Это потусторонняя, запредельная территория. Вот где Тарковскому свой «Сталкер» снимать! Да не один – реквизита на десяток хватит! Зона! Это Зона, где ходят сталкеры! Сегодня впустит тебя, а завтра – уже нет. Или впустит и не выпустит.
Ещё перед Северодонецком тебя встречает мёртвый лес. Несколько километров тянутся за окном обгоревшие, неживые сосны. Едешь как в страшной сказке. «Здесь ступа с Бабою-ягой идёт-бредёт сама собой…» – вспоминается. Фу-фу-фу, здесь русским духом пахнет… Насчёт Бабы-яги не знаю, но ступы здесь летают, видел собственными глазами. И разваленный танк как камень на развилке. Налево пойдёшь – ничего не найдёшь, направо – коня потеряешь, а прямо поедешь – пиздец тебе, любезный! Съест тебя яга-война! Заметив в городской застройке церковные купола с крестами, я очень старательно перекрестился.
Цивилизация закончилась в Новоайдаре. Там свет, топливо, люди, тепло, связь. Цивилизация должна была прийти и в Северодонецк, после того как этот город освободили и наши войска пошли далеко вперёд. Но война, откатившись, вдруг нахлынула вновь – осенью отступили уже мы, и опять близко в этих краях грохочет фронт. Я еду в гости к добровольцам из БАРС-13 «Русский легион». Они удерживают один из участков на трассе Сватово – Кременная, который стремятся перерезать вэсэушники.
В условленное время на блокпосту перед Кременной меня встречают «барсы». Аббревиатура БАРС расшифровывается как Боевой армейский резерв специальный, но «барсы» уже давно ассоциируются с одноимённым хищником. Так что не псы, а барсы войны уместней употреблять. «Барсы» не всегда профессионалы, как псы, но всегда добровольцы.
Едем в расположение к барсам, к посёлку, который находится у трассы на Сватово.
Поздняя, поздняя осень. Распутица, дорог нет, лужи растеклись озёрами у домов. Гражданских немного. Изредка у дома или у дороги появится старик да старуха, кто не смог эвакуироваться. Гражданские автомобили редки, зато то танк, то «Урал», то БМП проедет, выпустив в воздух струю пряного сизого дыма. В деревне новые постояльцы – снуют по своим военным и бытовым делам солдаты. Куртки, шапки, автоматы, красные и белые повязки – наши цвета.
Въезжаем в посёлок, паркуемся под деревьями. Идём к одной ничем не примечательной избе. Заходим.
За столом сидит замкомбата Богомаз.
– Пьёшь? – спрашивает, поздоровавшись.
– Нет. – Не вру, мне мой невролог запрещает. Как-то она увидела меня по телевизору и прислала сообщение: «Дима, не пей!» Вот его и выполняю.
– А зря, – смеётся Богомаз.
Богомаз – колоритный тип. Бородач в маскхалате и тельняшке. Кобура деревянная на ремне через широкую грудь весит на боку. В кобуре – железный товарищ Стечкин. Лёгким движением руки кобура превращается в элегантный приклад – это чтоб рука не дрогнула. А у Богомаза не дрогнет, многое уже повидал.
► Богомаз, замкомбата БАРС-13 «Русский легион»
С комбатом Фомичом мы разминулись. Он уехал на награждение в Ростов. «Мужика» получает – так военный люд называет орден Мужества. Есть за что. Подразделение Фомича сдерживало превосходящие в несколько раз силы противника под Лиманом. «Барсы» под его руководством держали Дробышево, прикрывая отход основных сил российской армии. Стояли до последнего. Только после приказа они отошли до Кременной.
– Ну и обстановка была! Ищу штаб, в одну деревню заехал, в другую – нет! Еле нашёл, – рассказывает со смехом Гриша «Охотник», как искал своих в тумане войны.
Гриша – зам. по снабжению. У Охотника интересная судьба. Сам он родом из Латвии. Русский. По зову сердца приехал защищать своих ещё в 2014 году. Тогда ему было двадцать шесть лет. В русофобской Латвии объявлен в розыск как наёмник-террорист. Между кампаниями его чуть не выслали по запросу из Риги, да, слава богу, разобрались.
Есть ещё ветераны первой кампании. Например, Алтай при штабе. Хоть худой и седой как лунь, но тот ещё головорез! Начинал воевать со Стрелковым. При отступлении из Славянска чуть не погиб – из экипажа танка один живой остался. Потом участвовал в боях под Донецком, в Широкино под Мариуполем. «Ох и погуляли мы там в разведке!» – вспоминает Алтай. Думаю, немало на счету Алтая мёртвых нацистов из «Азова», которые держали тогда этот курортный посёлок.
Обстановка в штабе добродушная. Как будто собрались мужички, бородатые и весёлые. Сидели дома на печи, да беда пришла, собрались в поход. В сказке, в которую я попал, не только избушки, горынычи и бабы-яги, но и богатыри водятся.
И волшебники. В избу зашёл Кудесник – начальник штаба. Худощавый, высокий мужичок: голова лысая, щетина седая, очки в тонкой оправе на верёвочке – интеллигентный человек! Кудесник – военный в третьем поколении. Пятьдесят три года. В 90-м после «дурки» – училища ВДВ в Рязани – служил под Одессой, так что, получается, сейчас он снова вернулся на Украину. Потом чеченские компании. Дослужился до майора. Потом девятнадцать лет сидел на пенсии. Когда началась эта кампания, как русский человек, почувствовав несправедливость, пошёл в военкомат. Но отказали по возрасту. Тогда Кудесник пошёл в БАРС-13, где его опыт и пригодился.
