Это, конечно, далеко не самые яркие примеры того, как врачи включались в игру с бредом. Игру вели с размахом, продумывая драматургию так, чтобы бредящий человек не осознал, что в его бред вторглись на троянском коне и пытаются разрушить его изнутри. Джозеф Кокс называл такие трюки «праведным обманом» и рекомендовал использовать их только в крайних случаях, когда никакие доступные средства не приносят облегчение.
Классический пример описан Пинелем. У парижанина, впечатленного казнью короля Людовика XVI в 1793 г., развилось депрессивное состояние с симптомами бредового расстройства. Он испугался того, что революционные власти заподозрят его в нелояльности, посадят в тюрьму или казнят. Угнетаемый собственным страхом, потеряв сон и аппетит, он бросил работу и все дни проводил в тревожном ожидании ареста. Его госпитализировали, и после нового ухудшения Пинель решил избавить пациента от бредового страха терапевтической инсценировкой.
Специально подготовленные люди оделись как представители правоохранительных органов, арестовали пациента и сопроводили на «суд». Там его допросили, удостоверились в искренности патриотических чувств и вынесли вердикт. Фальшивый суд подтвердил его лояльность и законопослушность, но, поскольку «подсудимый» отказывался работать на протяжении целого года, его приговорили к шестимесячному пребыванию в больнице. Осчастливленный пациент выздоровел (правда, потом опять заболел)[242].
Сценография лечебных драм могла быть весьма сложной. Не для излечения бредового расстройства, а с несколько другими терапевтическими целями итальянский врач барон Пьетро Пизани (1760–1837) организовал для своей пациентки инсценировку бракосочетания: «Женщина, по неизвестным причинам, решила никогда не стоять прямо; вместо этого она наклонялась так низко, как только могла, не отрывая подошвы от земли. В этой несуразной позе ее колени болезненно сгибались, но никто не мог убедить ее изменить позу. Пизани задумал довольно непростой праведный обман: однажды утром он пришел к ней и, признавшись, что больше не может оставаться холостяком, попросил ее руки. После уговоров она согласилась. Бракосочетание состоялось на следующий день. Пациентку, одетую в спешно добытое свадебное платье, отвели в искусно украшенную беседку, где был приготовлен пир для гостей церемонии, из которых все были пациентами приюта. Один из слуг, одетый как падре, провел фальшивую церемонию и не только объявил ее женой Пизани, но и даровал ей титул баронессы. Все еще не способную ходить ее перенесли обратно. Желая быть достойной брака и титула, она активно занялась физическими упражнениями, которые вместе с моральной терапией восстановили здравомыслие и способность ходить. Она была выписана из приюта и на всю жизнь сохранила дружеские отношения с Пизани, с которым они часто смеялись над изощренным праведным обманом, вернувшим ей рассудок»[243].
Фальсифицированная свадьба — весьма сомнительное, с этической точки зрения, лечебное мероприятие — была использована врачом в качестве провокативного шока. Благонамеренное мошенничество должно было отвлечь пациентку от странных, никому непонятных переживаний, вернуть в обычную реальность и в буквальном смысле этого слова выпрямить ее тело.
Обычно «праведным обманом» пользовались, как в истории с пациентом Пинеля, для того чтобы довести причудливую логику бреда до абсурдного апогея и взорвать безумие изнутри.
«Человек бодрствующий и уверенный в своем бодрствовании вторгается в иллюзию человека, спящего наяву» — описывает этот процесс Фуко. В фильме Мартина Скорсезе «Остров проклятых» (США, 2009) проект по вторжению в иллюзию мобилизует большое количество людей, которые, как открывается главному герою и зрителям только в конце истории, продуманно действуют по сценарию бреда, чтобы помочь герою вернуться из миража в реальность.
«Праведный обман» алиенистов XVIII–XIX вв. был ролевой игрой с намеченной врачом целью. Люди с неповрежденным мышлением лечили чужое безумие своей мудростью, вытаскивали спящего из сна, пробираясь к нему в сон.
Пациенту, верившему, что у него в желудке прячутся жабы и ужи, давали рвотное и незаметно подбрасывали жаб и ужей в тазик с рвотой. По идее, это должно было убедить человека в том, что у него больше нет причин беспокоиться. Бред, таким образом, не опровергается силой угроз и пытками, а доводится до финальной точки, после которой, как могли подумать здравомыслящие наблюдатели, желание бредить иссякнет само по себе.
«Разум сам, — пишет Фуко, — словно бы весомостью собственного бытия, властно навязывал себя безумию, принимая либо форму постепенного педагогического влияния, либо форму авторитарного вторжения».
