– Разобьются раньше. Я хочу, чтобы они лопнули с той стороны.
– Не выйдет. Их много только в конце сценария, а тогда они лопаются сразу от соприкосновения с поверхностью.
– Верно, – согласилась я. – Значит, единственный вариант – чтобы их выбросило прямо под дверь.
Паша шагнул ко мне, в его глазах заиграли лукавые огоньки.
– Да легко, – шепнул он и картинно щелкнул пальцами.
Пространство залил яркий свет, ввысь взметнулся сгусток энергии. Треск и грохот были оглушительными, уши заложило моментально. Я инстинктивно пригнулась, этаж утонул в пыли. Когда она осела, лестницу перекрывал косой обломок крыши, в потолке зияла внушительная черная дыра.
– Здорово! – Я выпрямилась, оценивая масштаб разрушений. – Думала, ты давно это перерос.
– Не шуми. Я спасаю положение.
– Не рисуйся. Сила у нас одинаковая.
Дом привычно тряхнуло, из дыры хлынул жемчуг – в таком невиданном количестве, будто мир решил избавиться от всех запасов сразу. Паша схватил меня за руку и оттащил в сторону. Вовремя! Бусины лавиной скатились по обваленной крыше и с размаху врезались в лужу у самой двери, подняв фонтан брызг. Послышалось ужасающее шипение, коридор заполнился дымом. Я поморгала, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Тщетно. К счастью, вскоре все стихло. Дым рассеялся, обнажив покосившуюся дверь, чудом державшуюся на петлях. Получилось! Я нетерпеливо попыталась высвободить руку, но Паша лишь крепче перехватил ее и отпускать явно не собирался.
– Чего мы ждем? – взбунтовалась я. – Сейчас сценарий закончится, и мир вернется в прежний вид.
– Там может быть что угодно, – предостерег он. – Твари похуже снежных медведей и кроликов-людоедов.
– Не откроем – не узнаем. Зря переживаешь. Если что, крыша к твоим услугам.
– Не язви. Точка выхода слишком далеко отсюда.
– Предлагаешь не заходить?
– Еще чего! Просто будь осторожнее.
Я кивнула, освободилась от его хватки и поспешила к двери. Ручка повернулась, но с трудом. Потянув ее на себя, я затаила дыхание. Раздался скрип, проем забрезжил приглушенным желтым светом. В висках застучало. Соня была права! Как она сумела дать мне подсказку? Выходит, некая часть ее сознания ненадолго вернулась. С чем это связано? Я сотни раз приезжала в клинику, говорила с ней, умоляла вернуться. Почему Соня отреагировала лишь сейчас? Она знает, что мы исследуем миры?
Дверь открылась достаточно, чтобы я смогла протиснуться внутрь. Глаза щипало, будто в комнате нарезали пару килограммов лука. Сквозь слезы удалось рассмотреть только размытый Пашин силуэт на пороге. Придерживает дверь? Разумно. Завершение сценария превратит ее в неприступную крепость. Захлопнется, и обратно будет не выйти.
Спустя минуту зрение вернулось. Тесная комнатушка мало отличалась от самого дома – те же обгоревшие стены и ветхая мебель. Зато посередине возвышалась деревянная конструкция, сильно смахивающая на алтарь. Из грубых досок торчал небрежно воткнутый нож с блестящим лезвием и россыпью камней на рукояти. С него на алтарь медленно стекала кровь, скапливалась на полу и ручьем убегала к двери. Теперь понятно, с чего начинается потоп. Но что здесь произошло в реальности?…
Пронесся оглушающий гул, дом заскрежетал и замер. Кровь исчезла, комната очистилась. С двери стерлись следы взрыва, она вздрогнула и начала закрываться, но Паша ее удержал. Было видно, что ему это тяжело дается, напряжение я уловила отчетливо. Кинула последний взгляд на нож – по идее, сценарий сейчас запустится заново. Так и вышло. Дом застонал, гулко упала первая капля, затем вторая, третья. Багровые струйки потянулись к порогу. Я присмотрелась к алтарю и заметила разорванную нитку жемчужных бус. Вот откуда Поток их скопировал… Я отшатнулась к выходу, Паша поймал меня за пояс джинсов и выволок в коридор. Едва покинули комнату, как дверь с грохотом захлопнулась, прочно запечатав жуткий алтарь.
– Идем, – скомандовал Паша. Нащупал углубление в стене и потянул за собой в тайный проход.
Я шла, пытаясь осмыслить увиденное. Не получалось: мозги упорно не включались, сознание отказывалось верить фактам.
Мы миновали узкий коридорчик, гардеробную, увешанную старинными платьями, и вышли на кухню. В шкафах пылилась глиняная посуда, на печи исходил ароматным паром чугунный котел, накрытый крышкой. Примечательно, что еды в нем не было – я проверяла. Хотела разжиться древним кулинарным рецептом, а обнаружила шершавое дно и пустоту.
Паша остановился в центре кухни, перед точкой выхода.
– Домой? – выжидающе спросил он.
– Разумеется! – Я подошла к котлу и заглянула под крышку. Ничего не изменилось. Обидно. – Хватит с меня подвигов.
– На сегодня или вообще?
– А что, мы уже разобрались, почему появляются миры?
– По мне, так все предельно ясно.
– Расшифруй.
– У нас есть четыре разгадки, и они совпадают. Каждый мир породила чья-то смерть.
– Не факт. – Я нервно рассмеялась и протерла глаза. Казалось, их по-прежнему щиплет. – Из фонтана мы выудили одежду.
