– Да. Фото кастингов.
– И те, которые были припрятаны сзади.
– Также фотографии с кастингов. Вам понравилось?
– Совсем нет.
– Все так говорят, а после пары пропущенных стаканчиков…
– Многие из заснятых Терри выглядят очень молодыми. И вы, Рассел, присутствовали, когда делались эти снимки? Сами держали фотоаппарат? – продолжал расспрашивать Макгорри.
Рассел погрозил пальцем в сторону книжной полки.
– Нет-нет-нет. Все эти встречи проходили по обоюдному согласию. Посмотрите на фотографии. У них всех есть лобковые волосы. Терри был ярым сторонником естественности.
Эрика заметила отвращение на лице Макгорри и почувствовала то же самое.
– Терри был извращенцем? – уточнила она.
– А папа римский католик? – ответил Рассел вопросом на вопрос, раздувая ноздри, и поджал губы. Он полез в карман и достал мятую пачку сигарет, хотел прикурить, но уронил зажигалку, и Эрика, быстрее молнии, подобрала ее с пола.
– А теперь послушайте меня, Рассел! – рявкнул Макгорри. – Для вас это, должно быть, весело и забавно, но мы имеем дело с жестоким убийством. А вы… Может, составим список? Создание откровенных фотографий с несовершеннолетними, распространение порнографии…
На Эрику произвело впечатление то, как Макгорри демонстративно натянул пару латексных перчаток, достал из кармана внушительных размеров прозрачный пластиковый пакет для улик, подошел к книжной полке и положил в него маленькие альбомы с поляроидными снимками.
– Поэтому я предлагаю начать серьезно относиться к нашим вопросам.
Рассел побледнел и выпрямился. Эрика вернула ему зажигалку. Он прикурил и на мгновение застыл в задумчивости. Его руки дрожали, а тон изменился.
– Они не были несовершеннолетними. Терри всегда спрашивал у них удостоверения личности. Всем должно было исполниться хотя бы шестнадцать.
– Какие удостоверения личности? – уточнил Макгорри. Он запечатал в пакет для улик три фотоальбома и положил его на журнальный столик у камина.
– Паспорт, водительские права, – перечислял Рассел срывающимся голосом.
– А если у них не было документов? Что тогда? Вы просили показать последние два счета за коммунальные услуги?
– Рассел, вы знаете имена изображенных на фотографиях, которые припрятаны в конце альбомов? – влезла в разговор Эрика.
– Не всех.
– А как Терри их находил?
– Они сами его находили. Он был хорошо известен в своем бизнесе, к тому же был богат. Знаю, это место не выглядит таковым. Терри часто выезжал в город, посещал лондонские клубы и сорил деньгами. Вокруг него всегда кружили поклонники. А еще несколько лет назад Терри участвовал в реалити-шоу, где они подбирали очередную звезду сериала… Я забыл его название, но они проводили кастинг для новой семьи в этом сериале. Что-то вроде шоу талантов «Фактор-Х», только для дерьмового телевидения.
– Что они получали, позируя подобным образом? – взглянул на Рассела Макгорри, держа в руках один из фотоальбомов с обнаженной моделью, лежащей на боку на диване, на котором сейчас сидел Рассел.
– Деньги. Острые ощущения, – пояснил Рассел, потушив окурок в переполненной пепельнице на журнальном столике. Он прикрыл рот рукой и поморщился. – Я понимаю, как это выглядит. Но все это было не так уж… и отвратительно. Знаете, тяжело было его потерять.
Эрика присела на край дивана, стараясь отогнать образы голых задниц, которые сидели на нем раньше. Следующий вопрос она решила задать прямо.
– Вы видели в этом доме какие-нибудь поляроидные снимки, подписанные именем «Аннабель»?
– Что? Нет. Не похоже на предпочтения Терри.
Эрика оглянулась на окна, которые выходили на реку и туристическую тропу.
– Это место не кажется таким уж безопасным. – Она указала пальцем на окна. – Тут когда-нибудь были кражи со взломом?
Рассел проследил за ее взглядом, казалось, впервые увидев открывшийся вид.
– Насколько я знаю, нет. «Темз-пат» на другой стороне на добрых два метра ниже этого сада.
– В отчете полиции сказано, что тело Терри обнаружила уборщица.
– Да.
– А вы ее знаете?
Он кивнул:
– Да. Она работала у Терри много лет. Бев.
– А после смерти Терри вы с Бев разговаривали?
– Ага.
– Бев было известно, как убийца Терри проник в дом?
– Нет. И следов взлома тоже не было. Полиция сказала ей, что Терри, должно быть, сам впустил этого человека.
– Вы знаете, где Бев сейчас?
Рассел тяжело вздохнул и перевел взгляд на окно.
– Ее уволили.
– Кто?
– Компания, или, лучше сказать, адвокаты, которым было поручено разобраться с имуществом Терри. Если родственников не найдут, дом продадут с аукциона, и деньги будут отданы государству… Это как в «Аббатстве Даунтон». Они пытались найти какого-нибудь дальнего родственника или еще кого-нибудь, но безрезультатно. Нам с Терри на всякий случай стоило подписать бумаги о наследстве.
– Вы можете дать нам номер телефона Бев?