«Кудесник» – позывной ещё с Чечни. Вообще, с позывными бывают курьёзные случаи. В «сказочной» зоне СВО Муха зачастую вызывает Комара, Ёжик просит Крота поддержать его огнём. Ну а Кудесник как-то взаимодействовал с Волшебником, командиром артиллерийского подразделения. Вместе они творили чудеса.
Интересуюсь у начштаба обстановкой. Обстановка стабильно напряжённая. После отступления из Красного Лимана фронт нормализовался, у трассы Сватово – Кременная врага удалось остановить. Мы и они окопались. В обе стороны работает артиллерия. Кудесник показывает мне карту, показывает наши и чужие позиции. Вот тут мы, русские. Вот тут «немцы» с поляками – тут уже без кавычек: по ту сторону вместе с ВСУ польские ЧВК. Между нами и противником серая зона километров в десять. В ней рыщут оборотни ДРГ, недавно тут около человек 15 диверсантов ликвидировали. А вот здесь блуждающий танк из лесу выходит и стреляет. Недавно разведка «барсов» наткнулась на нашего «двухсотого», его танк убил. За танком этим ведётся охота, досаждает он нашим сильно… Кудесник дальше тычет в карту. Вот здесь дуб, тут леший, вот там русалка, везде следы невиданных зверей…
После штаба выехали с Кудесником на одну из позиций. Наши окопы тянутся вдоль небольшой речки.
– А вот здесь, – он показывает на сваленное бревно через речку, – на той стороне работали наши «грады». Их накрыли. Прошло несколько дней, я полез посмотреть, в каком они состоянии. И вдруг снова начали крыть, как будто меня ждали. Я как раз по бревну переходил на другой берег. Меня в речку отбросило. Вроде приутихло, я выбрался, разделся, стал вещи сушить – и снова обстрел. Вот в том окопе я в неглиже просидел минут сорок, – весело рассказывает Кудесник.
А сколько таких «чудесных» историй на войне! Ещё начштаба рассказал, как они чуть высокоточным «краснополем» не прибарахлились. Наткнулись на него в лесу. Вот так «грибы»! Кто оставил, при каких обстоятельствах – неизвестно. Зато известны законы военного времени: то, что лежит бесхозно два дня, можно присвоить. Что Кудесник и сделал – вещь хорошая, в хозяйстве пригодится, чуть что: обменять можно. Правда, потом через несколько дней конторские волки нарисовались – пришлось вернуть.
► БАРС-13 на позициях
На позициях БАРС-13 окопы в полный рост, блиндажи, бойцы не только с предосторожностью, но и с комфортом зарылись в землю. На второй линии обороны в лесу у «барсов» даже баня имеется. Баня меня удивила. Показывал парную «банщик» – пятидесятипятилетний Бочтарь, прозванный как персонаж песни Круга «Водочку пьём», который врезался в нефтебазу (наш Бочтарь что-то подобное тоже учудил).
– Тут снаряды лежат, тут боеголовки, тут цинки стоят, а вот тут у нас – баня, – провёл он нам экскурсию.
Баня оказалась небольшой сколоченной будкой с входом, занавешенным шерстяным одеялом. В ней, как и положено, имелось печка и лавки, причём дым, по правилам военной безопасности и уходил в землю.
– Вот и веники у нас имеются, – Бочтарь показал на связку веников из дубовых листьев.
Оказалось, что температура в полевой бане достигает 80°. Эффекта резкого спада температур бойцы достигали душем из дождевых капель.
– Мы тут здоровье себе поправляем! – Оптимизм пятидесятипятилетнего Бочтаря подтверждал сказанное.
Стемнело. После бани мы поехали на ночлег. Всё как обычно в прифронтовой зоне – «ничейный» дом, окна занавешены и закамуфлированы. Темень на улице – хоть глаз выколи. Но зато слышно, как громко урчит генератор; открывается дверь – внутри свет и тепло. И – о боги прогресса, – есть интернет.
Вообще-то лучше бы, конечно, подвал – в «сказочной» зоне СВО желательно спать ниже уровня земли. Но в доме подвала не было, все спали на первом и втором этажах. Кудесник меня успокоил: они (ВСУ), как и мы, бьют не прицельно, а по площадям, то есть для профилактики, для порядку (а точнее, для торжества беспорядка и разрушения). Ну а если попадут – всё в руках господних, развёл Кудесник руками. Это уж точно.
Слышал от кого-то, что смекалистые артиллеристы, обстреливая какой-нибудь посёлок, сразу разрушали самый роскошный особняк, рассчитывая на то, что его уж точно предпочтёт военное начальство врага.
Дом, где мы ночевали, дворцом не назовёшь, это был обычный добротный загородный дом, что успокаивало. Но ночью спалось беспокойно – всю ночь, как бой часов, «для профилактики», бил «гиацинт», «посаженный» в лесу, судя по звуку и вибрации дома, неподалёку. Боу! – неожиданно выстреливал он, и весь дом трясся. Благо, со мной всегда беруши, но злоупотреблять ими, когда находишься возле линии фронта, не стоит – уши на войне надо держать всегда востро и ко всему прислушиваться. В том числе и к своей интуиции.
Как-то Ведьмак, знакомый авианаводчик, рассказывал, что в посёлке под Киевом, когда там стояли наши войска, парни звали его в баню (снова она мне вспомнилась), а ему накануне сон приснился, что он в эту баню заходит и мина сразу