– Поток не умеет копировать людей. Полагаю, ему удалось воссоздать только платье жертвы. И в фонтане она не плавала, а утонула. Если это, конечно, был фонтан. С кроликами та же история: остались одни кости, их нам и показали. Комната в доме говорит сама за себя. Или ты сомневаешься, что здесь произошло убийство?
– А костер?
– Подумай, – угрюмо произнес Паша. – Город шестнадцатого века, главная площадь.
– Может, они масленицу отмечали, – буркнула я, прекрасно осознавая, что несу полную чушь.
– Лейка, это Испания.
– Ерунда! Должны быть другие варианты!
– Ты отрицаешь очевидное. «Последний кадр» сценария – смерть некоего человека, причем не случайная. Поток многое усугубляет и меняет, но суть…
– Зачем создавать воспоминание о чьей-то гибели?
– Вдруг все наоборот? Убийство создает мир. – Он нахмурился и приблизился ко мне вплотную. – Тебе не показалось, что произошедшее в комнате смахивает на ритуал? Первородный мир тоже убивал. Это ты оттуда выбралась, а в реальности после такой потери энергии в схватке с тьмой победитель мог и не выжить.
– Далась тебе эта пустыня, – рассердилась я и попыталась отодвинуться, но деваться было некуда – разве что на печь лезть. – Сколько можно о ней вспоминать?
– Пока не расскажешь правду, – с пугающей серьезностью ответил Паша. – Очень не люблю, когда меня водят за нос.
Меня обожгло подозрением. Сердце екнуло, по спине пробежал холодок. Черт! Что меня выдало?
– Вениамин бы ни за что на тебя не напал, – последовал ответ на мой неозвученный вопрос. – Он знал, что ты выберешься и его сдашь. Просто скажи: осенью, в психологическом центре, ты была откровенна с нами?
– Нет, – честно ответила я, стараясь поменьше юлить. – Опустила особо унизительные моменты. Нельзя?
– Ты никогда не умела уходить от ответа. Сейчас тоже паршиво выходит.
– У тебя паранойя…
– Лера, – перебил Паша, и я вздрогнула. Назвал меня по имени, значит, его терпение лопнуло. – Я все равно узнаю.
– Узнавай, – с вызовом бросила я.
После приключений в пустыне я оказалась фактически беззащитна, и у него была возможность незаметно считать мои воспоминания. Паша ею не воспользовался, впредь подобного шанса ему не представится.
– Ты не справишься сама с тем, что скрываешь.
– Справлюсь.
– Как же, – недобро улыбнулся Паша. – Ты в пабе даже не поняла, с чего тебя срубило. О чем мы говорим?
– Это был ты?! – От возмущения из памяти вылетели любые слова, кроме местоимений. – Как?!
– Элементарно. Направил энергию большинства посетителей на тебя. Аккуратный переброс общественного внимания. Заметить можно, но надо быть в курсе, как оно работает. Но ты ничем не интересуешься. Не изучаешь свои способности, не развиваешься. Заперлась во второй по счету уютной квартирке и прячешься. Я специально тебя у фонтана вперед пропустил. Проверял, как ты справишься. Итог? Полный провал. Кое-кто безнадежно отстал от поезда.
– К чему это ребячество?
– Пару минут назад ты сказала, что сила у нас одинаковая. Ошиблась, как обычно. – Он наклонился ко мне и шепнул на ухо: – Это уже давно не так.
Я нервно сглотнула, Паша отстранился и впился в меня холодным взглядом. Спокойно. В конце концов, я тоже слишком хорошо его знаю. Высокомерие, сарказм и прочие игры – лишь способ разозлить противника, спровоцировать на глупые действия. Подавив закипающую ярость, я посмотрела Паше в глаза и напомнила:
– Ты первый пришел ко мне за помощью. Значит, я была тебе нужна.
Он сердито покачал головой.
– Я предложил решать проблемы сообща. Помощь скорее необходима одной самоуверенной девушке. Ты ведь вляпалась в историю, о которой даже боишься рассказать.
– Я устала и хочу домой.
– Мы еще не закончили.
– Брось. – Я начала терять самообладание. – Мне совершенно безразлично, кто из нас сильнее.
– Прекрати изображать партизана и объясни, что происходит.
Паша сложил руки на груди, и я почувствовала непреодолимое желание обрушить на него крышу, а может, и весь дом. Я выдохнула и сконцентрировалась: котел со звоном полетел на пол. Пашу это на миг отвлекло, и прекрасно. Я резко оттолкнула его и рванула к точке выхода. Точно побила собственный рекорд скорости. Нырок, перемещение, щелчок дверцей машины – и ледяной воздух забрался под дубленку. В переулке было темно, вывеска паба отсвечивала зеленоватым сиянием. Она меняет цвета? Я направилась к проспекту с намерением найти такси и убраться подальше отсюда. Конечно, мгновение спустя из машины выскочил Паша и помчался за мной. Я ускорила шаг.
– Стой! – встревоженно крикнул он, словно впереди неслось стадо разъяренных бизонов.
– И не подумаю.
Паша нагнал меня, рывком развернул к себе и рявкнул:
– Дура! Это ловушка.
Я огляделась. Действительно, вывеска паба зеленая вместо бирюзовой, а переулок подозрительно пустой. Стыд и позор. Как я могла потерять бдительность? Новый нырок дался сложнее, каждая лишняя минута в ловушке лишала сил и мешала вклиниться в Поток. Хорошо, что сильный дар позволял подольше задерживаться здесь без последствий. Будь на моем месте Кира, с ней можно было бы попрощаться.