– Грег, твою мать! – слышится голос Ксандера будто бы издалека, а следом на стену, на пол и даже на одежду обрушивается поток ледяной воды.
Упавшие на лицо темные волосы и насквозь промокшая футболка приводят меня в чувство, пусть и не сразу. Все громче звучит позади шумное дыхание Ксандера и голоса за окном, все ярче ощущается непривычное чувство жара в груди, и лишь спустя минуту-другую до меня наконец доходит, что произошло.
Еще пара подобных вспышек, и у меня не только дома не останется, но и друга. Ксандер, конечно, та еще изворотливая скотина, но выживать в огне пока не научился даже он. Проступившая на шее год назад метка не единожды помогала ему выйти целым из перепалок с Отбросами, но кто знает, что произойдет, если кто-нибудь попытается его прикончить.
Проверять пока не хочется.
– Черт, – только и говорю я, прислонившись лбом к мокрой стене.
– Да уж, – соглашается Ксандер, и я спорить готов – глаза у него закатываются чуть ли не до затылка. – Ты либо контролируй эту хрень, либо зайди к какому-нибудь дурачку из Отбросов, сожги его и успокойся уже. Иначе тут не только план по одному месту пойдет, но и весь район. А потом за тобой отправят копов, а среди них тоже меченые ходят. Не удивлюсь, если посильнее твоего.
Да как это получилось? Мы учились в одной школе, выросли в одном и том же районе, в одинаковых условиях, в компании одних и тех же людей, но Ксандер к двадцати годам превратился в такого рассудительного флегматика, что впору вешаться. Рядом с ним я чувствую себя гранатой, из которой пару секунд назад вырвали чеку.
Взорвется, и шагу не успеешь ступить. И чем больше я думаю о Моралесе, чем чаще вспоминаю маленькую Эмилию, тем хуже становится.
Несколько раз я моргаю, тупо глядя на обожженную стену. Почерневшие обои слезают на паркетный пол хлопьями, кое-где образовались мелкие дырки, еще и гарью воняет на всю комнату. Но черт бы с ней, с вонью. Что волнует меня гораздо больше, так это простая в своей гениальности мысль: я был слишком уж сильно привязан к сестре. Во всем Либерти-Сити, да что там, во всем мире, у меня не было человека дороже. Я видел ее совсем малышкой, заботился о ней с самого детства, а потом ее у меня отняли.
Быстро. Беспощадно. Совершенно незаслуженно.
И теперь привязанность отравляет все мое существо, не дает ни мыслить здраво, ни держать себя в руках. А может, виной тому чертова метка. Но разве не живут с метками и безо всяких вспышек ярости? Вон, взять того же Моралеса – меткой козыряет направо и налево, хотя и не делает ничерта. Едва ли его хоть что-то беспокоит в этой жизни. Нет, дело тут точно не только в метке.
Да и Ксандер прав. Во всем. Нужно прислушаться к нему хотя бы раз, пока не стало слишком поздно. Снова.
– Думаешь, поможет? – невесело усмехаюсь я и несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки. Пальцы слушаются, с них больше не срывается пламя.
– Не узнаешь, пока не попробуешь. Уж по мелким Отбросам на районе точно никто горевать не будет. Я даже постою на стреме, если обещаешь не палить слишком уж активно, – говорит Ксандер куда веселее. Его будто бы забавляет сложившаяся ситуация, вот только взгляд выдает с потрохами: он до чертиков напуган и просто хочет убедиться, что я трону кого угодно, лишь бы не его.
Да черт бы побрал, неужели у меня настолько страшная морда? Или я кажусь совсем поехавшим, когда устраиваю фаершоу? К дьяволу все это.
Я больше не собираюсь держать себя в руках. Сегодня же ночью разворошу местное гнездо Отбросов и похороню мысли о маленькой Эмилии под их пеплом. Раз и навсегда.
Привязанность – слабость, которую я не могу себе позволить. Уж точно не тогда, когда намереваюсь рано или поздно подмять под себя весь Майами. Кто-то должен в конце концов поставить Моралеса на место, а вместе с ним и все остальные группировки.
Когда-нибудь они – все до единого – будут дрожать при одном только звуке моего имени. И вовсе не из-за того, что могут сгореть за пару секунд, если я пожелаю. Нет. Они будут дрожать от желания мне угодить.
Ангары на окраине Либерти-Сити полыхают серебряным пламенем до небес, а противный запах гари и густой черный дым распространяются по всему району. Отсюда, с побережья, можно разглядеть множество высыпавших на улицы людей – они глазам не верят, кто-то решился перейти дорогу Отбросам! А я вот уверен, что среди них затесался и Моралес.
Что ты будешь делать, когда я наконец доберусь и до тебя? Что ты будешь делать, если тебе, malparido, придется передо мной на коленях ползать? Ты только подожди, я заставлю тебя танцевать на углях того маленького королевства, что ты построил.
Я сплевываю на землю, а на моих губах играет удовлетворенная улыбка.
Пламя просто чудесно – и вовсе не то, что пожирает ангары, а то, что клубится внутри меня и толкает все дальше и дальше. Прости, Эмилия, что не сумел тебя спасти, но твоя смерть – не пустой звук. Спасибо, сестрица, что показала мне, как опасно бывает пускать кого-то так глубоко в сердце.
У настоящего короля Майами просто не должно быть сердца.
