– Даже не знаю. Что-нибудь, что понравится и леди.
Чувствуя, что Король смотрит на нее, Кэт зажала руки между колен и решила, что ни за что не повернется.
– Вы сами лучше знаете, что выбрать. То, что вам нравится, наверное, понравится и нам.
Джокер ответил на ее неуклюжие слова кривоватой усмешкой, и колода карт исчезла у него в рукаве.
– Ничто не радует больше, чем улыбка на лице прекрасной дамы. Но что-то подсказывает мне, что рассмешить вас будет не так просто, как на последнем балу.
Кэтрин вспыхнула.
– О, она считает, что на балу ты был эффектен, – вмешался Король, – Она сама мне сказала.
– Правда? – переспросил Джокер и, кажется, на самом деле удивился.
– Да, – подтвердила Кэт, – хотя теперь я думаю, что надо было тщательнее подбирать слова.
Шут усмехнулся.
– Эффекты – мое ремесло. Надеюсь не разочаровать вас и сегодня.
Пошарив в трехрогом колпаке, он вынул серебряную флейту – ту самую, на которой играл в ту ночь. Увидев, что Кэт узнала ее, он улыбнулся шире и шепнул: «Постарайтесь не лишиться чувств».
Кэт скрестила руки на груди, ни на миг не забывая, что рядом Король. Что он смотрит. И слушает.
Он не блещет умом, напомнила она себе, впервые радуясь тому, что Король глуповат. Он не блещет умом.
Поправив колпак, Джокер поднес флейту ко рту. Глядя на него Кэт невольно облизала губы. Хорошо, что никто этого не заметил.
А потом полилась волшебная музыка.
Веселый напев, переливаясь и подпрыгивая, вихрем закружился мимо Кэтрин и Короля, мимо кустов и цветочных клумб. Колокольчики так заслушались, что перестали звенеть. Ветер затих, птички смолкли. Кэтрин слушала, не дыша, и чувствовала, как мелодия заполняет все ее существо.
Мотив, веселый и в то же время печальный, был ей незнаком. Она представляла себе первые весенние подснежники, проклюнувшиеся из почек клейкие листочки, запах дождя в теплом воздухе и прохладную травку под босыми ногами. Флейта пела о пробуждении природы, о красоте и вечности…
…а когда все закончилось, щеки у Кэт были мокры от слез.
Джокер опустил флейту, а Кэт, не поднимая глаз, поспешила смахнуть слезы. Сунув руку в карман за платком, она наткнулась на забытую коробочку с пирожными.
Король шмыгнул носом и зааплодировал.
– Браво! Браво, Джокер!
Джокер поклонился.
– Ваше Величество слишком добры ко мне.
Восторженные крики Короля подхватили все, кто сбежался послушать музыку. Кэт наконец рискнула посмотреть на Джокера. Она ожидала увидеть на его лице самодовольство, а увидела надежду и вопрос в его янтарных глазах. Вопрос тут же сменился улыбкой, искренней улыбкой, подумалось ей. По-видимому, то, что он прочел на ее лице, его обрадовало.
Король все не мог уняться и восторженно хлопал.
– Это было чудесно! Совершенно чудесно! Леди Пинкертон, разве это не чудесно?
– Да, – признала Кэт, кашлянув. – Что это за песня? Я впервые ее слышала.
– Даже не знаю, что сказать, госпожа, – сказал Джокер. – Она прилетела ко мне только сейчас.
У Кэт округлились глаза. Невероятно!
– Возможно, вы – моя муза, – продолжил Джокер прежним шутливым тоном. – И я хотел бы посвятить ее вам, леди Кэтрин Пинкертон, если позволите.
Король даже пискнул.
– О да, это великолепно! Я хочу, чтобы ты сыграл это снова на нашей… – он замолчал на полуслове.
Кэт застыла, неловко комкая в кулаке платок.
Взгляд Джокера снова стал подозрительным.
Король в смятении принялся играть застежкой своей бархатной мантии, но вскоре ему удалось справиться с волнением и пробормотать:
– На… э-э-э… королевской свадьбе.
Кэтрин хотелось провалиться сквозь землю, прямо в кроличью нору.
– С удовольствием, Ваше Величество, – ответил Джокер сдержанно. – До меня долетали слухи о том, что вы скоро женитесь. Счастлив, что буду шутом при королеве и смогу слагать для нее баллады и стихи.
Продолжая крутить в руках платок, Кэтрин покосилась на Короля, старательно делая вид, что ни о чем не догадывается.
– Я и не знала, что вы выбрали невесту, Ваше Величество. Буду рада от души поздравить будущую королеву.
Круглое лицо Короля стало краснее, чем рубины в его короне.
– Э-гм… дело в том, что… ну… я пока еще… не объяснился, видите ли…но сейчас, когда вы здесь, леди Пинкертон…
– О, как же это мудро! – перебила она, мысленно ужаснувшись своей дерзости. Краем глаза она увидела, что Джокер словно окаменел. Король тоже замер неподвижно с широко раскрытыми глазами. – Как это верно, как тонко – не спешить! Я уверена, что дама будет вам благодарна.
Король, уставившись на нее, хватал воздух ртом.
– Гм. Да, собственно…
– Никто не любит спешки в таких вещах. Ухаживание, объяснение и предложение – все это требует времени, если, конечно, ваша цель… взаимность и счастье в любви. Обычно мужчины слишком поспешно бросаются просить руки и сердца, не зная и не понимая женщин. А мы предпочитаем, чтобы все происходило постепенно… это же так непросто…
Король не сводил с нее глаз.
