ились молодые господа, лилось рекой вино и, как лесные пожары в засушливый год, вспыхивали ссоры, споры, интриги и розыгрыши. Некоторое время мне удавалось избегать внимания бесившихся от скуки красавчиков, но однажды везение кончилось. У меня объявился настойчивый поклонник, потом второй. Через некоторое время за мое внимание состязалось уже четверо довольно видных и богатых господ… и сейчас я точно определила бы, что дело нечисто, и послала бы их всех подальше. А тогда постоянно терялась, смущалась, краснела и все-таки держалась. Как мне стало ясно намного позднее, это только раззадоривало желающих сорвать приз… так это у них называлось, и они заключили спор. Вот после этого меня взяли в кольцо плотной осады, моя спальня была заставлена букетами и безделушками, а шкатулка ломилась от преподнесенных в дар украшений. Постепенно все во дворце включились в азарт травли, делали ставки и считали, сколько дней я еще продержусь. К слову сказать, прямое насилие они дружно вычеркнули из возможных способов ухаживания… но пожимать мне руки, целовать пальцы и щекотать за ушком старались как можно чаще. А я к тому моменту уже влюбилась, мой избранник казался мне красивее, умнее и галантнее всех. И вскоре он добился победы… но я тогда ни о чем не жалела. Летала на крыльях любви и счастья, не понимая ни прозрачных намеков, ни прямых предостережений. Целых два месяца я ходила по дворцу с гордо поднятой головой, считая, будто мне просто завидуют все те, кто не сумел добиться любви самого лучшего из мужчин. Ну а потом все закончилось, резко и очень больно. В тот вечер мы должны были встретиться в условленном месте, но у меня не хватило терпения ждать… я хотела обрадовать его замечательной новостью и попросить поторопиться со свадьбой. Потихоньку брела по саду в быстро сгущающихся сумерках, когда услыхала знакомый смех. Мой любовник был в одной из беседок, и не один… Словно темные силы толкнули меня в кусты… хотя до того момента я свято считала подслушивание недостойным знатной девушки деянием. Он разговаривал с одним из недавних соперников… и не дай боги никому из женщин услышать те слова, какими он описывал наши отношения и предлагал купить меня на ночь или декаду. Меня словно полили сразу кипятком, ледяной водой и нечистотами… Не помню, как я оказалась в своей комнате. Утром горничная нашла меня без сознания и в горячке, и герцогиня тотчас приказала отправить мое бесчувственное тело в недорогой частный лазарет, она очень боялась заразы. Но и там мои беды не закончились… Как сообщил мне целитель через луну, в ту ночь я потеряла свое дитя, а их об этом никто не предупредил. Потому-то лечили меня от болотной лихорадки, давая те зелья, какие в моем положении настрого запретны. Из-за этого мой недуг усугубился осложнениями, и пока не появилась акушерка с ведьминским даром, никто не понимал, в чем дело. Она залечила мое тело… но не до конца. Иметь детей с той поры я не могла. Да и душу мне тоже не исцелили, впрочем, это было не под силу никаким лекарям.
— Святая Тишина… — охнула побледневшая герцогиня, с состраданием глядя на подругу. — Как же ты жила?
— В том, что я живу, заслуга лекаря и Карла. Первый заявил, что я должна отработать его лечение, и нагрузил, как вьючного шарга. А маркиз лечился у нас после дружеской стычки и, рассмотрев мое отношение ко всяким ухаживаниям, пригласил гувернанткой к сестре. Вот она и вернула желание жить. Но ты просила совет о Мишеле… Он, конечно, несколько легкомысленный мужчина, но ведь это с годами проходит. Зато не подлый, и самое главное, тебя ведь насильно в храм Элторны никто не поведет? Поэтому не стоит убегать от него… присмотрись, поговори, и если сердце не забьется сильнее, откажи откровенно и твердо. Кроме того, вполне возможно, за это время рядом с тобой появится кто-то другой и будет возможность сравнить и выбрать.
— Спасибо, Бет, за то, что ты с нами. А можно один вопрос? Сейчас, когда ты такая красивая… не хотела бы его отыскать?
— Это невозможно, — невесело усмехнулась старшина. — Он же был одним из друзей герцога Донгерского и погиб в первых же боях. В то самое время, когда я валялась в лечебнице. Но если и жил бы, никогда не пожелала бы его видеть. За последние годы я стала другим человеком.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ,в которой маркиз Ульгер и герцог Лаверно находятобщие интересы, а Олифания и Годренс устраиваютнебольшой заговор
Остаток обеда Карл был хмур и молчалив и не обращал никакого внимания ни на присутствующих девушек, ни на осторожные заинтересованные взгляды герцога Лаверно.
Более всего маркиза волновал внезапный обморок сестры, нарушивший все его планы. Попытаться поговорить с королевой в отсутствие Тэрлины об ее отставке он не решался, догадываясь, что все не так просто, как казалось из столицы, из компаний друзей, тихонько обсуждавших странные чудачества своей королевы. О ней вообще слишком много говорили в последнее время, начиная со странной привязанности к неизвестно откуда вынырнувшему во время Донгер-Карритской кампании молодому и смазливому тайному советнику до нарушения законов о запрете применения в Тальзии всякой магии. И не всегда сплетники были добры к своей королеве, все чаще они лицемерно сожалели о ее прошлых добродетелях, якобы бесследно растаявших после гибели короля.
