствовал после 1994 года, ещё больше способствовало этому всплеску. Клинтону посчастливилось стать президентом в то время, когда подобные изменения смягчили воспоминания о рецессии начала 1990-х годов. Тем не менее, принятие бюджетного пакета 1993 года многие считают вкладом в поворот. Он дал понять осторожным американским инвесторам, что федеральное правительство наконец-то всерьез намерено реформировать свои бюджетные дела. Одно из самых впечатляющих достижений Клинтона за время его президентства, бюджетное соглашение 1993 года укрепило его репутацию как экономического менеджера.
Добившись принятия бюджетного пакета, Клинтон сосредоточился на другой внутренней цели, которую он поддерживал по достоинству и которая, как он надеялся, ещё больше утвердит его репутацию умеренного. Речь шла об одобрении конгрессом Североамериканского соглашения о свободной торговле, которое Буш заключил с Канадой и Мексикой в декабре 1992 года. Соглашение предполагало создание зоны свободной рыночной торговли с участием трех стран. Клинтон, убежденный сторонник более открытой торговли, заключил союз с ведущими корпоративными деятелями и республиканцами в Конгрессе, включая Гингрича.
При этом он столкнулся с острой оппозицией со стороны лидеров профсоюзов и многих демократов, включая лидера большинства в Палате представителей Гепхардта, которые опасались, что американские корпорации перенесут свои предприятия в Мексику с дешевой рабочей силой и тем самым нанесут ущерб американским рабочим. Противники NAFTA также требовали усилить гарантии против загрязнения окружающей среды, которое, по их мнению, будет распространяться в Мексике и через её границу в Соединенные Штаты. Однако Клинтон отказался идти на компромисс, и NAFTA, одобренная в конце 1993 года, вступила в силу в январе 1994 года.