Научившись встраиваться в картину бреда, врач мог пользоваться структурой бреда. Пациент, непоколебимо убежденный в том, что он уже умер, переставал принимать пищу. Тогда соответствующим образом загримированные и одетые люди под руководством лечащего врача входили в палату к пациенту и говорили, что они тоже умерли и пришли пообедать вместе с ним. Мертвецам тоже надо есть, авторитетно объясняли они, и в итоге пациент соглашался возобновить прием пищи.
Фуко сказал бы, что они «продолжили дискурс бреда» и, как результат, произошло «столкновение бессмыслицы с собственным смыслом, разума с неразумием, хитрости ясного человеческого ума с ослеплением сумасшедшего».
14.0 Металл
Французский врач Виктор Бюрк (1822–1884) много лет посылал в Академию наук письма с описанием изобретенного им метода лечения истерии. Академики игнорировали его, и тогда он написал в 1876 г. в Биологическое общество с просьбой организовать проверку эффективности его метода.
Бюрк прикладывал к телу пациента металл — золото, серебро, платину, цинк, медь — и симптомы истерии исчезали. Металлические пластины закреплялись с помощью системы ремней на ногах, руках, туловище и даже на голове. Пациент, проходивший сеанс металлотерапии, чем-то напоминал Железного человека из комиксов. Но облачаться в костюм Железного человека было необязательно, металл обычно прикладывался только к тому месту, которое вследствие истерии потеряло чувствительность (истерическая анестезия). Результатом лечения становилось возвращение чувствительности.
Проверкой метода занялся Жан-Мартен Шарко. Для проведения эксперимента Шарко привлек Бланш Виттманн, свою любимую пациентку, которую он приглашал демонстрировать симптомы истерии во время публичных лекций. Виттманн, прославившаяся как «Королева истеричек», попала в больницу с жалобами на судороги, обмороки и паралич конечностей. К потерявшей чувствительность ноге приложили две медные пластины, прошло несколько минут, и чувствительность частично восстановилась. Выпив раствор золота, Виттманн почувствовала себя совсем хорошо и в течение месяца жила без приступов истерии.
Тот же результат дали эксперименты с другими пациентами. Иногда после процедуры истерический паралич перемещался с одного участка тела на другой, одна нога выздоравливала, а другая отнималась — такое явление коллеги Шарко назвали «трансфер», т. е. «перенос».
Другой участник комиссии, которой было поручено исследовать метод металлотерапии, врач Жюль Бернар Люис (1828–1897) углубился в изучение «трансфера» и с помощью магнитов перенес симптомы от пациента к пациенту. Развивая идею, Люис смастерил магнетическую корону — кусок металла в форме подковы, который закрепляли на голове пациента с контрактурами[244] и параличом мышц одной стороны тела. Через пять минут корону снимали и надевали на голову загипнотизированного здорового человека. У вышедшего из гипнотического транса появлялись не только те же истерические симптомы, но даже какие-то специфические черты характера первого пациента.
«Переливанием» флюидов из одного тела в другое Люис занимался не с кем-нибудь, а с Жераром Анкоссом (1895–1916), более известным под псевдонимом Папюс и прославившимся как маг, каббалист, автор популярнейших книг по оккультизму и изобретатель карт Таро.
В 1877 г. комиссия опубликовала результаты своих исследований. Эффективность метода Виктора Бюрка была подтверждена, однако оставался непонятным механизм действия. Было высказано предположение о том, что причиной изменений в организме является электрический ток, возникающий в месте контакта металла с кожей[245].
По другой версии, действует не электричество, а химическое вещество, возникающее из-за окисления металла после прикосновения к влажной коже. Еще одна версия — металлы действуют на вазомоторные центры мозга, в результате чего меняется кровоток, и одна сторона тела теряет чувствительность, а другая — возвращает. Здесь наука об истерии встретилась с нейронаукой, а конкретно с учением о полушариях головного мозга, об их асимметрии и функциях.
Выводы комиссии Шарко многим показались сомнительными. Ученые почувствовали, что французские неврологи уклоняются куда-то в сторону сказок о волшебных камнях, магических талисманах и т. п. С точки зрения методологии, исследования металлотерапии были крайне слабыми. Автор редакционной заметки в «British Medical Journal» писал: «Истерики с преувеличенным выражением эмоций… это худшие в мире кандидаты для построения каких-либо научных выводов… Что касается демонстраций господина Шарко, ни у кого из тех, кто имел возможность их наблюдать, не возникло никаких сомнений; но после внимательного наблюдения за ними мы готовы при всем уважении к способностям ученого и клинический проницательности этого выдающегося врача поверить в то, что цель демонстраций была в том, чтобы ярче осветить изменчивые формы истерических неврозов, а не в том, чтобы обеспечить опору для науки о металлоскопии или для искусства металлотерапии»