Бакстер. Это точно Бакстер, ублюдок поганый.
Но когда я выскакиваю на узкий балкон, вокруг никого нет. Только легкий прохладный ветерок и маленькие, похожие с такой высоты на безликие точки, люди. Ну чего я, в самом деле, будто Бакстер такой же глупый, какой была я, когда влезла к нему в пентхаус. Он скорее перехватил бы меня по дороге в клуб, чем залез на четырнадцатый этаж.
К тому же в этом же доме еще и квартира Ксандера, поговаривают, что и босс тоже живет на одном из этажей. Потому-то, наверное, меня здесь и поселили. Как знать, не принадлежит ли людям Змея весь небоскреб и даже магазины на первом этаже.
Я так мало о нем знаю, однако день за днем вспоминаю мрачноватый взгляд льдисто-серых глаз и гоню прочь шелестящий голос настоящего змея-искусителя.
«Так подчиняйся, Алекс».
Пора уже выбросить это из головы. Мало того, что он меня на несколько лет старше, так ему еще и буквально нет до меня никакого дела. Вот разберется с меткой и отправит в вольное плавание, а то и вовсе скинет кому-нибудь из торговцев, что постоянно зависают в клубе. Но Ксандера-то не сдал. А его метку только слепой не заметит – огромное черное переплетение линий прямо на шее.
Из плена собственных мыслей меня вырывает оглушительно громкая музыка. Это телефон надрывается в кармане джинсов: на экране высвечивается неизвестный номер. Твою мать, ну пусть это будут какие-нибудь рекламщики, а не босс или Ксандер.
– Да? – говорю я в трубку, но ответом мне становится тишина.
На том конце провода отчетливо слышно тяжелое дыхание и отдаленный грохот, но общаться со мной никто не спешит. Какого хрена?
– Я слушаю, – произношу я громче. Вновь бесполезно. – Ну и пошел ты, кем бы ни был.
Сбрасываю вызов и заталкиваю телефон обратно в карман. Не хватало еще переживать из-за каких-то звонков. Может, человек номером ошибся.
Я возвращаюсь в комнату и встаю перед высоким зеркалом. Синий цвет вымылся и сейчас напоминает скорее грязно-голубой, почти как мои глаза, а кожа такая бледная, словно я никогда не бываю на солнце. Из-за этого узор из линий на запястье видно еще отчетливее, и кажется, будто он прожигает меня изнутри, хочет вырваться наружу.
Может, не такой босс и урод. Может, и правда хоть в чем-то желает мне добра. Что случится, если я научусь обращаться со своей меткой? Вдруг та и правда на что-то годится.
Однако, когда я размахиваю руками, а потом щелкаю пальцами, как делал недавно босс, ничего не происходит. Не заходится в ладонях пламя, не появляются на коже ожоги, не вспыхивает взгляд. Еще раз, и снова безрезультатно. Да чтоб тебя! Но ругань на метку не действует тоже.
Если и таится внутри какая-то сила, так просто поддаваться она не собирается. Сорок минут возни, а не вышло и огрызок бумаги подпалить, что уж говорить о хваленом гипнозе. Разве я не должна уметь то же, что и босс, раз мы носим идентичные метки? Но я не вижу даже собственной ауры в отражении, а значит, обо всем остальном и говорить нечего.
То ли таланта нет, то ли мозгов. Я устало выдыхаю и отбрасываю в сторону блокнот, за который схватилась минут десять назад. Вырванные оттуда листки уродливой кучей валяются у зеркала, измятые и изорванные. Босс бы запросто превратил их в горстку пепла.
Твою мать, босс!
Я подскакиваю и вновь достаю из кармана телефон. Половина пятого. Вот дерьмо, он же от меня мокрого места не оставит за опоздание, если вообще до сих пор сидит в кабинете. С чего это ждать меня лишние полчаса? Разве что он до сих пор работает или болтает с Ксандером.
Блядь!
Дожидаюсь лифта я с трудом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, а на улицу вылетаю, не замечая ни прохожих, ни высокую тень у парадного входа соседнего магазина. Холод покусывает обнаженные плечи – стоило бы набросить хотя бы толстовку, но я так и осталась в майке и спортивных штанах, – а в нос бьет запах бензина вперемешку с ароматом специй из ближайшего ресторана китайской кухни.
Охранник на входе в «Сады Эдема» смеряет меня холодным взглядом, но не говорит ни слова. Привык давно, что я болтаюсь туда-сюда. Внутри же душно и еще толпятся люди – странно, сегодня клуб должны были закрыть в четыре. Разве что и это тоже клиенты Змея. Куча студентов, а то и богатеньких школьников в блестящих одеждах с бокалами наперевес, отовсюду доносится смех и отголоски разговоров. Но что толку к ним прислушиваться?
Вокруг ни одного знакомого лица.
На второй этаж меня тоже пропускают без слов, хотя, стой на посту кто-нибудь незнакомый, я перемахнула бы через бархатный канат и рванула бы по лестнице и без разрешения. Какая разница, кто оторвет мне голову – босс или один из его охранников?
Я нервно усмехаюсь себе под нос, когда шагаю по коридору в сторону кабинета босса. Здесь толком не слышно музыки с первого этажа и привычно пахнет дорогим табаком и самым разным парфюмом. Клиенты уже разошлись кто куда, перед зеркальными дверями ни души. Слишком поздно я вспоминаю, что это мне нихрена отсюда не видно, а босс, если все еще у себя, наверняка наслаждается видом: моим хмурым лицом и неловкими, скованными движениями.
