Э.
Охнув, Эмили открыла клавиатуру телефона и напечатала: Я готова на все.
Почти сразу ей пришел ответ: Следуй в точности моим указаниям. Скажи родителям, что едешь в Бостон с церковной молодежной группой. А сама вместо этого поезжай в Ланкастер. Дополнительную информацию найдешь в своем шкафчике. Для тебя там будет кое-что.
Эмили подозрительно прищурилась. Ланкастер… Пенсильвания? Откуда «Э» узнал про поездку в Бостон? Она представила скомканный флаер на дне урны в коридоре. Значит, «Э» видел, как она его туда бросила? Значит, «Э» здесь, в школе? И – самое главное – можно ли доверять «Э»?
Она бросила взгляд на телефон. На что ты готова, чтобы найти ее?
…И помчалась вверх по лестнице к своему шкафчику, находившемуся в крыле иностранных языков. В кабинете французского ученики пели «Марсельезу». Эмили набрала код на дверце и открыла шкафчик. В самом низу, рядом с ластами, стоял небольшой бумажный пакет, как из продуктового магазина. На нем маркером небрежно было выведено: Надень меня.
Чтобы не вскрикнуть, девушка закрыла рот ладонью. Как сюда попал этот пакет? Сделав глубокий вдох, она извлекла из него длинное невзрачное платье. К платью прилагались простой шерстяной жакет, чулки и странного вида туфли с маленькими застежками-пуговками. Похоже на костюм, который Эмили надевала на Хеллоуин в пятом классе – наряд как у героини книги «Маленький домик в прерии»[9].
На дне продуктового пакета она нащупала листок бумаги. Еще одна записка, вероятно, напечатанная на старой пишущей машинке.
Завтра садись в автобус до Ланкастера, от вокзала пройди примерно милю на север и поверни у большой вывески с лошадью и коляской. Спроси Люси Зук. Не вздумай ехать туда на такси – тебе никто не поверит.
Э.
Эмили еще три раза перечитала записку. «Э» предлагает то самое, о чем она подумала?.. На обратной стороне листка обнаружились еще несколько фраз.
Тебя зовут Эмили Штольцфус. Ты из Огайо, приехала в гости в Ланкастер. Если хочешь снова увидеть свою лучшую подругу, делай все в точности так, как я говорю. И… кстати, я разве не сказала? Ты из амишей[10]. Там все амиши. Viel Glьck! (Это по-немецки «Желаю удачи»!).
Э.
7Возвращение старого друга
Прозвенел звонок с последнего урока, и Спенсер, усталая, но довольная, поплелась к своему шкафчику. Руки и ноги болели. Голова еле держалась на плечах, как будто весила полтонны. Она была рада, что учебный день подошел к концу. Родители предлагали, чтобы она несколько дней посидела дома, пришла в себя после пожара, но Спенсер хотела включиться в рабочий ритм как можно скорее. Она поклялась себе, что этот семестр закончит на одни пятерки, чего бы ей это ни стоило. И, может быть, к весне администрация школы отменит ей испытательный срок по успеваемости и позволит остаться в школьной команде по лакроссу – это необходимо для поступления в вуз. Еще было время подать заявление в летнюю школу при одном из университетов «Лиги плюща»; можно было еще записаться в одну из благотворительных программ организации «Среда обитания человечества», и это стало бы достойным продолжением ее общественной работы.
Когда она доставала из шкафчика учебники по английскому языку и литературе, кто-то дернул ее за рукав жакета. Спенсер обернулась. Это был Эндрю Кэмпбелл; руки в карманах, отросшие белокурые волосы отброшены назад.
– Привет, – поздоровался он.
– П-привет, – заикаясь, произнесла Спенсер. Несколько недель назад они с Эндрю начали встречаться, но Спенсер не общалась с ним с тех пор, как сообщила ему о своем намерении переехать к Оливии в Нью-Йорк. Эндрю попытался ее предостеречь, сказал, чтобы она не очень-то доверяла Оливии, но Спенсер даже слушать не стала. Обозвала его прилипчивым лузером. С той поры в школе он ее игнорировал – практически непосильная задача, если учесть, что оба посещали одни и те же занятия.
– Ты как? – спросил Эндрю.
– Вроде ничего, – застенчиво ответила Спенсер.
Он теребил агитационный значок «Эндрю – в президенты!» на своей сумке. В прошлом семестре они со Спенсер боролись за место президента класса, и на выборах Эндрю победил.
– Я приходил в больницу, когда ты еще была без сознания. Разговаривал с твоими родителями. Но… – он уткнулся взглядом в свои ботинки на шнурках фирмы Merrells, – я не был уверен, что ты захочешь меня видеть.
– О. – У Спенсер екнуло сердце. – Я… была бы рада тебя видеть. И… прости. За… ну, ты понимаешь.
Эндрю кивнул. Знает ли он, подумала Спенсер, чем все закончилось с Оливией?
– Можно я тебе позвоню? – спросил он.
– Конечно, – разрешила Спенсер, испытывая волнение. Эндрю неловко вскинул руку, чуть поклонился на прощание. Она смотрела, как он удаляется, обходя заполонившую коридор группу девочек с футлярами для скрипок и виолончелей в руках – школьный оркестр. Сегодня она дважды чуть не расплакалась – до того напрягали и утомляли однокашники, пялившиеся на нее так, будто она заявилась в школу в одних трусах. Наконец произошло хоть что-то приятное.
