Вэсэушники не прекращали попыток вернуть муравейники. На малом у них ещё оставался гарнизон и они пытались осуществлять ротацию. Спартанцы им этого делать не давали и выживали оттуда их артиллерией, превращая ротацию в эвакуацию. Артиллерию наводили с помощью БПЛА. На месте также работали птурщики и гранатомётчики. Из аэропорта руководил всем процессом Странник – офицер из командного звена «Спарты».
Странник, как я позже узнал, приехал добровольцем из Киргизии, но по нему видно, что он русских кровей. Из азиатского в нём присутствовала только молчаливость и жёсткость. Странник был строгим мужиком. Следовало его опасаться – он всегда был опрятен. По его лицу можно было заметить, что он брился каждое утро, вычерчивая острой бритвой аккуратную линию своей короткой боцманской бородки. Странник был немногословен, но по его настроению можно было определить, насколько положение дел было плохим или успешным.
Как-то мы приехали с утра, а Странник весь мрачный и нервный. На то были причины. Накрыли наших – четыре «двухсотых», два «трёхсотых», и это только с самого утра. «Бэха» как раз забирала раненого. Странник срывался на подчинённых.
– Хули сидишь, давай поднимай ещё один беспилот! – зло рявкнул он на замешкавшегося спартанца.
Зато когда Страннику удавалось разгромить какую-нибудь группу неонацистов или поразить цель, он позволял себе довольно улыбаться. Несколько раз мы становились свидетелями такого позитива.
– Весёлый, Весёлый, появилась ещё одна единица техники.
– Принял. – Весёлый вёл наблюдение непосредственно на позициях у муравейников, Странник руководил из командного пункта.
– Ракета ушла очень хорошо, но можно вторую ещё чуть-чуть дальше, – звучал в рации голос Весёлого.
– Мишаня, Мишаня, ещё раз туда ракету, только чуть дальше, по этой же зелёнке чуть дальше, – транслировал наводку Странник.
– Сейчас Мишаня их всех захуярит, БМП стрелял-стрелял, а Мишаня всех их добьёт, – не скрывал он своей радости.
Мишаня действительно мог всех добить. Мы уже были знакомы с ним. Мишаня служил в «Спарте» птурщиком, это был парень невысокого роста с широкой улыбкой, действительно похожий на ласкового мишку; мы как-то снимали его зимой, когда Мишаня с крыши одного из зданий аэропорта задул две ракеты в блиндаж неонацистов.
С высоты беспилотника поле сражения выглядело расчерченным лесопосадками на квадраты и оттого смахивало на шахматную доску, где пешки – это солдаты. Маленькими фигурками они смотрелись с высоты, по отдельности или цепью перемещаясь в тот или иной квадрат. Правда, в отличие от шахмат, каждая фигурка была из живой плоти, которая разлеталась от попадания мины или снаряда.
Кони птурили, слоны запускали мины, выезжали бронированные ладьи и стреляли по блиндажам или группам противника. Короли и ферзи находились в штабах, управляя процессом. Но и до штабов доставали. В один из дней нашего пребывания в аэропорту российская артиллерия попала по украинскому штабу в Авдеевке, и что-то там дымило так, что сноп жирного чёрного дыма был виден из самого Донецка. В аэропорту ликовали: вдруг там убили украинского комбрига – вот радость!
Вообще, на площадке дронщиков порой кипели такие страсти, как будто шла онлайн-трансляция финала чемпионата по футболу в столичном спорт-клубе. Но спорт был кровавый, поэтому эмоций было больше в разы.
► «Спортклуб» в аэропорту. Спартанцы корректируют огонь
Парни толпились над экраном беспилотника, которым управлял Жук, а рядом сидел Странник с рацией в руке и корректировал огонь. Раздавались возгласы:
– Заряди, заряди ещё раз по малому!
– Охуенно!
– Давай! Давай!
– Ай, хорошо!
– О-хо-хо-хо-хо, красавчик!
«О-хо-хо-хо-хо!» – это так радовался Странник. Я тоже смотрел на экран через его плечо, и для таких случаев у меня уже выработался нервный интеллигентский смешок.
– Хе-хе-хе, хе-хе-хе, – так я болел за наших.
В лесопосадку зашла группа пидоров. Хе-хе-хе-хе. По ней открыли миномётный огонь. Хе-хе-хе-хе. Лесопосадка задымилась. Хе-хе. Из неё больше никто не вышел. Хе-хе-хе-хе. Эвакуацию тоже разъебали. Хе-хе-хе-хе. Вот такая олимпиада и развесёлый «Энгри бёрдз», хе-хе.
Вообще, мы весёлые парни. И даже в аду мы будем улыбаться – где наша не пропадала! Ну а сейчас мы разве не там? Здесь жарко, жарко!
Мазай и Ко
– Дамы и господа! Вас приветствует постоянная рубрика на радио «Мазай и Ко»!
Начальник штаба «архангелов» Мазай показывает мне свой ролик, записанный с беспилотника. На экране рассвет над полями, солнце насыщенным желтком появилось, и играет «Утро» Эдварда Грига из сюиты «Пер Гюнт»: та-да-да-да-да-та, та-да-да-да-да-та… Под переливы нежных флейт к Водяному летит беспилотник. Летит будить вэсэушников. Или, точнее, погружать их в непробудный сон.