– Конечно. Леди Пинкертон права, – подхватил Джокер, в отличие от Кэтрин, оставаясь совершенно спокойным. И Кэт, и Король разом повернулись к шуту.
– Я права? – переспросила Кэтрин.
– Она права? – эхом вторил Король.
– Совершенно, а вы, Ваше Величество так мудры и прозорливы, что и сами это знаете. – Джокер засунул флейту за ремень.
– А? Да!.. То есть, я… да, разумеется, я мудрый, это верно. Но, хм… Что ты вообще-то имел в виду?
– Как сказала леди Пинкертон, дамам нравятся красивые ухаживания, влюбленность, предвкушение неведомого счастья. – Джокер помялся, будто подбирая подходящие слова. – Период ухаживания – это фундамент, на котором строится брак, а потому любящий человек (даже король) не станет его сокращать.
Джокер склонил голову.
– Но вы, я уверен, и сами все это знаете, Ваше Величество.
– Д-да, – промямлил Король с ошарашенным видом. – Я всегда так и говорил. Ухаживание это… фундамент…
Кэтрин задыхалась от облегчения и благодарности. Джокер покосился на нее с вопросом в глазах, будто боялся, что его вмешательство вызовет недовольство Кэт.
Но она была очень довольна – больше, чем могла выразить.
– Шут все чудесно объяснил, – заговорила она. – Предложение выйти замуж, в конце концов, не должно ошеломить девушку, застав ее врасплох.
Кэт засмеялась, надеясь, что по голосу нельзя догадаться, что она еле жива.
– Вижу, – добавила она, – что в число ваших талантов входит еще и давать дельные советы.
Улыбка Джокера стала насмешливой.
– Рад служить.
Вдруг Король подпрыгнул.
– Придумал, – воскликнул он радостно, – Идемте все играть в крокет!
– Крокет? – удивилась Кэтрин.
– Да! Крокет! Это же мой любимый спорт. Танцую я не очень искусно, вы знаете. Не умею слагать стихов и баллад. Но… зато ежи меня любят! – Он говорил не очень уверенно, но глаза его сияли. – Вот увидите, леди Пинкертон.
И Король решительно направился к крокетной площадке, высоко подняв скипетр, а подбитая мехом мантия развевалась у него за спиной.
Кэт посмотрела на Джокера. Если разговор его и взволновал, шут это умело скрывал.
– Спасибо, – сказала она.
– За что же?
Не успела Кэт ответить, как он поклонился, снял с головы колпак и махнул им в сторону уходящего Короля.
– После вас, миледи.
Глава 13
Кэтрин посадила ежа – своего любимчика – на плечо с условием, что тот будет сидеть смирно и не станет колоть ей шею иголками. Ее фламинго стоял рядом, поджав одну ногу. От него ужасно пахло креветками, и Кэт приходилось отворачиваться.
Король, Маргарет Дроздобород и валет Джек потихоньку двигались по тесной крокетной площадке и били все сразу, не дожидаясь очереди. Еж Джокера укатился и скрылся из виду, свалившись в рытвину. Фламинго Маргарет был тощий, как макаронина, и то и дело повисал у нее в руках, словно ватный. Маргарет пронзительно визжала и трясла птицу, но толку было мало. Валета интересовало только, как бы выбить с поля чьего-нибудь ежа.
А вот Король начал игру неплохо, еж и в самом деле ему подыгрывал – зато фламинго вел себя непредсказуемо. На глазах у Кэтрин Король в третий раз замахнулся для удара, но в последний момент фламинго снова сунул голову под крыло, промазав по ежу. Король огорченно вздохнул и потряс щуплую голенастую птицу.
– Мы же с тобой тренировались, глупая ты курица! Почему же сейчас на тебя вдруг напал мандраж?
– Бедняжка его величество, – пробормотала Кэт себе под нос.
Фламинго, стоявший рядом, щелкнул клювом и манерно прогнусавил: «Мивенькое пватье, возовое».
Кэт ответила ему кислой улыбкой, покосившись на свое легкое, вышитое гладью платье – оно было точно такого цвета, как бледно-розовые перья фламинго.
А эти птицы, оказывается, не такие уж безмозглые.
Наконец с четвертого раза Король попал по ежу. Тот пролетел над площадкой, упал под ноги Шестерке Треф, но так и не закатился под выгнутую воротцами спину.
Сжав кулаки, Король с досады топнул ногой по траве.
– Бестолковое создание!
Кэт, все еще стоя на краю поля, подумала, что выбрала правильную стратегию. Один из солдат, изображавших воротца, заснул, и Кэт решила попытаться забить мяч, пока тот не упал.
Переглянувшись с ежом, она ему подмигнула.
– Рискнем?
– Тайный сговор с крокетным шаром, как я понимаю, – неожиданно раздался голос Джокера. Обернувшись, Кэт увидела, что он стоит, прислонившись к садовой статуе, и держал фламинго на плече. – Разве правилами это позволено, леди Пинкертон?
Кэт разгладила юбку. В кармане что-то хрустнуло – пирожное в бумажной коробочке.
– Кажется, вы не любите проигрывать, господин шут?
Джокер прищурился.
– А разве я проигрываю, леди Пинкертон?
Кэт пожала плечами, разглядывая траву под ногами.
– Я даже не уверена, что вы играете. Куда подевался ваш еж?