Глава 22Алекс
Наши дни
Все будет в порядке. В Овертауне я сотню раз такие фокусы проворачивала, ничего не изменилось. Смотаться в соседний район, по-тихому добраться до пристани, забрать документы и вернуться обратно. Чего проще? И все-таки сердце бьется в груди как сумасшедшее, а руки едва заметно подрагивают.
Я прячу их поглубже в карманы свободного худи и с опаской оглядываюсь по сторонам. До пристани рукой подать, а на хвосте у меня до сих пор никто не сидит: пришлось сменить пару водителей такси, чтобы добраться сюда. Честно говоря, я ожидала встретить как минимум пару Отбросов, но вокруг подозрительно тихо. В домах поблизости не блестит оптика, не дежурят у дверей крепкие ребята Бакстера – будто и не спрятан в одном из неприметных зданий их офис.
На мгновение в голову закрадывается донельзя банальная мысль: меня наебали. Босс отправил меня к черту на кулички только ради того, чтобы проучить. А то и вовсе сговорился с ублюдком Бакстером, как Терри в свое время. Я вытираю выступивший на лбу пот, ускоряю шаг и едва не бегу в сторону невысокого домишки, больше напоминающего сарай, у самой пристани. Бред сумасшедшего, честное слово. Босс вложил в меня столько сил не ради того, чтобы так бездарно слить.
Да и не только сил. Достаточно вспомнить, чем закончилась моя последняя выходка – до сих пор не могу выкинуть из головы смерть Салливана. Подумать только, босс прикончил его лишь из-за того, что я сбежала. Дура.
И все-таки сомнения не желают отступать. Пробираются глубже, пускают корни в сознании и оплетаются вокруг здравого смысла. Приходится побольнее прикусить нижнюю губу, чтобы отогнать наваждение в сторону. Не хватало еще на первом же задании облажаться по такой идиотской причине. Это же первый раз, когда босс – Грегор, мать его, – позволил мне выйти на дело самой. И не магазин с выпивкой отправил грабить, а закрытый офис Отбросов.
Если это можно назвать офисом. Так, пара скромных каморок, похожих на старые рыбацкие дома. В Майами таких давно уже нет, рыбаки много лет как перебрались в просторные и светлые порты или снимают коттеджи неподалеку от пляжей. Да и в море выходят все чаще не на дешевых лодках, а на катерах или яхтах. У богатых свои причуды, мне не понять. Но и Отбросов, у половины из которых денег не больше моего, я понять тоже не могу – почему в такой дыре? Тут и без меня их мог бы кто-нибудь обнести.
Окна домишек белеют в сумерках, как глаза выброшенных на берег дохлых рыб, и будто бы подмигивают: давай же, решайся, пусти в ход отмычки, что так приятно оттягивают карманы, забирайся внутрь. Но я не решаюсь. Останавливаюсь поодаль, смотрю по сторонам – не шатаются ли поблизости прохожие, нет ли где-нибудь патрульных или даже катера береговой охраны. Но нет. Море сегодня спокойное, а рядом ни катеров, ни лодок, ни даже выпрыгивающей из воды мелкой рыбешки.
Кажется, будто в эти минуты я в Майами совершенно одна. Наглая ложь, конечно же, вон, вдалеке по мосту над шоссе неспешно бредет парочка. Но им оттуда уж точно не видно, чем занимаются на пристани. И я, наконец взяв себя в руки, шагаю в тень под навесом и прислушиваюсь к звукам внутри тесной хибары на пару комнат: ни щелчков по клавиатуре, ни шагов, ни голосов, ни даже звонков телефонов.
Я шумно выдыхаю через рот и немного расслабляюсь. Боссу незачем было обманывать меня и отправлять сюда в одиночку, если бы офис под завязку был набит Отбросами. Нет, там сегодня точно пусто. А если нет…
Я сжимаю правую ладонь в кулак, и метка на запястье вспыхивает бледно-голубым пламенем. Если там кто-нибудь есть, сегодня у меня при себе оружие покруче складного ножа или перцового баллончика. Меткой разве что пулю не остановишь, но пулю я не остановила бы и стволом – а бронежилетов в «Садах» не выдают никому.
Дрожащими от волнения руками я вытаскиваю из кармана отмычку и принимаюсь за простенький замок. Да ладно, у Бакстера стоят простые цилиндрические замки? Твою мать, да ему совсем на безопасность насрать. Несколько коротких движений, и внутри раздается гулкий щелчок. Что ж, если кто-то там все-таки есть, не услышать он не мог.
Однако никто не показывается из-за дверей, не доносятся из офиса тяжелые шаги – в помещениях пусто. Выдохнув с облегчением, я проскальзываю внутрь и нервно поправляю перчатки. Так, проще простого: найти картотеку и достать финансовые отчеты за последний месяц. С этим справился бы любой ребенок в Овертауне, а я давно не маленькая, да и в детстве была вполне себе ничего. Все будет в порядке.
Вот только подсознание не успокаивается, так и зудит: ты что-то упускаешь. Мы облажаемся.
Ну и к черту это дурацкое чувство. Может быть, я верю в метки, но в магию и предчувствия – точно нет. Ретроградный Меркурий или кривой расклад таро, которым раньше доверяла Шерил, меня не остановят. Никакой Меркурий не может всыпать мне по первое число или выставить из дома, а вот босс… Ему не скажешь, что я вообразила себе провал и потому не справилась.