на него миленькое белое свадебное платье?
— Почему оно должно быть белым? — пошутила в ответ Берни, и Хаэль фыркнул.
Оскар хмурился, когда садился, словно у него не было времени вести себя на свой возраст. Ему исполнится восемнадцать в январе, но он ведет себя словно ему за девяносто, он на пороге смерти и уже закончил с этой жизнью. Я ненавидел видеть его таким. Теперь, когда Бернадетт здесь, ему пора скорректировать свои ожидания. Он обязан, хотя бы, попытаться.
— Черт, ты права, — сказал Хаэль, когда машина повернулась и осторожно выехала из переулка. Полагаю, он припарковался здесь, чтобы быть вне поля зрения Сары Янг. Мы ежедневно проверяли машину на предмет любого трекера для слежения, но пока все в порядке. Могу сказать, что это ненадолго. — Красный мне и Каллуму подойдет лучше, в честь того, что я шлюшка и все такое.
Хаэль выехал на улицу и направился в сторону района Фуллер.
Оттуда легче украсть, чем из «Оак Ривер Хайтс» или «Оак Парк», два самых роскошных района. Он приятный, позволительный для среднего класса и доступный. Лакомый кусочек.
— Перестань называть себя шлюхой, — командным тоном сказала Бернадетт, смотря в зеркало заднего вида и пытаясь поймать взгляд Хаэля. — Теперь ты — мой. Эти деньки закончились.
Он хихикнул в ответ, но спорить не стал. Зачем бы ему? Все, чего когда-либо хотел Хаэль Харбин — Бернадетт. Так же как и я. Как и Вик, или Аарон, или даже Оскар.
Теперь мы вместе до конца.
Нам лишь нужно закончить ее список, вернуть школу, поглотить город.
Наследство Виктора даст нам средств и позволит все это сделать.
— Мы можем взять бабл-ти? — спросил я, чувствуя, как мой живот болезненно урчит.
Большую часть времени пытался продержаться на пэпси и сигаретах с момента обеда. Поддерживает имидж, знаете? Люди смотрели на меня и Оскара и удивлялись, почему мы никогда не едим, люди ли мы вообще.
— Бабл-ти? Это самое чопорное дерьмо, которое я когда-либо слышал в жизни, — фыркнул Хаэль, но Бернадетт дала ему подзатыльник.
— Я люблю бабл-ти, при том, что совсем не чопорная, не так ли? — возразила она, прижимаясь ближе ко мне и кладя свою руку на колено. Я был очарован тем, как ее пальцы прошлись по шрамам на нем, интимно, любяще. Мой член в шортах затвердел, но я лишь откинулся назад и сцепил руки вместе за головой, не желая, чтобы она останавливалась.
— Ты — нет, нет, — сказал Хаэль, ведя нас через тихие улицы пригорода. Так гораздо безопаснее, сложнее кому-то быть у нас на хвосту или предугадать маршрут. — Но Каллум когда-то был. Такая миленькая прима-балерина, я не прав?
— Я все еще могу надрать твою задницу, — ответил я с ухмылкой, что было правдой.
Мы оба это знали. Сильные стороны Хаэля заключались в другом: взрывчатки, машины, бесконечное чувство юмора.
— Верно подмечено, — сказал он, когда Оскар непринужденно положил локоть на дверь и смотрел в окно, словно предпочел быть где-нибудь в другом здесь, но не здесь. — Итак, Берни, скажи мне: какое бы платье ты хотела на эти идиотские танцы? Лично я бы хотел провести всю ночь нюхая кокаин, но, полагаю, этого не случится.
— Нет, если только мы не сможем подчинить каждого нашего врага в следующие две недели, — сказал я, наблюдая, как пальцы Берни с черным лаком и полуовальными кончиками гладили мое бедро и двигались вверх. Святое дерьмо, к этому можно привыкнуть. Наши глаза встретились, и в конце концов я затащил ее себе на колени. Объятия не были тем, в чем я много практиковался, но я готов учиться. — Блять, ты так приятно пахнешь.
— То же самое могу сказать о тебе, — прошептала она в ответ, выглядя счастливой. Одна ее рука скользила вверх и вниз по подолу моей толстовки, поглаживая нижние кубики. Если она будет неосторожной, то я, скорее всего, еще раз кончу в штаны. — Давайте возьмем что-то короткое и забавное, — наконец сказала она, испуская длинный выдох. — Что-то розовое. Это был любимый цвет моей сестры.
За этим ее предложением последовало долгое молчание.
Не было мужчины в этой машине, кто не чувствовал, словно подвел Берни, позволив Пенелопе умереть.
— Не думаю, что она на самом деле совершила суицид, — сказала Бернадетт, когда Хаэль нашел парковочное место за городом Фуллера.
Здесь полно людей, выглядящих раздражающе нормально, похожие на манекены, настолько идеальные и свободные от боли. Или же они просто хорошо скрывали ее. Вся улица увешана рождественскими огнями и гирляндами, напоминая мне, что Рождество менее чем через три недели. Это любимый праздник моей бабушки. Она становится странной к Рождеству.
Интересно, это потому что она убила мою мать примерно в это время года?
Кто, блять, знает?
— Думаешь, Найл убил ее? — спросил Хаэль, но теперь, когда Найл Пенс похоронен в 6 фунтах под землей, почти невозможно никому узнать правду.
