— Ягодка! Ты чего одетая-то под шкуру залезла? Платьице помнешь. Айда, я тебе помогу раздеться. — Няня закончила с камином. Дрова весело трещали, создавая атмосферу уюта. И воздух начал прогреваться.
Я с помощью няни разделась и легла на постель.
— Как думаешь, что нам следует предпринять, чтобы выжить? — Одна голова — хорошо, но я никогда не пренебрегала советами людей. И в этот раз не стану отступать от правил.
— Так знамо что — продать все, да к брату батюшки в город податься. Правда станете безземельными баронами… да чего уж там… — махнула она рукой.
— А расскажи мне про него? — Конечно, я не собиралась переезжать. Но это не мешает мне собирать информацию о родне.
— Гест — он младший брат. Твоему батюшке титул достался, а этому отошли земли после смерти родителей. Он их тут же продал, и подался в Адан — это город такой портовый. Там открыл лавку, торгует тканями, по сравнению с твоим батюшкой — он просто богач. Но внутри — дрянь-человек. Норовит каждого обсчитать, даже у работников медяки вычитает из жалования. Это со слов твоего батюшки. Тот после того, как к братцу съездил, три дня на того бранился.
Ну что тут скажешь! Копейка — рубль бережет. Деньги любят счет и водятся у тех, кто их уважает и ценит. А кто направо и налево разбрасывается — от тех они отворачиваются. Обирать работников, конечно, не дело, но надо еще посмотреть — что там за трудяги такие? Может прогуливают да опаздывают постоянно. Таких только рублем лишь наказывать. Ну а если придирается хозяин, да за счет своих нажить состояние желает, — тогда права няня — дрянь-человек.
Но уезжать с земли я не намерена. Сколько нам заплатят за полуживую деревню? Два медяка? Которые мы потратим на переезд? А дальше что? Наниматься в работники? Так, никто из нас к этому не приучен. Мать… с ней хорошо бы поговорить на днях. Гулла — та еще ребенок, да и младшая Фрея — тоже. Это считай, три рта на моей шее будут висеть? Еще и прислуга — как я брошу людей, что с нами жизнь прожили? А торгаш из меня никакой. Вот не дано мне это, хоть что делай. У нас на заводе постоянно кто-то что-то продавал. То кофточку, что не подошла по размеру, то шкаф, потому что новый купили. Так вот, у меня с этим вообще никак. Благо люди меня с дитем пожалели и сами мое добро брались пристраивать.
Единственное. Может попросить у брата денег в долг? Правда, идея так себе. Если он скуп как процентщик, то ни за что не даст денег, прекрасно понимая, что отдавать нам нечем. Да и на что нам деньги? Закупить продукты? Нет! Здесь справимся сами. А вот если мне мысль какая придет? Тогда и можно помощи просить, но исключительно как стартовый капитал на дело.
— Устала ты ягодка. Отдохни малость, а я тебе сюда еду- то принесу.
И правда. Окончательно согрелись ноги под теплой шкурой и меня потянуло на сон. А разбудил меня шепот няни.
— Поешь-ка ягодка, пока каша горячая. — Сколько я проспала? Правда есть и в самом деле хотелось. Но первым делом я сбегала на горшок, а потом взялась за еду.
Сама же припомнила события прошедшего дня и укрепилась в мысли, — нужно развивать сельское хозяйство. Хорошо бы козу завести… Но где деньги на ее покупку взять? Деньги… деньги… А не осталось ли у нас каких семейных реликвий? Дорогих фолиантов, куска бивня мамонта, драгоценностей в конце концов? Это для людей, выросших в этом мире, они имеют ценность. А для меня главная ценность — выжить! Люди, их здоровье и жизнь!
За мыслями не заметила, как проглотила кашу, напоминающую густой обойный клей. И принялась тщательно обдумывать внезапно озарившую меня мысль.
Глава 11
— Няня! Может, ты знаешь? Что у нас осталось ценного, что можно было бы продать? Может, родители трясутся над этим сокровищем, и до последнего не готовы его продавать? — Я решила для начала собрать слухи, а затем приступить непосредственно к поиску сокровищ.
— Ох… — тяжелый вздох няни был мне ответом. — Что можно было, твой батюшка продал давно. Да и откуда мне знать такие подробности…
Кто же сможет помочь? Здесь еще дело вот в чем. Допустим, я могу отличить золото и серебро. Но могут быть… я не знаю, фигурки из слоновой кости, представляющие огромную ценность. Или еще что? А в этом я совершенно ничего не смыслю.
Когда-то услышала изречение искусствоведа про взгляд на картины, статуи, украшения и прочее. Так вот, люди делятся на три типа: первые — сами умеют видеть красоту. Вторые умеют, если им показать. Третьи — не умеют. Себя я отношу ко второй категории. Осталось только найти того, кто мне покажет.
И чем больше я раздумывала, тем сильнее склонялась к мысли, что надо налаживать контакты с матушкой. Да, у нее шок и сильное горе. Но нужно сейчас думать о живых, а не о мертвых. Нужно ей рассказать, в какой ситуации оказалась наша семья. Она в первую очередь — мать. Пусть поможет мне заботиться о детях. Да! Это будет самое верное решение!
Вот и замаячила впереди надежда. Легко не будет, это я уже поняла. Но по капельке, маленькими шажочками… Эх, жаль, что опереться мне совершенно не на кого. Да все бы ничего, если бы у меня были знания об этом мире, а так — я как слепой котенок в темноте.