– Могу, но вам никто не ответит. Бев умерла от инфаркта сразу после Рождества.
– А что насчет других людей в жизни Терри?
– Вы на него смотрите. У Терри была работа, не особо серьезная. И помимо нее, была личная жизнь, которая включала меня, Бев и его мать, когда та была жива.
– Что случилось с телефоном Терри?
– Полиция его забрала.
В комнате повисло молчание, было слышно только шуршание пластиковых пакетов для улик, в которые Макгорри упаковывал оставшиеся фотоальбомы с поляроидными снимками.
– Я бы хотела взглянуть на кухню, – поднялась с дивана Эрика.
Рассел сидел, сгорбившись, с пачкой сигарет в руках, и согласно кивнул. Они вышли из гостиной и направились по коридору на кухню. Повсюду была разбросана грязная посуда, а через заляпанные окна пробивался слабый серый свет.
Как и в случае с гостиной, кухня тоже напоминала пещеру Аладдина с тремя деревянными кухонными буфетами, заставленными увядшими растениями, кулинарными книгами, кастрюлями и сковородами.
– Полиция тут уже все осмотрела, – предупредил Рассел. – И это было странно. Я впервые видел в доме такой порядок после того, как они перевернули тут все вверх дном. Ну и Бев тоже немного прибралась.
Макгорри подошел к древнему, проржавевшему холодильнику и открыл его. Две нижние полки были заставлены банками с маринованными огурцами и приправами, а верхняя завалена коробками с поляроидными картриджами. Эрика заглянула внутрь и достала один цветной картридж; каждого хватало на восемь снимков. Несколько коробок было выстроено в ряд на полке дверцы, еще большая партия картриджей была завернута в целлофан.
– Терри использовал довольно много поляроидных картриджей, – отметил Макгорри.
– Да. Для кастингов, – пожал плечами Рассел. – Терри покупал их оптом, как производственные расходы – все по закону.
Макгорри закрыл холодильник, а Эрика огляделась. Она переступила через груду грязной одежды и постельного белья. На кухонном буфете, стоявшем рядом с газовой плитой, она заметила маленькую квадратную шкатулку для женских украшений. Она была белого цвета с серебряными звездочками, краска на которых местами облупилась.
– Вы знаете, откуда она взялась? – обернулась она к Расселу.
– Нет. Я подумал, что она могла принадлежать матери Терри, но та была утонченной старушкой. Она не стала бы держать у себя девчачью шкатулку для драгоценностей. Я знаю, что полиция проверила ее на отпечатки пальцев, как и все остальное. Бев собрала пылесосом целый мешок порошка, который они использовали.
Эрика сняла коробочку с полки и открыла крышку. Это была одна из тех музыкальных шкатулок, в которой, если ее завести, танцевала крошечная балерина. Изнутри шкатулка была отделана каким-то синтетическим материалом, похожим на бархат, и поцарапана. На обратной стороне Эрика нашла плоский заводной ключ с гладкими загнутыми краями и повернула его один раз. Зазвучала мелодия «Танец феи Драже» из «Щелкунчика», и крошечная балерина повернулась. На ее маленьком пластиковом личике была нарисована безумная улыбка, которая вызвала у Эрики неприятную дрожь. Почему маленьким мальчикам дарят танки, грузовики и другие игрушки, которые двигаются и строятся, а девочкам достаются только куклы и глупые хорошенькие балерины, которые только крутятся и крутятся, и больше ничего не делают?
Она уже собиралась поставить шкатулку на место, но тут ей в голову пришла одна странная мысль – воспоминание об одном триллере. В детстве у Эрики никогда не было такой шкатулки, но она прощупала подкладку с обратной стороны крышки, подцепила ногтем синтетический материал и потянула. Он с треском оторвался. За фальшивой подложкой оказался маленький белый конверт.
– Черт, черт! – выругался Макгорри, шаря по карманам своего пальто в поисках еще одной пары латексных перчаток. Но Эрика пребывала в легком волнении и не смогла их нормально натянуть. Макгорри нашел чистый нож и дал ей.
Стараясь держать конверт за самый уголок, Эрика воспользовалась ножом, чтобы его вскрыть.
Затем положила нож на стол и вытащила три поляроидных снимка.
Это были фотографии пожилого мужчины, лежащего связанным на грязном матрасе. На первом поляроидном снимке он был связан веревкой так же, как Невилл Ломас. На втором смотрел в камеру пустым взглядом, а на третьем ему в горло засунули секс-игрушку, его глаза были широко открыты.
Поляроидные снимки были подписаны таким же черным маркером:
Аннабель.
32
Чтобы перенести все фотоальбомы, упакованные в пакеты для улик, им потребовалось два раза сходить в машину и обратно. Эрика почувствовала прилив адреналина, потому что теперь благодаря еще одному набору поляроидных снимков, она могла связать три убийства. Шкатулку они тоже упаковали.
– Что будем делать с ним и этим домом? – спросил Макгорри.
Ветер на улице стих, и Эрика слышала шум реки с другой стороны сада.
– Я хочу, чтобы криминалисты еще раз его осмотрели. В прошлый раз они пропустили шкатулку с поляроидными снимками.