— Вы не составите мне компанию в прогулке по оранжерее? — тихо спросил сидящий рядом герцог Лаверно, едва заменявший мажордома капитан Майзен сообщил, что десертные столы накрыты на балконе.
Несколько мгновений Карл смотрел на него задумчивым взглядом, прикидывая, нужно ли ему более близкое знакомство с этим человеком. Он уже успел заметить странное для новобрачной поведение Бет и догадался, что замуж она вышла вовсе не по горячей любви. И значит, каждое слово, сказанное им о верной компаньонке сестры, может оказаться ножом, воткнутым в счастье и спокойствие Бетриссы. Но затем маркиз Дарве Ульгер решил, что ничего не потеряет, выяснив, для чего понадобился герцогу, и утвердительно кивнул.
Они поднялись из-за стола в числе последних и неторопливо двинулись в сторону балкона, попутно разглядывая роскошные редкие растения и присматривая местечко, где можно было бы поговорить без свидетелей. Скрытую цветущими лианами нишу мужчины заметили почти одновременно и так же одновременно, обменявшись лишь мимолетными взглядами, свернули туда.
За занавесом из гибких, усыпанных цветами лиан стояли два плетеных кресла и маленький столик с наполненной фруктами чашей, и герцог первым нарушил молчание, заметив, что вполне удовлетворится таким десертом.
— Я воин, — усмехнулся в ответ Карл, — и привык обходиться безо всяких сладостей.
Спокойно взял с вазы веточку раннего белого винограда и отщипнул одну ягодку, всем своим видом показывая, что первым начинать разговор не собирается.
— А мне несколько последних лет лекари не позволяли есть ничего, кроме протертых супов, — спокойно сообщил герцог Лаверно, — поэтому я рад любой целой ягодке. И вот об этом я хотел с вами поговорить. Как всем известно, жить мне оставалось недолго, и, разумеется, я не собирался думать ни о женитьбе, ни о детях. Печалился только об одном — ни один из моих двоюродных племянников не достоин носить звание герцога Лаверно. Поэтому я не был удивлен, когда ко мне явился придворный маг с приглашением ее величества. Последняя война выявила много смелых и честных молодых людей, заслуживающих высокого титула гораздо более, чем мои родичи.
Он бросил в рот клубничку, с откровенным наслаждением разжевал и неожиданно усмехнулся:
— Вы не представляете, что я почувствовал, когда осознал сделанное мне королевой предложение. Получить идеальное здоровье, утерянную молодость, силу… и всего-то за согласие жениться на ее фрейлине.
— Ваша светлость, — не выдержал Карл, — вы выдаете мне секретные сведения.
— Спасибо за предупреждение, — сверкнул искренней улыбкой Тайвор, — оно подтверждает, что я в вас не ошибся. Впрочем, как я успел понять, сегодня за обеденным столом не было ни одного человека, способного на предательство. Значит, все мы в одной лодке, и я начинаю гордиться собой… за правильный выбор.
— Неужели вы могли отказаться?
— Еще как мог. Объявить герцогиней Лаверно лишенную титула графиню с темным прошлым равно для меня предательству всех моих славных предков.
— У Бет не темное прошлое, — возмутился Карл и тотчас смолк и насупился, сообразив, как ловко попался в незаметную ловушку.
— Ее величество заявила то же самое, — словно ничего не заметив, мягко подтвердил Лаверно, — но ничего рассказывать о ней не стала, намекнув, что в ближайшие три года моей жене будет не до меня. И в первые дни после излечения я просто наслаждался жизнью, даже не вспоминая о той женщине, которая носит отныне мое имя. Впрочем, я ее даже не видел.
— А свадьба?
— По доверенности. Но однажды вечером, читая отчеты секретаря, я заинтересовался новостями, которые до того времени были мне, как вы понимаете, абсолютно безразличны. И вдруг сообразил, насколько опасно в наше время находиться рядом с королевой. И пусть жена — пока совершенно незнакомая мне женщина, однако и не чужая, и это все меняет. В нашем роду принято защищать и поддерживать своих женщин, в какую бы передрягу они ни попали.
— В нашем тоже, — хмуро буркнул Карл, обеспокоенный последними словами герцога. — Потому я и приехал забрать свою сестру.
— Мне очень жаль, — помолчав, многозначительно произнес Лаверно, — но, думаю, вам это не удастся. Вы не заметили ничего необычного в облике вашей сестры?
— Новое платье, — посомневавшись, неуверенно пожал плечами лейтенант. — А что именно вы имеете в виду?
— А лицо, фигура?
— Да вроде ничего не изменилось… разве бледновата немного, да еще сонливость вот эта странная.
— Хорошо, попробуем по-другому, — терпеливо кивнул герцог. — А моя жена всегда так выглядела?
— Бет определенно похорошела, — подумав, уверенно объявил Карл, — и даже помолодела. Я бы даже сказал — стала красавицей. Но красивые платья и опытные камеристки всегда делают женщин неузнаваемыми. А тут еще и морской воздух…