Помимо дронов «Спарты» с аэропорта взлетали и беспилотники «Архангела Михаила». Бои в районе взлётки стали уже позиционными, и особых, штурмовых задач «архангелам» не ставили. Но хороший командир не сидит на месте, а всегда сам проявляет инициативу и сам себе ставит задачу. А Мазай – хороший командир. Он тут же организовал кампанию по закошмариванию вэсэушников.
Свой штаб он развернул на втором этаже спартанской базы. Площадкой взлёта для беспилотной авиации «архангелов» служила секция с обваленной стеной, откуда открывался обзор на взлётное поле. Здесь же «архангелы» оборудовали мастерскую по изготовлению бомбочек, которые они прикрепляли к беспилотникам, чтобы сбросить их на головы солдат «муравьиного» гарнизона.
При этом «архангелы» экспериментировали, искали новые решения старой проблемы: они всё никак не могли выкурить вэсэушников из «дыры» – так они обозначали один из входов в малый муравейник. В «дыре» вэсэушники скрывались во время наших артиллерийских обстрелов или когда замечали летящий от аэропорта «мавик» со сбросом. Этот вход всё никак не могли завалить, доставка туда гранат нужной цели не возымела. Хотя в одном из роликов очень эффектно смотрелось, как вэсэушник, безрезультатно постреляв по летящему на него беспилотнику, быстро сбежал в «дыру» вниз по лестнице, а вслед за ним, обогнав его, запрыгала по ступеням сброшенная граната.
– Слушай, а ты не знаешь, какая жидкость загорается на открытом воздухе? – подошёл как-то ко мне с вопросом молодой «архангел».
Если не получалось обвалить вход в муравейник, то пытливые умы хотели его выжечь. Так как формулы бытового напалма не являются секретом для любого пользователя интернета, осталось только придумать, как его поджечь. «Архангелы» хотели модифицировать состав напалма, чтобы при сбросе ёмкости с «мавика», он ещё и сам при ударе о землю воспламенялся.
Опыт, как известно, сын ошибок трудных, и испытания проходили не без риска для изобретателей. Однажды, приехав утром рано в аэропорт, я дремал, досматривая сны в кресле моего броневичка – нашего инкассаторского фургона, который я припарковал на первом этаже. Меня разбудил крик «Ложись!», после которого сверху раздался взрыв, и бетонный потолок содрогнулся. Было очевидно, что это сорвался сброс. Но пострадавших, слава богу, не было. «Архангелы» отделались лёгким испугом и смехом.
Заинтересовавшись тем, что происходит наверху, я поднялся на второй этаж. Там я и познакомился с Мазаем.
Возле обвалившегося наружу кирпича открывался, как в кинотеатре, вид на взлётку, стояли друг на друге военные ящики, пара кресел и несколько стульев. Рядом, у уцелевшей стены из бетона, расставлены в ряд автоматы. Двое склонились над ящиками, один боец сидел на обломке стены и курил задумчиво глядя в даль, ещё один, сидя на краю бетонного блока, монотонно покрывал белилами «мавик» – как я потом узнал, это делали для маскировки: белый беспилотник снизу труднее заметить.
Я подошёл к тем двум, которые корпели над столом. Тот, что повыше, был худощав, у него было измождённое и напряжённое лицо, он был небрит, и вместе с трещинами морщин, которые тянулись дугами от глаз и носа, надорвав губу, прошёлся рубец. Другой, что пониже и помоложе, обернулся ко мне. Это был Мазай – военная тактическая кепка, чёрная кофта с воротом до подбородка, спокойные невозмутимые глаза, на губах тень лёгкой усмешки. На щеке тоже шрам – скатился, как слеза Арлекина.
– Вот, хочешь? – «Арлекин» жестом пригласил меня к столу, на котором были разложены метизы, инструменты, проволока, изолента и скотч разных цветов.
Не понимая, что от меня требуется, я повторил за ним – набрал щепотку мелких гвоздей и рассыпал их на развёрнутый скотч. Таким образом, не осознавая, я преступил основополагающий принцип журналистики – принцип беспристрастности и независимости: Мазай тут же при мне закатал в эту изоленту ВОГ с прищепкой. Да, я стал соучастником изготовления боеприпаса, но, признаться, каких-то угрызений совести по этому поводу не испытывал. Они Дашу Дугину убили, теперь всё позволено.
Прищепка служила предохранителем. Она держала прикрученный к мембране ВОГа саморез с пластиковой крышкой.
– Крышка увеличивает площадь касания, – объяснил Мазай. – Когда саморез обо что-то касается, он протыкает мембрану, вызывая моментальную детонацию.
А изолента с гвоздями, которые я насыпал, усиливала эффект, дополняя к осколкам ВОГа поражающие элементы, – догадался я.
Эх, не оскудела талантами земля русская! И не оскудеет – на том мы, русские, и стоим.
Конфете с гвоздями был придан патриотический вид – Мазай обмотал её разным скотчем в цвета российского флага, чувство эстетики не было ему чуждо. Потом он прикрепил срезанное горлышко пластиковой бутылки – данная конструкция работала как воланчик для бадминтона: пластмассовое горлышко придавало сброшенной петарде устойчивости и стабилизировало её в падении, не давая уклониться от цели.
– Данный снаряд забрасывается с дронов. Нет никакого выхода, никакого свиста, никакого шуршания. Просто из ниоткуда появляется мина и…
Тут Мазай остановился и перестал скрипеть изолентой. Выдержав паузу, он продолжил: