При Хрущеве развалили сельское хозяйство. При Горбачеве вырубили элитные виноградники, уничтожили лучшие сорта лоз. Правда, Горбачев без антиалкогольной кампании дел натворил — за век не отмолит. Ладно, что уж о былом вспоминать… У меня своих забот сейчас выше крыши.
А может мне просто не хватало педагогического опыта? Одно дело — воспитывать ребенка с пеленок, учить и показывать все на собственном примере. И совсем другое — подросток, которому другие люди привили определенные ценности, научили правилам и прочее. Ведь как известно — переучивать, сложнее чем учить.
— Поможешь мне здесь убраться? — Особо не рассчитывая на помощь сестры, сделала последнюю попытку к тому, чтобы приобщить ее к совместному труду.
— Истинные госпожи не должны делать уборку. Это работа для прислуги. — Гулла вздернула подбородок, и повернувшись вышла.
Мне показалось, или сестрица обозвала меня прислугой? Ну да ладно. Мне сейчас не до гордости. А вот от сестры ждать помощи не приходится. Жаль. Вот почему так всегда? Посторонние люди, то есть соседи, с горячностью откликнулись на мое предложение о сотрудничестве, а в родной семье я не встретила поддержки? С другой стороны, может и лучше, что это вскрылось сейчас. Мне стало предельно ясно, что рассчитывать я могу только на себя. Было бы значительно больнее, если бы сестра пообещала помочь, а в самый неподходящий момент отказалась. Впрочем, хватит уже об этом. Уборка сама себя не сделает.
И до вечера я мыла и перекладывала с места на место вещи. Вода от сажи вмиг становилась грязной и мне приходилось регулярно ее менять. Ох, и натаскалась я в тот день, но ближе к сумеркам даже воздух в кабинете посвежел. Осталось дождаться, когда все просохнет и завтра можно садится за чертежи. Напоследок я свернула в рулон шкуру, что лежала на полу и выбила ее палкой на улице. А пока она проветривалась, по-быстрому вымыла пол. Вот сейчас точно все!
На ужин кухарка порадовала нас густой похлебкой из рыбы и зерна. Это крестьяне принесли очередной улов. Я с удовольствием поела горячей и вкусной еды, после чего задумалась о мытье. Сколько я уже здесь? Голова чешется от грязи, а после сегодняшней приборки, от меня изрядно попахивает. Фу!
— Герд, помыться бы мне. — Обратилась к своей верной помощнице за советом.
— Так ведь я тебя недавно мыла-то. Когда ты в болезни лежала. Али запамятовала? — С искренним непониманием вскинула она брови.
— Ну с той поры сколько времени прошло? Может нагреем воды, да поможешь мне? Вон, у меня и волосы все в солому превратились. Прикасаться противно.
— Так уж и быть. Сейчас бочку сюда принесем, воды нагреем, да помоем тебя.
Чтоб вы понимали, бочка доходила мне до груди и перевернутая стояла на улице. Совместными усилиями мы ее притащили, а затем еще пару часов грели воду и наполняли. Залезать в нее нужно было по приставным ступенькам, а внутри бочки тоже были две полочки, на которые я вставала, чтобы покинуть местную “ванну”. Мыться на кухне сомнительное удовольствие, но мне уже было не до расшаркиваний. Вот разбогатеем и первым делом построим баню. А пока — довольствуюсь горячей водой и мешочком с мыльным корнем. Хоть освежусь, да одежду поменяю.
В итоге, если тело мне удалось относительно качественно вымыть, то как мешочками отмыть волосы? Я и так их шоркала, и к голове прикладывала, и няню просила о помощи — все едино. Только пыль да сажу смахнула. А еще волосы сильно перепутались. Я уже и забыла, как следует обходиться с длинными густыми волосами. В конце концов и сама намучилась, а перед сном, няня с трудом прочесала спутанные волосы гребнем и еще влажными заплела в косу.
Глава 24
Утром проснулась с ощущением счастья, в сравнительной чистоте. Хорошо бы сделать приборку в своих покоях. Вытрясти и проветрить постельное, помыть стены и полы, выгрести золу из камина, да хорошенько проветрить. Как много работы! Но сейчас не до того. И ничего не предвещало удара судьбы, что уже готовил для меня этот день.
Быстро оделась и, позавтракав горячими лепешками с травяным чаем, отправилась в кабинет. Первым делом растопила камин и, пока кабинет прогревался, начала подготовку. Чистой рыхлой бумаги обнаружила один лист, свернутый в рулон. Этого мне будет явно недостаточно для работы. Не уверена, что с первого раза удастся нарисовать схему и детали. Что же делать? А вот что! Использовать бумаги, что лежали не разобранными в сундуках. На одной стороне имелись записи, а вторая как раз пригодится мне в работе.
Перо и крошечный флакончик чернил, скорее напоминающий наперсток, нашла в столе. Пока приноровилась пользоваться, перепачкала все пальцы. Да еще и бумага постоянно рвалась под нажимом пера. В общем намучилась я изрядно, а результатом явилось изображение главной детали — шестеренки. Или зубчатого колеса, передающего вращательное движение.
Просидела до обеда, пока не вспомнила, что обещала сестрам и маме прогулку на свежем воздухе. Да и мне она пойдет на пользу, спина от долгого сидения затекла, а глаза от дыма и недостатка света начали слезиться.
