Мне хочется закатить глаза. Да что ты вообще, блин, знал? Заперся как крот в своем кабинете и разучился дальше носа своего смотреть.
— Что ты здесь делаешь? — безапелляционно строго звучит вопрос его сиятельства.
Я уже думаю, как бы едко ответить, когда замечаю, что темные глаза герцога буравят не меня.
— Ну мы…Встретились с Евой у лабиринта из живой изгороди, — пытается оправдаться Генри, старательно избегая прямого зрительного контакта.
— В том месте, где ты обычно прячешься, прогуливая свои занятия?
Голос герцога звучит строго, но…я всматриваюсь в его лицо, почему же тогда в этих глазах столько беспокойства и вины? Сначала их легко спутать со злостью, но, если хорошенько присмотреться к позе Глена и его языку тела, уже не кажется, что он сердится.
— П-прости… — лепечет Генри, понурив голову.
Герцог меряет взглядом худосочную фигуру Генри и поджимает губы, замечаю какой-то порыв супруга и жду его реплики. Кажется, что сейчас должны прозвучать какие-то очень важные слова. Руки в перчатках герцога то сжимаются в кулаки, то разжимаются обратно, он явно нервничает.
Что же сейчас будет? Примирение двух братьев?
— …Генри.
— Д-да?
— Больше не прогуливай занятия. Твой учитель фехтования…
А-а! Спасите, я больше не могу это выносить! Хлопаю рукой себя по лбу, тру морщинку меж бровями и выхожу вперед, вставая между герцогом и оробевшим подростком.
Может, я и обещала ему не высовываться, но это выполнимо, если дело касается только меня. Плевать, что муж меня не привечает и вообще не торопится выполнять своих обещаний, но смотреть на страдания ребенка я уже не в силах.
— Послушайте. Вы хоть раз пытались поинтересоваться, почему он прогуливает эти ваши занятия? — внутри кипит тихое раздражение, грозно смотрю прямо на своего благоверного.
Глен явно не ожидал от меня упрека в свою сторону. Но, тем не менее, герцог отвечает:
— Я ежедневно получаю доклады…
— Надеюсь, не сую нос в чужое дело, но их явно недостаточно. Этих ваших докладов. Вы вообще в курсе того, через что проходит ваш брат?
— Что вы имеете в виду…
— Чем руководствуется Генри, избегая этих занятий? Вы об этом думали?
Глен сжимает губы в тонкую линию, его челюсть напрягается. Не знаю, какое сейчас выражение лица у стоящего за моей спиной младшего Грейстона, но взглянув на брата, лицо старшего приобретает выражение полной обескураженности.
— Вижу, что нет. Мало назначить ответственного человека и пустить все на самотек, получая скупые ежедневные отписки.
И ежу понятно, что такого герцогу раньше не говорил никто. Его темные глаза округляются, он отступает назад и трет рукой висок. Мигрень? Тц. Молчание тянется недолго.
— Почему ты не посещаешь занятия? — герцог задает вопрос брату. — Слишком скучные? Не нравятся учителя? Сложно?
Скрещиваю на груди руки, отступаю на три шага в сторону, чтобы видеть лица обоих. Я не позволю им разойтись, пока все не прояснится, если понадобится, вцеплюсь в обоих мёртвой хваткой.
Но, честно говоря, то, что Глен сейчас сделал шаг и принялся напрямую интересоваться у Генри…весьма неожиданный, но приятный поступок. Он действительно прислушался ко моим словам. Удивительно.
— Нет. Все не совсем так, — бормочет юноша в ответ.
Глен запутался:
— Тогда почему ты их прогуливаешь?
— Ну…просто…я не так хорош, как ты, и мне…
Слышу, как скрипит ткань, так сильно его сиятельство сжал обтянутые перчатками руки в кулаки. Как только они целы остались?! Воу! Это еще что такое?
— Кто… — выдыхает герцог так, что становится похож на быка, перед которым помахали красной тряпкой. — Кто…посмел тебе это сказать?!
Генри отступает назад, решив, видимо, что ярость брата направлена на него. С трудом юноша подбирает слова:
— Я-я…никчемный. Это же всем известно. Бесполезный младший брат герцога Грейстона, имя которого никому неизвестно…
Герцогу требуется немного времени, чтобы осознать сказанное.
— Нелепость. Ты — мой брат, и ты не никчемный Генри, — Глен сокращает дистанцию, и я замечаю, как он тянет руку вперед, очевидно, намереваясь коснуться макушки смотрящего под ноги Генри, но так и не решается, опускает дрожащую ладонь вниз. Жаль.
— Я… — слова герцогу даются также непросто. — Прости меня. Я всегда занят и уделял тебе мало времени. После того…как из-за меня мама ушла, я думал, что ты меня возненавидел и…
Глен замолкает.
Я слышу, как на ветру шелестит листва и где-то вдали щебечут на кронах птицы. Какой странный сегодня день, и какой необычный вечер.
— Отныне поступай как того желаешь. Если тебя не устраивают уроки, давай вместе решим, чем их заменить…но если ты против, то…
— Нет! — восклицает громко Генри, жадно хватаясь за предложенное. — Я не против. Давай решим…вместе, хорошо?
Молодец, — довольно хвалю про себя подростка.
— Хорошо, — улыбается Глен.
