— О, мы хотели бы, но я вспомнила, что мама просила ей помочь, — сказала я, удерживаясь, чтобы не закатить глаза.
Пенн кивнул Майклу и вывел нас из гостиной.
— Какой придурок, — прошипел он мне на ухо, как только мы оказались вне пределов слышимости. — Если бы я услышал еще одно слово из его уст, я бы преподал ему настоящий урок по бизнесу, и это выглядело бы не очень приятно.
Я рассмеялась.
— Правда? Он хуже всех.
— Он ужасен. Почему Мелани с ним?
— Не знаю. Они всегда были вместе. Она перестала замечать его недостатки. Видит только его смазливую мордашку и деньги, которых у нее никогда не было... ту жизнь, которой у нее тоже не было.
— Ей будет лучше жить своей жизнью, чем с тем, что он ей предлагает. Я знаю многих людей, которые женились на таких же, как Майкл, с гораздо большими деньгами и престижем. Теперь они несчастны, либо разведены. Не стоит игра свеч.
— Как Кэтрин? — Спросила я.
Он вздохнул.
— Кэтрин выбрала себе брачное ложе. Теперь должна в нем лежать. Хотя, честно говоря, она выглядела довольно счастливой, увидев Кэмдена на гала-концерте.
Я остановилась как вкопанная.
— Ты хочешь сказать, что Кэтрин счастлива, что вышла замуж за Кэмдена Перси?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Мне казалось, что она будет рада вырваться из его когтей после медового месяца. Но я настолько хорошо ее знаю, чем кто-либо, определенно могу сказать, что увидел настоящее облегчение на ее лице, когда он к ней подошел.
Я стиснула зубы. Ну, и черт с ней. Я предполагала, что Кэтрин будет страдать, выйдя замуж за этого придурка. Она получила по заслугам, если уж на то пошло. Заслужила изоляцию своих якобы подруг и страдания. Мне не хотелось, чтобы она была счастлива с Кэмденом, чертовым Перси, по сравнению с которым, Майкл выглядел гребанным святым.
— Давай не будем говорить о ней, — поспешно сказал Пенн.
— Хорошо, — пробормотала я.
Мы вошли в кухню, где мама читала книгу по астрологии. Она не подняла глаз, пока мы практически не нависли над ней.
— Здравствуйте, дорогие. Развлекались с Майклом? — спросила она с понимающей улыбкой.
— Тебе не нужно помочь, чтобы мы смогли смыться из дома? — Взмолилась я.
Она кивнула.
— Вот. — И протянула мне листок бумаги. — Вы можете забрать торт из кондитерской? Остальное у нас все готово для вечеринки на заднем дворе. Можете особенно не спешить.
— Спасибо, — сказала я со вздохом. — Майкл такой…
— Да? — спросила мама. — Заблокированная энергия, вот что это такое. Все грязное и черное по краям. Ему бы помогло очищение чакр.
Я фыркнула.
— Могу пожелать тебе удачи, когда ты ему это скажешь.
— Я говорила, — сказала она.
Пенн усмехнулся.
— Уверен, что он не услышал.
— Мужчины вообще скептики, — заявила мама, отмахиваясь. — Он молод. У него есть еще время. Ладно, мне нужно тут кое-что изучить. А вы убирайтесь отсюда. И возьми машину отца.
— Папину машину?! — Удивленно спросила я. — Он знает, что ты разрешаешь мне сесть за руль его «Шевроле»?
Она подмигнула.
— Ему не повредит, если он этого не узнает.
— Ладно, Пенн, давай смоемся отсюда, пока отец не узнал.
Я схватила ключи, висевшие рядом с дверью, и вытащила Пенна из дома. И направилась к драгоценному, отреставрированному «Шевроле» моего отца 1960 года. Это было единственное, во что мой прямолинейный отец когда-либо вкладывал время и энергию. Хотя в этом не было никакого смысла, поскольку отец не относился к тем людям, которые предпочитают ездить на ярко-оранжевом маслкаре. Но он все равно это делал. И эта была одна из вещей, которые я в нем любила.
— Какая машина! — с благоговением произнес Пенн. — Можно мне сесть за руль?
Я бросила на него недоверчивый взгляд.
— Ага, конечно, Кенсингтон. — Я открыла водительскую дверцу. — Здесь, на юге, мы не доверяем городским парням справляться с переключением передач.
Он приподнял брови.
— Может, мне пошутить, что ты неплохо управляешься с управлением моей передачи?
— Разве я стала бы тебя подставлять, если бы не ожидала, что ты отобьешь мою подачу? — Сказала я, опускаясь на сиденье.
Пенн сел на пассажирское сиденье.
— Мне понравилось, как ты рулила мной вчера ночью в твоей постели.
— Думаю, ты рулишь мной, — сказала я, и мои щеки покраснели.
— Думаю, тебе это нравится еще больше.
Мои глаза засияли от возбуждения.
— Возможно.
Затем я свернула с подъездной дорожки и выехала на открытую дорогу, ведущую в город. Мы промчались по городу на машине моего отца, которой управлять было одно удовольствие, чем всеми остальными, которые я когда-либо водила. Я ездила на этой машине всего несколько раз, только под присмотром отца. Он бы, наверное, с ума сошел, если бы узнал, что мама нам разрешила проехаться на его машине без него.
— Тебе нравится водить, — задумчиво произнес Пенн.
— А кому не понравится на такой машине?
— Но она заставляет тебя светиться.
