За столом воцарилось молчание.
– Действительно, решение небанальное, – протянул Шляп Ник, подозрительно хмурясь. – Но что они делают?
Кэтрин не отдернула руку.
– Ничего особенного. Они не сделают вас больше или меньше. Но… надеюсь, они просто вас порадуют. Вообще-то, эти пирожные предназначались Королю в качестве подарка, но… я сегодня была рассеянна. И забыла их ему передать.
Кэт не решалась взглянуть на Джокера.
– Подарок Королю? – хмыкнул Шляп Ник. – Звучит многообещающе.
Он махнул тростью, Зай Ятс протянул лапу и забрал пирожные у Кэтрин. От волнения у нее перехватило дыхание, ее все еще трясло от нервного напряжения, но было радостно, что все позади.
Зай Ятс разложил пирожные на тарелке и, одно за другим, стал аккуратно резать прослоенное кремом безе на кусочки. Пирожные крошилось и сплющивались под ножом. Вся компания подалась ближе и наблюдала за тем, как сливочный крем сочится из пирожных и липнет к бумаге.
Почувствовав, что кто-то тянет за ее юбку, Кэт повернулась – это Джокер снова протягивал ей руку. Она позволила ему снять себя со стола.
– Вы сделали их своими руками? – прошептал он.
– Разумеется, – ответила она и, не удержавшись, добавила: – Как видите, Шляп Ник тут не единственный умеет творить чудеса.
Джокер усмехнулся. Глаза его загорелись, как будто он пытался решить загадку.
Кусочки пирожных раздали всем за столом и предложили даже Ворону, угрюмо сидевшему на бюсте, но птица, нахохлившись, презрительно отвернулась. Кэтрин и Джокеру достались последние два кусочка, и на тарелке остались лишь крошки безе, да следы сливочного крема.
Шляп Ник встал и поднял свой кусок.
– Предлагаю тост: за леди Пинкертон, прекраснейшую даму из тех, что когда-либо украшали наше застолье.
За столом зазвучали приветственные возгласы, но быстро стихли, поскольку все принялись есть.
Кэтрин слышала чмоканье, чавканье и звук облизываемых пальцев.
Джокер не сводил с нее глаз, в которых как будто снова плясало пламя свечи. Он облизал палец и удивленно моргал.
Сияя, Кэт, положила свой кусок в рот. Пирожное было ароматным, изысканным на вкус, слегка хрустящее, но нежное безе и едва заметное благоухание роз, все это сливалось в неповторимое ощущение – настоящее совершенство!
Она прислушивалась к вздохам и стонам удовольствия, шороху пергаментной бумаги – это кто-то пытался слизать с нее крем.
Вот поэтому-то она и любит готовить. Когда она видела, как уплетают удачно приготовленный десерт, ей казалось, будто она своими руками сотворила радость. Собравшиеся за столом вдруг перестали быть незнакомцами. Теперь они были близкими друзьями – с такими можно поделиться любой тайной, и она поделилась с ними своей магией.
– Превосходно, леди Пинкертон, – солидно прожужжал Шмель. Там и сям вокруг стола раздавались ликующие возгласы и крики «ура». Среди вновь возникшего хаоса проснулась Соня и сонно оглядела комнату. Кто-то оставил на ее тарелке крошку, и Соня тут же отправила ее в рот. Прожевала ее, проглотила, сонно усмехнулась и, облизываясь, снова погрузилась в сон.
Один Шляп Ник не выражал восторгов. Он откинулся назад в кресле и прикрыл лицо шляпой.
Это мгновенно вернуло Кэт с небес на землю. Ему не понравилось?
Но вот Шляп Ник убрал шляпу, и оказалось, что он улыбается. Улыбка была прекрасной, такой, что от нее сердце замирало, открытой и честной. В его фиалковых глазах играли искры. Он перевел взгляд с Кэт на Джокера.
– Отлично, отлично! – Он поднял руки вверх, словно сдаваясь. – Пожалуй, я позволю ей остаться.
Кэт присела в реверансе, все еще оживленная и взволнованная успехом.
– Вы очень любезны, господин Шля…
И вдруг вся лавка содрогнулась. Кэт поскользнулась и упала на Джокера, который подхватил ее.
Гости, ахая, повскакали с мест, стараясь сохранить равновесие. Что-то застучало по крыше, а потом что-то заскреблось, будто огромные когти. Лавка снова покачнулась, тарелки и блюда посыпались со стола, чай расплескался, печенье рассыпалось.
Раздался пронзительный вопль, от которого закладывало уши. У Кэт от ужаса волосы встали дыбом.
Увидев, что Джокер смотрит на Ворона, Кэт тоже посмотрела наверх. Бюст клоуна, на котором сидела птица, изменился: улыбка исчезла, лицо клоуна было искажено страхом.
Ворон наклонил голову так, словно его черные глаза видели сквозь балки потолка, и мрачно продекламировал:
«Тот, кто наводит жуть на зелюков, прожорливый и злобный живоглот, кошмар и страх пыряющих шорьков – пожаловал к нам грозный Бармаглот. Считали долго выдумкой его, но вот он здесь, крушит наш мирный кров».
Глава 20
Джокер обернулся к Шляп Нику.
– Надо убегать через Перекрестья. Чудовище слишком велико, оно не сможет протиснуться за нами.
Кэт тихо ахнула, а сердце у нее сжалось в тугой комок.
– Вы хотите сказать, что нам придется отсюда выйти? – Она посмотрела на Шляп Ника, тот сидел, стиснув зубы, лицо у него вытянулось. – Не будет ли безопаснее остаться здесь и подождать, пока зверь утомится? Ему надоест, и он наверняка оставит нас в покое.
