– Приезжай, – огорошил Паша. – Не волнуйся, в ресторане никого нет. Разве что еда, еда, еда…
– Не думаю, что это будет уместно.
– Извини, соврал. Здесь есть кое-что кроме еды. Одного только шампанского четыре ящика. Молчу про остальное. Кира бы оценила…
– Ты что, уже открыл парочку? – рассердилась я.
Сколько можно игнорировать прямые вопросы? Скоро начнет говорить сам с собой.
– Пока нет, – хохотнул он. – Но еще не вечер.
Раздалось шипение, связь оборвалась. Попыталась перезвонить – телефон завис и выключился. Еле подавила желание швырнуть ненавистный агрегат в тазик. Хочу обратно свой старый мобильный с кнопочками. Он был удобным! Секундочку. Если я правильно поняла, Анфиса отменила свадьбу… из-за меня?! Она совсем с ума сошла. И Паша небось подумал, что я сейчас трубку бросила. Нельзя это так оставлять. Надо во всем раз и навсегда разобраться, и не по телефону.
Я высмотрела Пашу в городе, собралась за считанные минуты и выбежала на улицу. Было зябко и сыро, двор замело снегом. Не март, а кошмарт! Такси поймала быстро, но простояла полчаса в пробке и когда вышла к ресторану, уже начало темнеть. Здание было вычурным, приметным и навевало тоскливые воспоминания об особняке Зорьевых. Дверь оказалась заперта, пришлось позвонить в домофон. Администратор немедленно открыл, сказал, что меня ждут, помог снять дубленку и проводил до лестницы. Ресторан утопал в цветах, интерьер был оформлен в классическом винтажном стиле и напоминал декорации к театральной постановке.
На второй этаж я поднималась в необъяснимой панике. Услышала приглушенные голоса, замерла на последней ступеньке и осторожно выглянула из-за угла. В коридоре шептались две официантки. Я прислушалась.
– Почти весь персонал домой отправили, – ворчала одна, – а мы что, крайние? Чего он там засел? Надеется, что она передумает и явится?
– Жалко его, – возражала вторая. – Мучается из-за вертихвостки этой. Наверное, он ее любил, раз уже четыре часа там сидит.
Голова закружилась, в груди стало тесно. Зачем я вломилась на их суши-посиделки? Дернул же черт… Зря Паша ушел со мной. Толку никакого – Кира справилась с маньяком сама. А теперь, получается, я его с невестой поссорила. Есть чем гордиться! Права была Роза, беспокоясь, что я могу все испортить. Испортила ведь!
Я вышла в коридор, девушки замолчали и опустили глаза. Отлично, новой порции сплетен я бы не вынесла. Главный зал стал ближе, сердце забилось чаще. Я задержала дыхание, как перед прыжком в воду, и толкнула широкие двери.
Зал был огромен и без гостей выглядел жутковато. Выключенный фонтан, сиротливо пустая сцена. Белоснежные скатерти, заставленные тарелками с нетронутой едой. И кругом цветы, сотни цветов и сладких запахов. Паша ходил вокруг сервировочного столика и увлеченно выстраивал пирамиду из хрустальных бокалов. Особых успехов не достиг – шаткая конструкция готова была рухнуть в любой момент.
– О! – обрадованно воскликнул Паша и отсалютовал мне бокалом. – Хорошо, что пришла. У меня для тебя ответственное задание. Принеси еще таких бокалов штучек пять. Где-то на столах должны быть.
И вправду развлекается. Не поспоришь! Вот только вид у него был совсем не праздничный, и настроение тоже. Уж я-то видела. Впрочем, в этот раз Паша не пытался скрывать свои эмоции – вместо нарочито нейтральной энергии, на которую я натыкалась в последнее время, мрачно отсвечивала странная глухая обреченность. Одет он был так, словно заехал в ресторан по дороге с работы, а не на собственную свадьбу явился. Хотя чему я удивляюсь? Наверное, Анфиса с утра все отменила, а не сбежала из ЗАГСа в последнюю секунду.
Пропустив ответственное задание мимо ушей, я подошла прямиком к Паше и сказала:
– Давай я с ней поговорю.
– С кем?
– С Анфисой.
– О чем? – Он удивленно изогнул бровь. – А главное, зачем?
– Объясню, что между нами ничего нет. Извинюсь за тот случай на обеде.
Повисла неловкая пауза. Паша отставил бокал в сторону и умиленно улыбнулся.
– Лейка… Я тебя обожаю…
– Я серьезно!
– И от этого еще смешнее. Успокойся, ты ни в чем не виновата. Когда хочется или всего, или ничего – чаще получается последнее. Максимализм вообще опасная штука.
Сказал он это убийственно спокойно – ни грамма сожаления.
– Ты не очень-то переживаешь из-за Анфисы, – заметила я.
– Совершенно не переживаю.
– Зачем ты собирался на ней жениться?
– А почему нет? – пожал плечами Паша. – Она милая девочка.
Приехали… Милая девочка! Отличный повод связать себя узами брака.
– Не надо так смотреть, – произнес он со злостью. – С ней было удобно, этого было достаточно. Да и хватит с меня большой чистой любви, второй раз ее можно и не пережить.
– Неверный вывод, – возразила я. – Верный звучит так: если делать что вздумается, второй раз можно и не очнуться.