Да и хрен бы с ним. Я уже опоздала, ничего не поделаешь.
– Заходи, Алекс, – доносится из-за дверей знакомый голос, едва я постукиваю по зеркальной поверности.
Судя по всему, босс не особо-то зол, просто устал. И я подчиняюсь, заглядываю внутрь и, проскользнув в кабинет, сажусь за стол и складываю ладони на коленях. Один в один школьница, которая забыла вовремя прийти на занятие, а теперь рассчитывает на милость преподавателя.
В конце концов, сегодня босс обещал стать для меня именно учителем.
– Ты опоздала, – говорит он безо всякого осуждения. А глазами сверкает так, будто готов сожрать меня за это заживо. Вдоль позвоночника бегут мурашки.
– Увлеклась меткой. Думала, у меня хоть что-то получится, а вышло только опоздать.
Сегодня смотреть на него даже стыдно: какой только ерунды я вчера ни наговорила. С чего решила, что все те прикосновения и разговоры имели какое-то отношение к желанию? Или симпатии? Может, он просто дразнился или проверял, поведусь ли я.
А босс будто этого и не помнит. Закатывает глаза на мгновение, качает головой и поднимается с широкого кожаного кресла. Разминает широкие плечи и скидывает портупею на стол. Пряжки и пистолет грохочут по столу, но он и внимания на это не обращает. Смотрит только на меня, словно чего-то ждет.
– Вставай, muñequita, у нас еще много работы, а время не ждет. – Босс протягивает мне руку и помогает подняться. Жест почти галантный, если не вспоминать, кто он такой и что мы собираемся делать.
Только я и сама не знаю что. Однако послушно встаю рядом и позволяю ему взять меня за руку и обвести длинными пальцами метку на запястье. Кожу мгновенно обжигает огнем, и я невольно взмахиваю руками – закатанные рукава рубашки босса заходятся бледно-голубым огнем.
– Блядь! – восклицаю я и стараюсь сбить пламя ладонями. Не выходит. – Прости, босс!
Он лениво смахивает пламя одним движением руки. Брови сведены к переносице, как и всегда, когда он чем-то недоволен, но глаза сверкают любопытством и каким-то извращенным удовольствием. Кажется, не так я и безнадежна, как думала еще полчаса назад.
– Ты быстро учишься, Алекс, но кое-чего тебе не хватает.
– Мозгов? – нервно усмехаюсь я. Сердце все еще колотится в груди как сумасшедшее, а руки подрагивают – я подожгла рубашку босса, а могла спалить его дотла. Или себя. Или кабинет.
– Не будь так категорична. Тебе не хватает манер и хорошей памяти. Чтобы не крыть матом почем зря и запомнить, что я просил называть меня Грегором.
– Грегор, не Грегор – какая разница, если я тебя чуть не поджарила?!
Босс вскидывает брови и еще раз демонстративно проводит ладонью по рукавам рубашки – ни следа от недавно полыхнувшего огня. Идеально гладкая – и наверняка жутко дорогая – ткань.
– И не тебе говорить о манерах, – добавляю я, насупившись.
– Конечно, muñequita. А теперь давай попробуем еще раз, только не дергайся. Иначе я не отвечаю за твою безопасность.
На этот раз его прикосновение к метке ощущается иначе. И пусть сердце все также не может успокоиться, я стараюсь дышать полной грудью и не обращать внимания на блуждающие по телу мурашки. От босса густо пахнет сандалом и табаком, а его дыхание кажется оглушительным, когда он стоит буквально в шаге от меня. И тем не менее я не говорю ни слова, даже не двигаюсь, позволяя ему обводить пальцами одну линию за другой.
Словно зачарованная, я слежу за такими же линиями на его правом запястье. Сейчас, когда босс закатал рукава, рассмотреть можно не только метку, но и узоры татуировок: олдскульные цветы и сердца, вписанный между ними скорпион и странные узоры, плавно перерастающие в метку. Специально забивался, чтобы скрыть ее, что ли? Сколько же лет она уже красуется у него на руке?
Свою метку я получила лишь три года назад, после злополучного пожара. И если бы можно было обменять ее на спокойную жизнь без этой трагедии, я обменяла бы, не задумываясь.
– Вытяни руку, – говорит босс приглушенно и сам выставляет мою руку вперед, проводя пальцами от локтя до ладони. – А теперь представь, что тебе хочется закурить, а зажигалки под рукой нет.
– Я не курю, босс, – усмехаюсь я, а потом вспоминаю о его просьбе, – Грегор.
– Молодец, – внезапно он переходит на шепот и подступает ко мне чуть ближе, свободной рукой обнимая за талию. – Тогда представь, что закурить хочу я. Уверен, уж дать боссу прикурить ты способна.
Дать бы ему по рукам как следует, но я лишь зажмуриваюсь и представляю себе отблески голубого пламени между пальцами вытянутой вперед руки. Кожу обдает приятным теплом, но открыть глаза страшно – пусть лучше Грегор скажет, получилось ли у меня.
Однако он молчит. Чувствуется, как смещает руку чуть ниже и будто бы склоняется ко мне, а потом по комнате распространяется горьковатый запах сигаретного дыма. А уж горячее дыхание, обжигающее ухо и правую щеку, я ощущаю и подавно.