Утро встретило меня возней няни возле камина. Самочувствие у меня было почти бодрое. Слабости, как накануне, я не ощущала. И горло совсем не болело. А значит — нечего в постели валяться! Пора приниматься за дела.
Встала, при помощи няни оделась. Могла бы и сама, но она очень настаивала. Поэтому не стала нарушать установленный порядок. Затем сходила на горшок и отправилась на кухню — вначале завтрак, затем все остальное!
Едва спустилась, как с улицы послышался шум. Затем стук в дверь, да такой — что ее чуть с петель не сорвали.
— Указ! — Громогласно объявил рослый мужчина. Одет в смешную шапочку — типа детской на завязках под подбородком, а с плаща каплями стекает весенняя грязь. — Где хозяин?
— Умер несколько дней назад. Я за него! — Выпятив грудь, предстала перед ним.
— Указ! Трюггви Освободитель объявил войну королевству Ронюск. От всех требуется внести тридцать серебряных в казну! Истинная госпожа! Мы приехали за деньгами. — Он слегка склонил голову и выжидательно смотрел мне в глаза.
Нет! Только не это! Какие тридцать серебряных? Нам самим есть нечего! Ну почему все враз? Правду люди говорят — беда не приходит одна.
— А что с нами будет, если не заплатим? У нас случилась горе, и мы остались, без денег и без запасов. — Как же стыдно признаваться в бессилии и бедности.
— Истинная госпожа! Сейчас у всех так. Но мы обязаны исполнить указ. Иначе главу семейства поместим в тюрьму, а имущество продадим. — Кажется, он и сам стеснялся своих слов. Только вот поделать ничего не мог.
Вот тебе и доброе утро! Я буквально схватилась за голову. Что делать? Куда бежать?
— Сколько у меня есть времени на поиск нужной суммы? И возьмете ли украшениями? — Мы не уедем, пока не получим денег. Но ждать можем лишь до середины дня. А что касается украшений… — он тяжело вздохнул и отвел взгляд. — Большинство их и отдают. Ни у кого нет монет.
Нищая страна, а король войну затеял?! Ну как такое возможно? Почему он не знает истинного положения дел? Небось устал от балов и развлечений? Решил в войнушку поиграть? Вот горе-то!
— Проходите в кухню. Да своих зовите. Еда у нас небогатая, но чем сможем — тем и накормим. — Не на улице же им полдня стоять? Да и как с дороги не предложишь миску каши да стакан горячего травяного чая? Люди ведь? А то, что новость плохую принесли — так служба у них такая.
— Няня! Распорядись, чтобы всех покормили и дали обсохнуть. — Убегая к матушке, дала распоряжение.
Тридцать серебряных! Это сколько? Я совершенно не знаю номинала и ценности местных денег. Может, весь наш дом столько стоит? Да как же это так? Комок отчаяния и слез предательски застрял в горле. Тропинка выбора вариантов резко уменьшилась до двух — либо найти денег, либо в тюрьму. При этом от долга последний вариант не спасал.
— Матушка! Плохие новости и нам нужно поговорить! — С ней на кровати находились Гулла и Фрея. Они беззаботно хихикали и играли. А матушка по-прежнему отрешенно смотрела в единственное окно.
— Наше королевство объявило войну. Приехали люди и требуют тридцать монет серебром. Может, Вы знаете, где взять деньги или драгоценности, чтобы расплатиться? Иначе меня заберут в тюрьму, а единственную нашу деревню пустят с молотка. — Сестры округлили глаза от удивления, а вот матушка не проявила никакого интереса.
— Матушка?! — Чуть настойчивее спросила, уже присаживаясь рядом с ней на кровать.
— Скажи Ингвару. Он все устроит. — Тихо произнесла она наконец. Ингвар — это отец? Припомнила имя, услышанное лишь однажды из уст няни.
— Матушка! Отца схоронили несколько дней назад! Где могут храниться деньги или драгоценности? Времени мало. Уже к обеду нужно отдать монеты, или их заберут силой.
Что есть сил пыталась достучаться до матушки. И не заметила, как сестры, вцепившись друг в друга, тихонько подвывали в голос. Я и не подумала о них! Настолько была убита известием о войне.
— Тише, милые! Мы обязательно найдем выход. Все не так плохо, просто нужно время, а у нас его мало… — Погладила одну и другую по голове, нашептывая слова утешения. А у самой ладони вспотели от ужаса.
Я впервые находилась на краю пропасти. И заглядывая в глаза безысходности, отчетливо слышала в ушах ее противный смех: “как ты выкрутишься на этот раз”? Но за мной семья и дети! Они пропадут без меня! Нет, надо собрать силы и найти эти проклятые деньги.
Глава 12
— Матушка! Да очнитесь же Вы! Нам — Вашим детям угрожает опасность! — Вцепилась ей в руку. А вообще я бы и по щекам ее отхлестала, лишь бы привести в чувство.
— А? — Ну наконец-то. Она перевела взгляд на меня.
— Где можно найти найти тридцать монет серебра или украшения? — Продолжала я повторять одно и то же.
— Возьми… — за этот поступок я буду еще долго себя осуждать. Она вынула из ушей золотые витые серьги, в центре прозрачный голубой камень, размером с горошину, а вокруг россыпи переливающихся бесцветных камней. — Передай, пусть Ингвар их потом выкупит. Это украшения моей семьи.