— Думаю, так оно и есть. Может потому, что у нас всегда была эта машина. Несмотря на то, куда бы мы не переезжали, машина была с нами. Единственный раз, когда у нас ее не было, мы жили тогда в Германии. И отец пребывал тогда в стрессе, все время подчеркивая, что ему не хватает руля или что он страдает, когда его возит мой дяди, брат мамы.
— Ты больше похожа на своего отца, чем думаешь.
— Я все время слышу об этом. Мама с Мел сказали то же самое, все же убедив меня переехать в Нью-Йорк.
— Это они тебя убедили? — спросил он, когда я въехала на стоянку перед пекарней. — Я этого не знал. Мне казалось, что Льюис.
— Ну, Льюис и Джейн подбросили эту идею. Но на самом деле именно мама и Мелани, сказали, что это будет правильным выбором для меня. — Я выскочила из машины и вошла с ним в нашу любимую кондитерскую. — Они говорили, что я счастлива, если могу много переезжать. Чарльстон — не мой дом, и мне нужно переехать туда, куда зовет меня сердце.
— И это оказался Нью-Йорк.
— Может в Нью-Йорке что-то подмешивают в воду, — пошутила я.
— Ты считаешь, что тебе лучше пишется там? Ты чувствуешь себя более свободной?
Помолчав, я кивнула.
— И да, и нет. Я чувствую, что Нью-Йорк — это то место, где мне следует жить. Там я пишу намного, намного лучше. Как будто из меня выливается вся энергия, которую я впитываю из этого города. — Я посмотрела на него со смехом. — Не говори моей маме, что я тебе сказала.
— Запомню.
— И... нет, не совсем свободна. Есть и новые ограничения. С Льюисом, преследующим меня, с Кэтрин, намеренно пытающейся разрушить мою жизнь, все это еще более стесняет, чем когда-либо.
Он вздохнул.
— Надеюсь, в понедельник мы получим судебный запрет, и ты сможешь перестать нервничать. Что касается Кэтрин, по-моему, у нее полно дел с Перси. Будем надеяться, что она не предпримет никаких шагов.
Я остановилась у входа в кондитерскую.
— Ты действительно так думаешь?
— Что ты имеешь в виду?
— Что Кэтрин может оставить меня в покое? После того, что она сделала? Она — королева, всегда на два шага впереди. Не думаю и не буду надеяться, что она спокойно согласиться, чтобы я вошла в ее круг и заняла там не последнее место.
— Не знаю. Я хочу, чтобы она оставила тебя в покое. Но мы не можем предугадать, что она может еще придумать относительно тебя.
— Тогда нам стоит это выяснить, — сказала я. — Потому что я не хочу повторения.
— Хорошо, — спокойно ответил он. — Я дам тебе некоторые наметки. — Потом он нахмурился. — Не уверен, что это должно быть в форме урока.
— Что? — Спросила я в замешательстве.
— Думать, как Кэтрин Ван Пелт.
— Я не хочу, чтобы это был урок. Но если ты думаешь, что мне это необходимо, чтобы победить ее, тогда научи меня, как считаешь нужным, о мудрейший.
Он улыбнулся, когда мы направились в кондитерскую. Я передала бланк заказа кондитеру, он отправился в заднюю комнату за тортом. Я нетерпеливо постукивала ногой. Мне было неприятно признавать, но слова Пенна заставили меня встревожиться. Мое вступление во внутренний круг Верхнего Ист-Сайда имело негативные последствия для Кэтрин. Я должна была быть на один или два шага впереди нее, если не хотела, чтобы все обернулось против меня.
— О боже, Натали, это ты? — восторженно спросила женщина с искусственным загаром и по-южному уложенными волосами. Она просияла, словно я должна была ее точно знать. — Это ты. Ух ты! Сколько лет. Ты помнишь меня со школы? Мэри Бет Уилсон. Ну, тогда я была Бьюкенен. — Она подняла левую руку и показала кольцо с бриллиантом. — Пять лет уже как.
— Ух ты, Мэри Бет, — тихо сказала я.
Я совсем ее не помнила. Она была одной из тех чирлидерш, которые в старших классах не удостаивали меня даже взглядом. Она не делала мою жизнь несчастной или что-то в этом роде. Просто ей было совершенно наплевать на всех, кто не относился к ее кругу. По-настоящему у меня была только Эми.
— Рада тебя видеть, — глаза Мэри Бет метнулись к Пенну и обратно. — А это твой... муж?
— Парень, — уточнил Пенн, протягивая руку. — Пенн Кенсингтон. Приятно познакомиться.
— Здравствуйте, — с волнением произнесла Мэри Бет, пожимая ему руку. — Ты выбрала хороший вариант, Натали.
— Э-э, спасибо.
— Чем ты занималась после школы? Как белка в колесе? У нас с Карлтоном двое детей. Девочка и мальчик, Марианна и Джесси. Утомительно, но мне нравится быть мамой.
— Здорово. Я переехала в Нью-Йорк, — сказала я, пожав плечами. — Детей нет. Просто пишу книги и... все такое. — Я не знала точно, как объяснить, что еще я делала.
— Не скромничай, Натали, — сказал Пенн. — Ты написала бестселлер по версии «Нью-Йорк Таймс» и живешь в Верхнем Вест-Сайде.
— Ух ты, — сказала Мэри Бет, выпучив глаза. — Поздравляю! Мне придется рассказать об этом Карлтону. Ты же знаешь, что я все еще руковожу клубом выпускников. Может мы могли бы опубликовать статью в нашей группе выпускников в «Крю» про твою книгу!