– Могла бы и остановиться, – заканчивает за меня Грегор и допивает джин одним крупным глотком. Облизывает сухие, местами потрескавшиеся губы и довольно улыбается. – На сегодня с тебя уже хватит.
Насупившись, я отворачиваюсь в сторону и скрещиваю руки на груди, но что толку? На него подобные методы не действуют. Не спрашивая разрешения, Грегор притягивает меня к себе за плечи и поудобнее устраивается на диване из темной кожи. А у меня вдоль позвоночника бегут мурашки, словно объятий никогда в жизни не чувствовала.
Хватка у Грегора крепкая и горячая, и он явно не собирается меня отпускать. Уж точно не просто так.
– Как успехи, muñequita? – спрашивает он приглушенным шепотом, склонившись к моему уху. Еще немного, и коснется кожи губами, настолько близко оказался.
Да кто, блин, говорит о работе таким тоном? В голове на мгновение вспыхивают воспоминания о недавних тренировках: и о ярких вспышках пламени, и о едва не сгоревшем дорогущем диване. Стоило бы рассказать все это Грегору, но как, если слова в глотке застряли?
Наверняка, едва открыв рот, я сморожу какую-нибудь глупость: «Обними меня покрепче, Грегор», «Нет, лучше схвати за волосы и целуй до искр перед глазами». Боже, если ты существуешь, не дай мне и слова сказать. Не хватало еще так опозориться после всего лишь четырех мохито.
– Отлично, – только и выдавливаю из себя я. Становится невыносимо жарко, и хочется сбежать куда-нибудь – выйти на улицу проветриться или все-таки доползти до бара. Свалить куда угодно, лишь бы поблизости не было Грегора.
Желание это глупое, так что никуда я не иду. Даже не двигаюсь, застыв в его объятиях и чувствуя, как скользят пальцы по моему плечу. Сдвигают в сторону бомбер, касаются обнаженной кожи и буквально пересчитывают мелкие мурашки.
– Я знал, что на тебя можно положиться, – на этот раз шепот звучит ближе, и Грегор оставляет короткий поцелуй у меня на шее.
Быстрый, едва ощутимый – быть может, мне вообще показалось. Чертовы мохито. Но за одним поцелуем следует второй, и на этот раз я в своих ощущениях не сомневаюсь. Быть не может, чтобы босс вот так вот подсел ко мне и начал распускать руки. Он, мать его, не какой-то извращенец, и уж для него явно не проблема найти девчонку на ночь. И я поворачиваюсь к нему, едва не столкнувшись своими губами с его.
Дыхание частое и горячее, и даже так чувствуется аромат и привкус джина – горький, с легкой кислинкой. Наконец-то сквозь густой парфюм пробивается запах табака: Грегор прокурен насквозь, как и все его вещи, такое ничем не заглушишь. И этим запахом я готова наслаждаться часами. Может, только потому и не говорю ни слова, только выдыхаю через рот и смотрю на приоткрытые губы Грегора, как дура.
Нет, никакие мохито не подтолкнут меня на такие подвиги. Нет!
Свет в клубе мигает, на несколько долгих секунд диваны тонут в кромешной темноте, и рядом не остается ничего – лишь горячее дыхание Грегора на губах, его широкие ладони на плечах и сползший к локтям бомбер. Никто нас здесь не увидит. Мы оба пьяны и не соображаем, что делаем. Разве это считается?
Когда Грегор запускает пальцы мне в волосы и целует – горячо, глубоко и нетерпеливо, – становится ясно, что нет, не считается. То ли алкоголь окончательно бьет в голову, то ли дело в тех ночах, когда Грегор приходил ко мне во сне, но я тону в поцелуе с первых же секунд. Сама тянусь вперед и хватаю его за ворот свитшота, едва не бьюсь зубами о его губы и неловко, но пылко отвечаю.
На вкус он куда лучше кисловатого мохито или горького джина.
Мгновение, другое, и я уже сижу у него на коленях, словно так и надо. Грегор не отрывается от меня и по-хозяйски обнимает одной рукой за талию, забравшись под бомбер. Второй так и ерошит мне волосы, притягивая к себе ближе. Мы ведем себя, как два изголодавшихся по ласке идиота, наконец дорвавшиеся друг до друга. Только вот Грегор едва ли проявляет ласку, когда покусывает мои губы в поцелуе и крепче стискивает в объятиях. Кажется, еще немного, и под его напором у меня треснут ребра или распухнут губы.
Но кислород заканчивается быстрее. Коротко облизнувшись, я отрываюсь от него, и осознание бьет обухом по голове. Грегор, мать его, Бьёрнстад прижимает меня к себе и сверлит настолько шальным взглядом, словно осушил пару бутылок джина, а потом еще чем-нибудь догнался. И отпускать не собирается.
– Какого хрена, босс? – шиплю я удивленно, позабыв, что стараюсь называть его по имени. Упираюсь ладонями в широкие плечи, но куда мне сдвинуть Грегора с места. Это он может подхватить меня на руки и унести, куда пожелает.
И какая-то часть хочет, чтобы он протащил меня по всему клубу и запер у себя в кабинете до завтрашнего утра. А может быть, вечера. Почему бы и нет, раз уж мы оба не в себе? Но мысль эта вылетает из головы так же быстро, как и появилась.
– Считай это похвалой, Алекс, – шепчет он, покусывая мочку моего уха, а потом прихватывает зубами чувствительную кожу на шее. Я коротко вскрикиваю от боли. – А это – наказанием. Сколько раз я просил называть меня по имени?
