Возле окон массивный стол, почему-то слегка покосившийся. Или так видно с места, где сижу? Возле стола стул с высокой прямой спинкой. Ровно такой же, на каком я сижу.
Справа и слева от стола разномастные сундуки, со стен смотрят чучела животных. Олень, кабан, волк и медвежья морда. Вот и вся обстановка кабинета родителя. Не богато, прямо скажем…
Глава 7
Документы в левом, от стола сундуке, хотя свернутые в разномастные рулончики ветхой бумаги сложно таковыми назвать. Так вот, бумаги были свалены в сундуке по принципу мусорного ведра. Какие-то скомканы в комок, другие стоят поперек. Никакого порядка! Я так не люблю и не приемлю! У меня — кладовщика с огромным стажем за плечами, каждый болтик находился на своем месте и терпеливо дожидался своей очереди.
Но света для разбора завалов катастрофически не хватало. А вывалить бумаги на пол — нехорошо.
— Гулла! Помоги, пожалуйста, перетащить сундук к камину? — Для начала я попробовала это сделать сама, да куда там! Мне едва удалось его сдвинуть с места.
— Возьми головню и посвети! — Хотела было отмахнуться от меня сестренка. Она увлеклась разглядыванием каких-то камешков на столе родителя. Или предметов, их напоминающих. В потемках — не разобрать.
— Ага, а как отвалится от нее горящий кусок! Да прямиком в бумаги? Весь дом сгорит? — Привела серьезные аргументы, и они возымели успех. С явной неохотой Гулла все же оторвалась от увлекательного занятия, и совместными усилиями мы, пыхтя волоком, дотащили сундук до камина.
Здесь и освещения вполне достаточно, и потеплее будет. А мне, не до конца окрепшей после болезни следует беречь пошатнувшееся здоровье.
Итак! Передались ли мне наряду с речью и другие навыки этого тела? Например, чтение? А вот сейчас и проверим! Подхватила ветхий пергамент, что лежал ближе ко мне, и осторожно развернула. Что я могу сказать! Как обычно — две новости! Хорошая заключается в том, что я умею читать. А плохая — это собственно шрифт и почерк, которым оформлен документ. Готический шрифт, скорее напоминал изящный узор на потрескавшейся бумаге. Буквы до боли напоминали друг друга, и чтобы прочитать слово, требовалось просматривать его буквально по буквам. Медленно и внимательно. Кровь из глаз!
— Чего ты там ищешь? Идем лучше играть! Смотри, что я у папочки нашла! — Моя командирша показывала какие-то фигурки непонятных животных. Ну началось! Больше часа, по моим ощущениям потеряли, прогревая кабинет. А только взялись за работу — нате вам! Нашлись игрушки!
— Гулла! У нас есть дела поважнее. Поиграть мы сможем вечером. — Вполне миролюбиво произнесла в ответ.
— Вот! Ты опять! Сама сказала, что я главная, а меня не слушаешь! Все по-своему делаешь! — Сестра обрушилась на меня с криками и упреками, а затем разревелась, и подхватив игрушки, выбежала вон из кабинета.
Что это было? Договаривались же разбирать бумаги! Мне было понятно ее желание играть, ведь это всяко лучше, чем разбирать по буквам сложный текст. Но почему она не думает о последствиях? О других членах семьи? О ситуации, в которой мы оказались? И сама же себе ответила: — да потому, что ее учили играм, а не работе! Она просто не понимает смысла слов ответственность, семья и прочее.
Я могла бы ей объяснить, но не сейчас, когда она в слезах и обиде убежала. Для этого нужно выбрать подходящий момент.
Я окинула взглядом сундук. Сколько дней я буду знакомиться с его содержимым? Посмотрела на стол, заваленный ворохом таких же свитков. И задумалась. Что именно я хочу в этих бумагах отыскать? Расписку об огромном состоянии, которое вернут при предъявлении ее? Так, априори таких бумаг не может здесь быть. А указы о присвоении титулов, или продажи земель, наряду с письмами от кого либо, меня в данный момент интересуют меньше всего.
Все шло не по плану! Не как в книгах пишут! С сестрой перемирие оказалось призрачным, а возможно, и того хуже. Видимо, опять рассчитывать придется только на себя.
Закинула обратно документ, в котором успела прочесть первую фразу: “Дорогой братец”. Убрала свиток обратно и прикрыла крышку сундука. Поленья в камине быстро прогорали. Разбила их помельче щипцами, да раскидала по разным углам. По всему выходит, что на сегодня работа закончена.
Сама же спустилась на кухню, не забыв прихватить глиняный горшок, в котором мы притащили головню для растопки камина.
— Ягодка моя! Что стряслось-то меж вами? — При моем появлении няня кинулась мне навстречу, отобрала горшок и так и стояла, заглядывая в глаза.
— А почему между нами должно что-то произойти? — Мне просто хотелось узнать версию, что озвучила всем сестрица.
— Да как же? Гулла забежала вся в слезах, тебя ругает, на чем свет, рассказала, что ты ее опять обманула. Так что стряслось-то?
И вот тут я задумалась. Рассказать — вроде как мусор из избы выносить. С другой стороны, няня тоже является частью нашей семью. С рождения нами, детьми, занимается. Воспринимает нас почти как родных. А кстати, где ее ребенок? Хотя с этим потом разберусь.