В дальнем конце лавки раздался звон разлетающегося стекла. Дикобраз и Пес отпрянули от разбитого окна.
Сквозь пустую раму просунулись два когтистых пальца. Осколки стекол впились в чешуйчатую кожу, пальцы извивались и пытались проникнуть внутрь, а из ран на пол капала кровь черная, как уголь.
Кэт, дрожа, прижалась к Джокеру.
– Оно не может добраться до нас… или может?
– Эти стены сколочены из обычных досок, леди Пинкертон, – сказал Шляп Ник тихим голосом. – Бармаглот едва ли пролезет в дверь, но ему не составит труда пробить другой вход.
У Кэт пересохло во рту.
Когти в окне исчезли. Лавка снова накренилась и затряслась – монстр перебирался на другую сторону крыши. Он искал вход… Кэт заметила мелькнувший в просвете между шторами мерзкий хвост.
Ее охватил такой страх, что ноги приросли к полу.
Она умрет. Сейчас, глубокой ночью, среди незнакомцев. Бармаглот сожрет ее, а родители и Мэри-Энн никогда не узнают, что с ней случилось.
Внезапно что-то дохнуло в трубу, погасив огонь в очаге. Воздух наполнился запахом дыма и тлеющих углей.
Шляп Ник – он единственный из них не вскочил и продолжал сидеть – резко отодвинул кресло от стола, так что ножки «трона» процарапали половицы. Он схватил трость, нахлобучил на голову цилиндр и обвел глазами гостей. Его взгляд остановился на Джокере.
– Вспомни, как мы проделывали это дома, приятель, – сказал он. – Зай Ятс и я выйдем первыми, отвлечем внимание врага. А вы с Вороном страхуйте нас с флангов. И защищайте остальных, пока они будут бежать к Перекрестьям.
Шляп Ник взглянул на Кэт и, кажется, сумел найти что-то забавное даже в их бедственном положении.
– И, как всегда, мы должны оберегать Королеву.
Джокер вздрогнул и сжал руки Кэт.
Над столом разнесся густой низкий голос.
– Я позабочусь о прикрытии тылов. – Царственный и внушительный в тусклом мерцании свечей Лев тряхнул рыжей гривой, и вокруг него как будто вспыхнул ореол (правда, эффект немного смазала смешная круглая шляпа с колокольчиками у него на голове). Хлестнув себя хвостом по бокам, Лев пристально вглядывался в остальных гостей, ростом уступавших ему. – Я не войду в Перекрестья, пока все не окажутся в безопасности.
– Ты храбрый воин, – сказал ему Шляп Ник, приподняв цилиндр.
На крыше снова взревел Бармаглот. Следом раздался треск досок и скрежет выдираемых гвоздей. Стены сотряслись.
– Всем приготовиться! – крикнул Шляп Ник. – Мы побежим к входу в Перекрестья. Действовать нужно сообща.
Джокер обхватил Кэт за плечи. Он виновато смотрел на нее, но она не дала ему вымолвить ни слова.
– Я сама захотела прийти, – шепнула она. – А вы не могли предвидеть, что все так обернется.
Джокер решительно ответил:
– Я доставлю вас домой невредимой.
Кэт кивнула и, несмотря на переполняющий душу леденящий страх, поверила ему.
– Невозможное – ваша профессия.
– Так оно и есть.
Морщинки вокруг глаз Джокера немного разгладились, теперь он казался уже не таким встревоженным.
– Все готовы? – спросил Шляп Ник. Он подошел к двери, готовясь распахнуть ее. Рядом с ним стоял Зай Ятс, его большие чуткие уши подрагивали.
Кэт огляделась. Старушка вскарабкалась на спину Псу, выставив спицы, как боевые кинжалы. Белка сжимала аквариум, в котором под перевернутым чайным блюдечком прятались две Золотые Рыбки. Боа Констриктор бережно держал в зубах сладко спящую Соню. Попугай Ара и Какаду приготовились взлететь, Хамелеон окрасился под цвет травы и цветов на лугу. Шмель воинственно потрясал жалом, Дикобраз ощетинил зазубренные иглы, а Черепах втянул голову в панцирь.
Увидев, как преобразились существа, которые только что дурачились и беззаботно веселились, Кэт ужаснулась.
– Бегите быстрей, – зашептал Джокер ей на ухо, – Бегите прямо к Перекрестьям и старайтесь держаться в середине группы – это безопаснее всего.
– Зачем? – спросила она. – Моя жизнь нисколько не ценнее, чем любого из них.
У Джокера потемнели глаза, и Кэт подумала, что он начнет спорить, но вместо этого он только сказал:
– Просто бегите со всех ног и не оглядывайтесь. Я догоню.
Проглотив комок в горле, Кэт кивнула.
Подлетев к ним, Ворон уселся на плечо Джокера. Птица с ее чернильно-черным оперением и Джокер в чернильно-черной куртке казались ожившими тенями.
– На счет три, – произнес Шляп Ник.
По крыше зацарапали когти. Чудище снова издало вопль.
– Один…
Джокер подтолкнул Кэт вперед, к остальным. У нее тряслись поджилки, но она приказала ногам не дрожать и уверенно встала между Дикобразом и Большим Псом. Седая старушка кивнула ей, видимо, желая подбодрить, и Кэт подумала, что так, наверное, переглядываются солдаты перед боем.
– Два…
Что-то затрещало наверху – крыша начала проседать под тяжестью монстра.