Паша усмехнулся и резким движением поставил бокал на верх пирамиды. Та вздрогнула и покосилась. Я инстинктивно шагнула назад и закрыла уши ладонями. Не помогло – звон был впечатляющим, словно вдребезги разбилась пара десятков витрин, а не бокалов. Эффект домино во всей красе, миллион осколков на полу. Сомневаюсь, что на счастье. Повезло, что хрустальная махина съехала не в нашу сторону.
– Поранился? – спросила я и стряхнула долетевшие осколки с сапога.
– Нет, – грустно ответил Паша, будто его это расстроило. – Идем, тебя ждет подарок.
Он взял меня за руку и потащил к другому столу раньше, чем я успела что-либо сообразить. Достал из-под стула сумку, расстегнул молнию. Секунда, и на стол шлепнулся увесистый том в старинной обложке.
– Ты же ее искала? – ехидно поинтересовался Паша.
Я лишь кивнула – любые слова застревали в горле. В голове вертелось дурацкое: «Книга – лучший подарок». Кто меня сдал? Наверное, Нина.
– Конечно, Нина, – угадал он мои мысли. – Еще на банкете. Я сразу понял, что ты туда вовсе не развеяться приехала.
Дар речи упорно не возвращался. Я стояла и смотрела на книгу, не в силах отвести взгляда от знака на обложке. Отрицать очевидное было глупо.
– Тогда, в гостиной, ты узнала знак на фотографии, – продолжил Паша. – Вот и устроила истерику.
Я набрала побольше воздуха в легкие, шумно выдохнула. Спокойно. Даже если он выяснил про знак, всю книгу мог и не читать. Она старая, каждое третье слово – загадка. Про Вестников там пара страниц, и те сумбурные.
– Извини, что не сказала, – выдавила я через силу. – Просто хотела…
Я запнулась, осознав, что оправдание-то не придумала. Паша великодушно пришел на помощь.
– Чтобы никто не понял, что ты заграбастала себе собственного Вестника?
В ушах загудело, желудок болезненно сжался. Попалась…
– Можешь ничего не отвечать. Все написано на твоем лице.
Я оторвала взгляд от книги и повернулась к Паше. Он торжествующе ухмыльнулся. Подловил все-таки, молодец. Своего добился. Мои аплодисменты.
– Ты врать никогда не умела. Значит, он тебе помог выбраться из первородного мира?
– Да, – не стала я отпираться. – Пожалуйста, не говори никому. Ему всего девять лет. Я должна его защитить…
– Очень правильная позиция.
Было в Пашиных словах что-то опасное, предупреждающее.
– Что ты имеешь в виду? – уточнила я, чувствуя, как ноги предательски подкашиваются.
– Ты читала книгу?
– Не целиком.
– Там говорится о девушке-Вестнике. – Он раскрыл том посередине и указал на потертую страницу. Действительно прочел от и до? Я не осилила. А еще между страницами была вложена закладка. Подготовился… – Из шестнадцатого века.
– Я помню. В год ее инициации граница немного подвинулась вглубь.
– Подвинулась. – Его голос стал надменно-серьезным. – Догадываешься, почему немного?
– Потому что иначе бы никакого деления на верхний и нижний Поток давно не было. Граница всегда двигалась раз в сто лет перед возникновением нового мира.
– Та девушка жила в Испании. Год инициации стал для нее последним. Ее сожгли на костре. Сдается мне, мы с тобой это видели.
Верно, видели. В мире, сценарий которого собственноручно запустили. Слова Хранителя об Артеме неожиданно обрели смысл. «Он сам и есть проблема. Для многих». Еще бы…
– Миры создает смерть Вестника, – сказала я, потому что «убийство» произнести просто не смогла.
– Именно, – подтвердил Паша и разочарованно добавил: – Ну ладно, я не догадался – у меня не было информации. Но ты… С самого начала знала! Оставалось сложить два плюс два. Подвинулась граница, появился Вестник – жди новый мир. Формула веками не меняется.
– Я думала, что он уже появился – мой, с тьмой в пещере.
– Первородный мир – не новый, ему минимум пять тысяч лет. Он пришел из нижнего Потока из-за сдвига границы. А новый мир возникает из-за выброса энергии после…
– Не надо! – перебила я. – Не вслух.
– Правда от этого не изменится. Вестник умирает, граница перестает двигаться – до инициации следующего. Кстати, это Артем ее двигает?
– Понятия не имею. Он за все время две странных вещи сделал: переместился ко мне прямо в пещеру и перенес Кису к кроликам.
– Так это он ее перенес! А я-то голову ломал…
Я сдержала рвущуюся наружу просьбу держать язык за зубами и поправила надоедливую прядь – она снова выбилась из хвоста. Если он захочет все рассказать, я не смогу запретить. Да и какое ему дело до Артема? Паше было скучно, а тут увлекательное расследование. Вряд ли его волнует судьба мальчика.
– Я не в обиде, – хмыкнул Паша. – Но расскажи ты все сразу, мы бы давно выяснили, каких ответов ждал от тебя Хранитель.
– Не от меня, а от нас.
– Нет, Лейка. Ты прошла испытание, привела Вестника. Ко мне Хранитель явился с одной целью – заставить тебя действовать. Попросил разобраться в сценариях и ждал, когда ты сообразишь, что грозит Артему.
– Ритуал связан с Вестниками?
– Возможно. Кто-то ведь их убивает. Причина должна быть. И, заметь, убивает в реальности.
Он прав… Артем в опасности не только в Потоке, но и в реальном мире. Кто охотится на Вестников и зачем?