Только если Сара Янг знала что-то, чего не знали мы.
— Понятия не имею, — сказала Бернадетт, отдергивая от меня руку и сразу же погружаясь в свою боль.
Не позволю. Хороший танцор никогда не дает своему партнеру упасть. Мои пальцы схватили ее за подбородок, и я прижался своими губами к ее, целуя медленно, долго и глубоко.
— Если хочешь начать копать больше информации, я помогу тебе. Может мы никогда не узнаем, учитывая, что Найла больше нет, но мы точно можем попытаться, — я смотрел прямо ей в глаза, когда говорил, на момент забывая, что рядом кто-то есть. По выражению ее лица я понял, что каждая ужасная вещь, совершенная мной, того стоила.
— Спасибо. Вероятно, я сама начну играть в детектива, — сказала она, а потом Хаэль открыл дверь машины и широким махом своей руки указал, чтобы мы выходить.
— Выбери магазин, — сказал он ей, когда Оскар праздно встал рядом. — Любой магазин, и давайте, блять, ограбим его.
— Этот, — указала она, а затем провела следующие несколько часов показывая нам, что ее пальцы, такие же ловкие, как у любого другого в Хавок.
Мы покинули эту улицу с покупкой почти на две тысячи, красивыми розовым коктейльным платьем и туфлями, от которых мой член стал таким твердым, что аж больно. Оскар почти ничего не говорил, но он наблюдал за Берни. Всегда наблюдает…
Глава 16
Бернадетт Блэкбред
В воскресенье я написала офицеру Янг, давая знать, что у меня есть свободный час или около того, пока моему мужу не потребуется ужин. Закатила глаза. Притворяться, что я какая-то слабая корова, хнычущая перед властью Хавок, было возмутительно. С каждой секундой все больше ненавидела притворяться.
— Бернадетт, — сказала Сара, открыв дверь и улыбнувшись мне. Каждому мускулу в моем гребаном теле понадобилась сила, чтобы выдавить ответную улыбку. Почему ты следуешь за мной, женщина? Какого хрена? — Заходи.
Я кивнула и зашла внутрь сладко пахнущего дома Сары. Она определенно поклонница «Хобби Лобби»[18] — к черту этот магазин, и все, что он представляет — потому что декорациями была украшена каждая доступная поверхность и каждая белая стена в доме. Знаете такие, с надписью «Прекрасная катастрофа» или «Боже, благослови этот бардак». Меня потянуло блевануть, но я смогла совладать со своими позывами.
Это место диаметрально отличается от всего, что я знаю.
Слева от меня располагалась маленькая, официально выглядящая гостиная, справа — столовая и коридор, который, скорее всего, вел к единственной спальне и ванной в доме. Сара повела меня вправо, и я увидела наполовину открытую дверь, ведущую в кухню-столовую.
— Садись, — сказала она мне, указывая на белые табуреты в стиле кантри перед кухонным островком. — Я сделаю тебе чай.
— Кофе, если у вас есть, — ответила, и она очень снисходительно посмотрела.
— Кофеин не полезен подросткам, Бернадетт. Ты еще не перестала расти.
Я лишь уставилась на нее.
— Ах, — начала я, пытаясь понять, как бы объясниться, не звуча при этом, как яростная сучка. — Однажды меня заперли в темном шкафу на неделю с ведром, водой в бутылках и злаковыми батончиками. Не думаю, что меня сильно волнует влияние кофеина на мой растущий мозг.
Сара лишь смотрела на меня в ответ, и между нами возникла пропасть, которая показала, как же тяжело мне будет установить с ней связь. Она любила вдохновляющие вещи и думала, что кофе вредно растущим детям, а я подстрелила Билли Картер в плечо во время налета в понедельник.
Хмм.
— Это то, о чем ты хочешь поговорить? — спросила Сара, отбросив все разговоры о кофе и без лишних слов поставив кофейник.
Я заметила, что она покупает зерна из «Старбакса», и нахмурилась еще сильнее. Бросьте. Кофе в Южном Прескотте — это нечто новое. Ни одна кофейня, которой владеют корпорации, не могла составить конкуренцию.
— Не совсем, — ответила я, пытаясь минимизировать свою ложь. Взгляд блуждал по маленькой милой кухне под влиянием Джоанны Гейнс[19] и перешел к наружной двери, ведущей на небольшую палубу. В виду того, что деревьев не было, все, что я могла видеть, — соседние дома, все они были в пастельных тонах. Я повернулась к Саре, язык так и чесался спросить, почему она всюду следует за нами. Не знаю, должна ли была знать о ее нахождении, и все равно я так просто не сдамся. — В основном надеялась, что у вас есть какие-то хорошие новости про Тинга?
— Тинга? — повторила Сара, наливая каждой по чашке заваренного кофе.
На моей чашке была надпись «Хорошие вещи происходят с теми, кто ждет». Я посмотрела на нее вместо того, чтобы ответить Саре, чувствуя себя некомфортно в этом отвратительном желтом платье, которое Оскар заставил надеть. На его лице отразился полный триумф, когда он протянул его, и мне захотелось его придушить. Или пусть он правда придушит тебя, извращенка.
Я сделала глоток черного кофе, и Сара встала как вкопанная, застыв с баночкой карамельных сливок над своей кружкой.
— Ты пьешь его черным? — спросила она, явно удивленная.