– Да далась мне твоя похвала! Ты с катушек слетел? У тебя есть Анжелика, а ты нажрался и лезешь ко мне!
Но отпихнуть его не выходит, как ни старайся. Да я и не стараюсь толком, понимая, что от пары его прикосновений поплыла, как свечка из дешевого воска. Блядь.
– Выкинь из головы Анжелику, Алекс, – говорит он все тише, запуская пальцы под тонкую майку. – Потому что я хочу тебя.
Мало ли чего ты хочешь! Но с губ срывается лишь постыдный стон, и впервые со времен средней школы я краснею. Коротко оглядываюсь назад – свет в клубе восстановился, и зал вновь утопает в знакомом полумраке, но в нашу сторону никто даже не косится. Кому есть дело до парочек на диванах? Такое происходит сплошь и рядом, в туалетах «Садов» трахаются так же часто, как и в дешевых клубах Овертауна.
Но в мои планы не входило трахаться с Грегором в туалете. Или в его кабинете. Да где угодно! Мы должны были просто обсудить метку, а потом разойтись кто куда. Однако вот он, пожирает меня взглядом льдисто-серых глаз и облизывает пересохшие губы. Дышит в полудюйме от меня, скользит по коже будто бы раскаленными пальцами.
– Да ты просто нажрался. – Я дергаюсь в попытках выпутаться из объятий и уклоняюсь от нового поцелуя. Парочка неподалеку с интересом оборачивается в нашу сторону. – Завтра даже не вспомнишь.
– Алекс, – тянет Грегор вполне серьезно, но я отсаживаюсь от него и натягиваю бомбер обратно на плечи. Моргнуть не успеваю, а босс уже нависает надо мной, сверкая глазами и облокотившись руками на спинку дивана по обе стороны от моего лица. – Я не шучу.
– Тогда поговорим об этом завтра, – кое-как отогнав в сторону неуместный жар внизу живота, выдыхаю я. Сложнее всего в этот момент не поймать его взгляд, не раствориться в нем и не потянуться за новым поцелуем.
Мне ведь понравилось. Его дикая страсть, привкус табака и алкоголя, его руки в волосах. Понравилось абсолютно все, кроме одного – гребаной Анжелики. Наверняка она и сегодня где-то в клубе, сегодня же четверг: мисс Художница никогда не пропускает вечеринки по четвергам, кто бы их ни устраивал – босс или кто-нибудь из арендаторов.
И, как назло, я все-таки поднимаю взгляд. Тонкие и слегка потрескавшиеся губы Грегора слишком близко, и, скорее всего, я не удержалась бы и без злополучных мохито. Рано или поздно рвануло бы, точно как сегодня вечером.
– А я повсюду тебя искала, Грег, – раздается позади голос Анжелики – легка на помине, мать ее, – и я отскакиваю в сторону как ошпаренная. Устраиваюсь на другом конце дивана и хватаю опустевший стакан из-под коктейля, неуклюже прислоняя его к губам.
Несколько мгновений мы втроем проводим в тишине. Кажется, даже музыка звучит глуше, настолько неловкое между нами повисло молчание. Грегор выпрямляется и смотрит на меня из-под нахмуренных бровей, будто бы задумчиво покусывает нижнюю губу. А Анжелика переводит взгляд с него на меня и обратно, удивленно моргает, заметив мою задравшуюся майку и раскрасневшиеся губы. Или, может, удивляется она чему-то своему, поди разбери в такой темноте.
Ну и угораздило же.
– Поговорим завтра, Алекс, – произносит Грегор с нажимом и зачем-то вновь склоняется ко мне, но уже не так близко. Все равно куда ближе, чем может позволить себе босс в отношении подчиненных. В глазах Анжелики читается откровенное веселье. – И не вздумай от меня прятаться.
– Как скажешь, босс. Только не пей столько больше, окей? Не хочу, чтобы все снова пошло по одному месту.
– Грег, – настойчиво зовет его Анжелика, и лишь после этого он лениво поворачивает к ней голову. – Что происходит? Боже, ты же пьян.
– Да. И мы обсуждали работу, как видишь. Ты чего-то хотела? У меня сегодня еще куча дел.
Не прислушиваясь к ее недовольному голосу и не желая знать, что скажет подружке Грегор, я под шумок ускользаю из клуба. Проталкиваюсь сквозь толпу мимо бара, едва не вываливаюсь в просторный двор и полной грудью вдыхаю прохладный ночной воздух. На губах до сих пор чувствуется вкус Грегора, и хорошо бы выбросить его из головы до завтрашнего утра.
Низ живота предательски покалывает от возбуждения, а сердце колотится в груди, как проклятый мотор. Заглохни уже, или работай как положено. С каких пор нам нравятся занятые тридцатилетние мужики? Но ни сердце, ни мозг отвечать не собираются. Нравятся, вот и все. Только об этом и думать нечего, и красноречивый взгляд, который бросила на меня Анжелика, жирно намекал, что лезть в чужой огород не стоит.
Чего бы там ни хотел сам Грегор.
Несчастные бабочки в животе откликаются на зов, стоит только вспомнить его слова: «Потому что я хочу тебя». Ох, блядь, ну я и встряла. Уж лучше бы на его месте оказался Ксандер. Тот хотя бы не занят и не относится ко всему убийственно серьезно.
Остается только молиться, чтобы на завтра Грегор ничего не вспомнил. И когда я пересекаю порог фойе жилого комплекса и устало сползаю вниз, прислонившись спиной к двери, в голове не остается ничего, кроме воспоминаний о нашем коротком, но таком горячем поцелуе.