Спустилась в покои матушки. Здесь как будто все по-прежнему: матушка смотрит перед собой, а сестры играют у нее на кровати.
— Обед скоро будет готов. Предлагаю перекусить и отправиться на прогулку. — Обращалась к матушке, но краем глаза увидела, как оживились сестры от моего предложения.
— А играть будем? — Это младшая Фрея заинтересованно поглядывала на меня.
— Конечно будем! Но вначале предлагаю помочь матушке одеться и спуститься вниз. — Перевела взгляд на нее. Нет реакции. Ну я и не рассчитывала, что за один день ее поведение изменится. Это долгая ежедневная работа. Поэтому просто обратилась к ней:
— Матушка! Я вчера прибралась в кабинете. Мне пришлось его занять на короткое время. Чтобы нарисовать схемы и механизмы для постройки лесопилки. Завтра обещались приехать соседи. Я покажу им первые рисунки, а они обещали помочь с плотниками и мастерами, которые возьмутся изготовить детали в натуральную величину.
И снова от женщины нет никакой реакции. Или для нее эта информация является несущественной? Попросила ласково:
— Составьте нам компанию на прогулке? Мы вчера об этом с вами говорили. — Погладила ее по руке. И ее рука слегка шелохнулась. — Матушка! Давайте мы поможем вам привести себя в порядок?
— Зачем? — Тихо спросила она.
— Мы все вместе спустимся на обед, а потом пойдем на прогулку. Снег почти сошел. Воздух наполнился ароматами земли и леса. Весна в самом разгаре, мы ее так ждали. Будет обидно сидеть дома в первые теплые денечки. Пойдемте гулять?
Пока матушка раздумывала, я повернулась к Гулле:
— Сходи на кухню, узнай, когда будет готов обед? И пусть подготовят залу — мы всей семьей будем обедать в ней. — Сестра недовольно фыркнула, и пробурчав, что мне недолго распоряжаться осталось, вышла за двери. О чем это она? Как бы то ни было, сейчас не время обращать внимание на ее непонятные обиды. Нужно вывести родительницу на прогулку, а после вернуться к работе.
Матушка тем временем обвела рассеянным взглядом покои, остановив его на одном из сундуков, что стоял у стены.
— Достань оттуда синее платье. Оно очень нравится Ингвару. — Показала она на нужный сундук.
— Может нижнюю рубашку еще переоденете? — Я положила рядом с ней на кровать требуемое платье из толстого сукна и свежее белье.
Матушка рукой провела по платью и уголки ее губ тронула еле уловимая улыбка.
— Обед уже готов. Сейчас растопят камин и можно садится за стол. — Вернувшаяся Гулла обращалась к матушке. На меня даже не взглянула. Ну и пусть так. Лишь бы не поднимала скандал. Сейчас совершенно не время.
Но я как в воду смотрела. Едва сестра окинула взглядом платье, как обратилась к матушке:
— Вы сказали ей? — В ответ та подняла рассеянный взгляд. — Мы вчера и сегодня это обговаривали. — Уже с нажимом продолжала Гулла.
Да что такое происходит? О чем это она? Матушка после короткого раздумья кивнула головой и вдруг, выйдя из своего сумеречного состояния, неожиданно резко и быстро заговорила:
— Далия, у нас не осталось выбора! Мы должны продать Старую Пустовку, и перебраться в город. Поближе к дяде Гесту. Думаю, он не откажет нас принять. Все же мы семья его брата. — Слова матушки прозвучали как гром среди ясного неба. Я же только вчера, да и сегодня рассказала ей о перспективах.
— Матушка, но…
— Не спорь. — На полуслове оборвала она меня и подняла ладонь, как будто загораживаясь от моих возражений. — Передай соседям, что мы все продаем. Помнится, они были не против выкупить у нас последний клочок. И не затягивай. Я сегодня же напишу письмо дяде Гесту. А ты скажи служанкам, чтобы начали собирать вещи. Мы уезжаем!
Да как же это? Слезы бессилия выступили на глазах. Комок в горле мешал что-то сказать. И тут я перевела полный отчаянья взгляд на Гуллу. Она смотрела на меня глазами, полными торжества. Такими победители осматривают поле боя после решающего сражения. Так это что, она все устроила? Но зачем? Я не могла поверить в свои догадки…
Но… Но больше ведь некому?! Только вчера матушка понемногу начала оправляться от горя. И я поделилась при всех своими грядущими планами. А потом ко мне в кабинет, пока я готовилась к уборке, поднялась сестра и узнала подробности.
Все пазлы головоломки сложились в картинку, и я закрыла лицо руками. Не может быть! Такой удар в спину от собственной сестры! Я не верю! Но когда вновь посмотрела ей в лицо, то заметила как она с видом превосходства улыбается мне в ответ. Ей нравится, что она разрушила мои планы! И не потому, что ей планы не нравились, нет…
Сестрице просто по вкусу ощущать себя победительницей. Гулле интересно плести интриги за моей спиной. И это ей только четырнадцать лет! Маленькая дурочка, пока еще не понимающая, что творит, вполне может вырасти во взрослую гадину…
Глава 25
Пораженная будто громом своими догадками, стояла и, как матушка давеча, смотрела в одну точку. Я столько усилий предпринимаю, чтобы помочь семье и вытащить всех нас из нищеты, и что, вот сейчас все летит в тартарары? Молча соглашаться со всем, или п