Я вздыхаю. Весь разговор занял не так уж и много времени. Проблем это, конечно, не решило, но дало началу нормальному диалогу между братьями. Отчего только герцог не мог начать его раньше, без моей «помощи»? Почему Глен вдруг решил, что Генри его ненавидит?
Да, после смерти отца и ухода матери, старший Грейстон стал главой семьи и унаследовал гораздо раньше положенного титул герцога, дел, наверное, была прорва, и ответственность на плечах тогда еще совсем юного Глена оказалась немаленькая, может, времени было и впрямь мало. Но не протяжении же стольких лет. Если Генри также шарахался в прошлом от старшего брата, можно понять, почему возникла эта стена недопонимания с ненавистью, однако…нельзя же так просто опускать руки. Или есть еще что-то большее?
Счастливых людей и впрямь не бывает. Есть лишь живые люди, с которыми случаются счастливые мгновения в перерывах между множеством других событий, из которых и складывается жизнь. Каждая несчастливая семья по-своему несчастлива.
Отчего-то гляжу на перчатки герцога. Еще ни разу не видела его без них. Насколько мне подсказывает память Евы, эта часть мужского гардероба далеко не обязательна, чтобы ее носить каждый день.
9
— Генри, оставишь нас наедине? — спрашивает Глен у подростка, когда между братьями уходит напряжение и воцаряется неловкая, но довольно приятная атмосфера.
Ничего себе! Герцог проявляет инициативу! Я, конечно, за продуктивное сотрудничество и первому шагу в свою сторону пусть удивлена, но тем не менее рада. Пора уже вести конструктивный диалог. Мы как никак, все же партнеры и взрослые люди.
Понимаю, союз ему не по душе, и я, может, как женщина не устраиваю, но перебесились, и хватит уже. Хочу верить в лучшее, а эта ситуация с Генри показала, что далеко не такой узколобый и мелочный герцог, каким могло показаться поначалу. И о существовании Фриды и ее мелких козней мне тоже известно.
Малец робко следит за моим выражением, и, в чем-то для себя важном удостоверившись, кивает брату, исчезая в направлении главного дома.
Неловкая пауза.
— Ева, давайте присядем вон там.
Глен указывает на укромную садовую скамью в тени раскидистого цветущего буйством алого дерева, вокруг которого чувствуется приятный и снижающий напряжение аромат.
— Прошу прощения, — вдруг ни с того ни с сего произносит муженек, когда я присаживаюсь и поправляю юбку.
А? На мгновение сомневаюсь, не послышалось ли мне.
— Ваши вещи…должны были прийти еще неделю назад. Мне жаль, что так получилось. Изначально я хотел найти вас, чтобы сообщить, что они прибудут завтра. Повозка в сопровождении рыцарей дома Грейстон выехала из столицы в день нашей свадьбы, но из-за…кое-каких трудностей у горного перевала, они запоздали с изначальной датой прибытия.
Мне кажется, или эти самые кое-какие трудности стали головной болью герцога? Он так нахмурил брови и поморщился. У горного перевала? А что там?
Мой косяк, нужно лучше узнать, как тут на Юге все устроено. Очевидно, что факт того, что эти земли официально вошли в состав империи после почти сорока лет непрерывной борьбы и оккупации… пусть юридически имеет большое значение, но в реальности проще жизнь местным не делает.
— Понятно, — киваю я.
Но герцог тему не заканчивает, опускает взгляд на мой сегодняшний наряд и произносит снова:
— Мне действительно жаль, что это вам доставило столько неудобств.
Мужчина кажется искренним. Да и не его это вина, откровенно говоря. Я «полистала» память Евы, и багажа там прилично, портальными камнями не напастись. Тем более, что стоят они весьма приличных денег. Так что муж даже молодец, блюдет семейный бюджет. Делаю мысленно зарубку, о нем тоже бы не помешало обмолвится.
Если не сейчас, то еще неизвестно, как скоро выдастся шанс поговорить вот так вот с его сиятельством. Искать его и просить о встрече может быть бессмысленно, мало ли, вдруг он меня снова видеть не захочет и не пустит на порог.
— Насчет Генри…Думаю, вам стоит пригласить специалиста по душевным болезням.
Говорю и сама же жалею о своих словах.
Герцог хмурится:
— Вы считаете, что мой брат умалишенный?
Я вздыхаю. Психиатрии как науки в этом мире не существует, соответственно психологов и коучей тоже, как помочь иначе я представления не имею. И даже эти так называемые специалисты могут больше вреда принести, чем пользы. Не знаю, стоит ли риска вмешательство неизвестного человека с сомнительной квалификацией вроде специализирующихся на работе с так называемыми «душевными болезнями». Но и проблема у Генри не маленькая, боюсь, что своими силами мы не сможем справится.
— На самом деле я хочу… посоветоваться, — встречаю серьезный — готовый слушать и, что важно, слышать — взгляд его сиятельства и начинаю рассказ о произошедшем от первой встречи с мальцом и до сегодняшнего дня.
Это его брат, он имеет право знать… нет, он обязан знать. Они же семья. Мягко избегаю поднимать тему бросившей ребят матери:
— Моя служанка сказала, что за Генри после того, как погиб ваш отец, стала присматривать в то время старшая горничная поместья.