Перед школой стояли желтые автобусы, регулировщик в ярком оранжевом жилете, ну и, конечно, вездесущие фургоны новостных служб. Телеоператор Си-эн-эн, заметив Спенсер, подтолкнул локтем приехавшего с ним репортера.
– Мисс Хастингс? – кинулись они к ней. – Что вы думаете о тех, кто сомневается в ваших словах – о том, что в субботу вечером вы видели Элисон? А вы действительно ее видели?
Спенсер заскрипела зубами. Черт бы побрал эту Эмили! Какого фига она сболтнула, что они видели Эли?!
– Нет, – отвечала Спенсер в объектив. – Мы не видели Эли. Это недоразумение.
– Значит, вы сказали неправду? – Журналисты буквально исходили вожделением. Меж тем за спиной у Спенсер собралась группа школьников. Двое из них махали в телекамеры, остальные просто с любопытством наблюдали. Какой-то девятиклассник фотографировал все на телефон. Даже учитель по экономике, мистер Макадам, задержался у большого окна в вестибюле, с удивлением глядя на происходящее.
– Мозг, лишенный кислорода, выдумывает всякие странности, – объяснила Спенсер, повторяя слова больничного врача. – То же самое происходит с умирающими в последние минуты жизни. – Потом она выставила перед объективом ладонь. – Все, больше никаких вопросов.
– Спенсер! – окликнул ее знакомый голос. Девушка резко повернулась. На гостевой стоянке стоял серебристый «Мерседес» ее сестры Мелиссы. Та помахала ей. – Давай сюда!
Спасена. Нагнув голову, Спенсер вырвалась из круга репортеров и быстрым шагом пошла вдоль автобусов. Мелисса встретила ее улыбкой, словно не было ничего необычного в том, что она забирает сестру из школы.
– Ты вернулась? Зачем? – спросила Спенсер. Они не виделись почти неделю: с момента похорон бабушки. Именно тогда сестра уехала, а Спенсер начала общаться в чате с Йеном Томасом. Вчера вечером она тоже подключилась и ждала – надеялась поговорить с ним про пожар. Но Йен так и не появился.
По мнению Спенсер, сестра тоже считала его невиновным: когда парня отправили за решетку, Мелисса всем доказывала, что он не заслужил пожизненного заключения. Она призналась даже, что говорила с Йеном по телефону, когда тот уже был в тюрьме. На прошлой неделе, глядя, как Мелисса поспешно собирает вещи, Спенсер невольно подумала: а сестра стремится покинуть Роузвуд по той же причине, что и Йен. Им обоим слишком много известно о том, что на самом деле случилось с Эли.
Мелисса завела двигатель и быстро выключила оравшее радио.
– Я узнала, что ты едва не погибла, вот и вернулась. Чего тут непонятного. Ну и хотелось своими глазами увидеть ущерб от пожара. Ужасно, да? Лес… мельница… даже амбар. Куча моих вещей.
Спенсер повесила голову. Мелисса жила в амбаре на протяжении всей учебы в старших классах. Там она хранила свои школьные ежегодники, дневники, памятные вещицы, одежду.
– Мама и про тебя рассказала. – Мелисса дала задний ход, едва не наехав на оператора Си-эн-эн, снимавшего фасад школы. – Про… суррогатную мать. Как ты?
Спенсер пожала плечами:
– В шоке, конечно. Но это к лучшему. Хорошо, что я теперь все знаю.
– Да, хорошо. – Они миновали корпус журналистики, затем парковку для учителей. Стоявшие там машины были куда более старыми и скромными в сравнении с теми, на которых ездили учащиеся. – Плохо, конечно, что ты сказала маме, будто эту идею подбросила тебе я. Мама на меня очень разозлилась. Отчитала без всякой жалости.
В Спенсер всколыхнулся гнев. Бедняжка, хотелось крикнуть ей. Можно подумать, это сравнимо с тем, что пережила Спенсер.
На светофоре они остановились за автомобилем джип «Чероки», набитом плечистыми парнями в бейсболках. Но Спенсер принялась рассматривать сестру. Кожа Мелиссы казалась усталой, истончившейся, как бумага; на лбу красовался прыщ; жилы на шее вздулись, словно она стискивала зубы. На прошлой неделе Спенсер заметила, что кто-то, очень похожий на Мелиссу, рыщет в лесу за их домом, недалеко от того места, где они обнаружили тело Йена. Где-то там Ария перед самым пожаром нашла кольцо. Не его ли искала Мелисса?
Но прежде чем Спенсер успела задать вопрос, заблеял ее мобильник. Она расстегнула сумочку, достала телефон. «Отпросись на завтра с уроков, – прочитала она. – Давай устроим день спа-процедур. Я приглашаю. Мама».
Спенсер невольно взвизгнула от радости.
– Мы с мамой завтра идем в спа-салон!
Мелисса побледнела. На лице ее отразились противоречивые эмоции.
– В спа-салон? – переспросила она с изумлением.
– У-гу. – Спенсер выбрала опцию «Ответить» и напечатала: «Да! Непременно».
– Теперь она пытается купить твою любовь? – фыркнула Мелисса.
– Нет, – ощетинилась Спенсер. – Все совсем не так.