— Нам нужно разбирать бумаги в кабинете родителя, а Гулла играть придумала. Я предложила с этим повременить, и вот… — развела руками, дескать, так получилось.
Няня тяжело вздохнула. Поставила, наконец горшок на пол у стены, и присела на лавку.
— А где сейчас Гулла?
— К хозяйке убежала. — Со вздохом ответила она.
— Проводи меня туда.
Няня недоверчиво на меня посмотрела, мгновение подумала, да и поднялась со своего места.
— Ты ягодка, помягше с ней дите она еще. — Приговаривала няня, пока вела меня на второй этаж. Там мы миновали дверь моих покоев, крошечный холл и устремились по короткому коридору до самого конца.
— Помягше… — Распахивая передо мной двери, напомнила няня.
Помещение, в котором я оказалась, раза в два больше моего. Стены и потолок из почерневшего от времени дерева. Полы — камень. Напротив входа — стена с окнами, правда, свет проникает только через одно. Рядом с которым стоит небольшой столик, и пара стульев. Ближе ко входу большой камин, сейчас в нем жарко пылают дрова. А в углу большая кровать, на которой расположились три фигурки. А вдоль стен на полу стоят разномастные старые сундуки.
Женщина отрешенно смотрит в окно. Под руку ей подлезла моя младшая сестренка и что-то говорит ей, но мать, никак не реагирует. С другой стороны от нее, уткнувшись лицом вниз рыдает в голос Гулла.
Я поздоровалась со всеми, едва перешагнула порог, Гулла подняла на меня заплаканное лицо, которое тут же исказилось гримасой ненависти.
Глава 8
— Уходи! — Гулла кричала сквозь всхлипы.
— Мама, прогони ее. — Не дождавшись результата от меня, она обратилась к матери, но та совершенно никак не отреагировала. Все также отрешенно смотрела в окно.
Начинать разговор в такой ситуации? Сестра меня просто не услышит. И неизвестно во что выльется ее истерика? Поэтому я молча развернулась и вышла. А за порогом, прижимая руки к груди, меня ожидала няня.
— Скандалит? — Тревожно спросила она.
— Да. — На выдохе ответила, опустив плечи.
— Затихнет. Ей время нужно. И ты бы пока не показывалась ей на глаза… Оно так лучше будет. — Посоветовала няня.
Да я и сама понимала, что так оно к лучшему. Но не сидеть же сиднем?
— Дай мне теплую одежду, пойду на улицу.
— Да куда тебе, ягодка, только хворь отступила. Не пущу! — Решительно заявила няня.
— Тогда пойдем со мной! Заодно и покажешь, где тут, что расположено. Я по-прежнему ничего не помню. — Миролюбиво предложила в ответ.
Няня немного подумала, но видимо, догадалась, что я не намерена отступать. Потому что кивнула и направилась в мою комнату. Там из сундука достала… накидку, подбитую мехом с капюшоном. Натянула на меня и завязала кожаными шнурками на шее. Тяжесть упала на плечи, но стало заметно теплее.
Сама же няня, уже на выходе подхватила какую-то накидку, что грудой лежали у лавки, возле входа, и толкнула дверь.
В лицо ударил яркий свет и свежий, морозный запах. Я укуталась в теплую накидку и шагнула следом за няней.
Постояла, чуть прикрыв веки, дожидаясь, пока глаза привыкнут к яркому свету. Нет, солнце пряталось за свинцовыми тучами, нависшими очень низко. Да настолько, что макушки высоченных деревьев терялись в тумане. Но в сравнении с домашним сумраком… одним словом, надо дать глазам привыкнуть.
Няня тем временем лихо спустилась по каменным, покрытыми панцирем льда ступеням, и показывая рукой влево, объясняла.
— Тама — деревня ваша. А тама — Она показала направо, — река та, что батюшку твоего жизни лишила.
С высокого крыльца мне открылось не так много. Слева какое-то строение, и судя по гомону кур, это их жилище. Прямо — строение, похожее на колодец, за ним высокий каменный забор и ворота. Правда, одна их половина отсутствует. За забором виднеется размокшая дорога — снег вперемежку с водой, и сразу за дорогой стена леса до самых облаков.
Земля преимущественно темного цвета, где-то еще виднеются сугробы, примерно до колена, но снег осевший, с коркой льда. А вот тропинки, по которым ходили, уже превратились в грязные лужи.
— Ну, кудесь пойдем? — Дождавшись, пока я аккуратно спущусь с крыльца, няня вопросительно уставилась на меня.
— В деревню. — Уверенно заявила в ответ. Мне же надо своими глазами оценить состояние дел? Сделать выводы, наметить планы.
А по дороге, старательно обходя лужи, я вернулась к расспросам про местное земледелие. И то, что рассказывала няня, мне все меньше нравилось, по мере рассказа.
Во-первых, земли. Они здесь особенные. В основном это огромные каменные валуны, вперемежку с землей.
— Насколько большие? — Уточнила у няни, а она в ответ широко раскинула руки, чтобы показать размеры. Получалось, это даже не валуны, а небольших размеров скалы.
— А деревья-то как растут? — Кивнула на стены превосходного леса, что плотно подступал к дороге с обеих сторон.
— Так нравится им видно. Такого ровного и высокого леса во всем королевстве не сыскать. — Выпятив от гордости грудь, произнесла няня.