Да он сам меня и пристрелит. И пусть на мгновение мне вспомнились серые глаза Грегора, поблескивающие интересом, его тонкие губы в опасной близости от моих собственных, я уверена – его такая мелочь не остановит. Подумаешь, не может хер в штанах держать.
Тряхнув головой, я медленно шагаю по узким и тускло освещенным комнатушкам. Видимо, на сегодня работа Отбросов здесь закончена – горит только служебный свет, а на столах тут и там валяются помятые банки из-под пива и засаленные журналы. Твою мать, да кто в наше время читает журналы? На электронку давно перешли даже такие бомжи, как я. Но Бакстер вечно набирал к себе отсталых. Во всех смыслах.
Улыбка проступает на губах сама собой. Бакстер останется в дураках, и не только из-за своего глупого подхода. Он останется в дураках, потому что я сделаю все, чтобы утопить его. В море или в крови – там уж как получится.
И в таком приподнятом настроении я вскрываю металлический шкафчик с ящиками – очень похожий на тот, что стоит в моем маленьком кабинете. Методично перебираю содержимое одного, потом второго, третьего и десятого. Чего там только нет: от древних бумаг десятилетней давности до штрафов, выписанных на разные имена. Наверняка ручным Отбросам Бакстера, что ошиваются в этом офисе. Немного подумав, я пихаю квитанции в карман. Пригодятся.
Пара ближайших столов тоже оказываются пустыми. В ящиках лежат сигареты, ручки и степлеры, иногда – пластиковые папки, и больше ничего. Да где, мать их, они хранят документы? Взгляд сам собой падает на темный монитор. Будь Отбросы нормальной бандой, хранили бы все в облаке, но Бакстер-то не такой – у него все по старинке, даже сейф дома, и тот самый обычный. Да и здесь техника стоит прошлого века, мониторы огромные, сейчас даже на помойке такой не найдешь.
Нет, бумаги он держит где-то здесь, в этом офисе. Иначе Ксандер бы уже все разнюхал, а босс нанял бы хакера, а не отправил меня на окраину Коконат-Гроув искать несуществующие документы. Правда же?
Конечно, ведь бандиты никогда не врут. Это самые честные люди на планете.
Нужно срочно перестать об этом думать. Если в этом гребаном мире нельзя верить боссу, то кому вообще можно? И мысль эта отдается в голове ироничным, если не истерическим смехом. И правда, нашла кому верить. И как так получилось, что Змей – единственный надежный человек в моей жизни?
Заткнуть бы этот голос совести, чтобы не капал на мозги. Иногда хочется, чтобы над ухом раздавался голос босса – холодный, хрипловатый, шелестящий в тишине подобно шипенью настоящей змеи. Ты справишься, muñequita, у тебя ведь попросту нет выбора. Я не прощу тебя, если ты провалишься. И ты знаешь, что бывает с теми, кто меня подводит.
Бр-р, аж мурашки по коже. Угрозы Бакстера покажутся ласковыми и заботливыми в сравнении с методами босса. Сколько раз я слышала о его подвигах? Кучки пепла вместо особенно гордых торговцев. Покалеченные и навсегда потерявшие возможность жить полной жизнью ребята, которые всего лишь подумали, будто чуть умнее Змея и его маленькой империи. Нет уж, оказаться в их рядах точно не хочется.
В третьем узком столе наконец находится интересная папка: тонкая, всего-то с несколькими листами, распечатанными на дешевеньком принтере, зато какими. Десятки цифр и буквенных обозначений выстроились стройными рядами, а поверх папки небрежно набросано черным маркером «в Либерти-Сити». Значит, здесь у них просто сидят какие-нибудь финансисты – может быть, даже не связанные с Отбросами напрямую. Вот почему расположение настолько неудобное, а хибара – неприметная. Кто полезет в такую дыру? И зачем, если здесь нет ровным счетом ничего, кроме пары старых компьютеров и картотеки со штрафами за превышение скорости? Чудо, что Ксандеру и его ребятам вообще удалось найти этот дом и выяснить, что тот как-то связан с Бакстером.
Я довольно улыбаюсь себе под нос и сую папку под худи. Сумки у меня с собой сегодня нет – она привлекала бы лишнее внимание, – так что придется тащить добычу как в старые добрые времена. Под одеждой, словно я не из секретного убежища преступной группировки документы украла, а стащила банку содовой в супермаркете. Было бы зашибись, если бы главной проблемой в моей жизни снова стала банка содовой, а то многовато всего навалилось.
И когда я собираюсь протиснуться из кабинета обратно в коридор, из-за дверей доносятся тяжелые шаги. Те самые, которых я ждала с самого начала. А следом за ними слышатся голоса: один совсем низкий и грубый, другой – чуть повыше, но отличить их от друга надо еще постараться. Как же все не вовремя.
Быстро осмотревшись вокруг, бросаюсь к платяному шкафу в коридоре и заскакиваю туда не глядя. Внутри воняет жуткой смесью пота, стирального порошка и сырости, и к горлу мгновенно подступает ком. Да, бывать приходилось в местах и похуже, но никогда еще я не оказывалась в двух шагах от пропасти. Если кто-нибудь из них заглянет в шкаф, то придется размахивать меткой, выбора нет. А если от волнения ничего не выйдет? Я же тренировалась только на многострадальном диване в гостиной. Боже, надеюсь, мое тяжелое дыхание не слышно по всей пристани.
Пусть проваливают, пусть проваливают, пусть проваливают. Но эта незамысловатая мантра не помогает: сквозь небольшую щель между дверьми шкафа видно, как в хибару заходят двое мужчин. Высокий и темнокожий с банданой в цветах Отбросов на шее и блондин в спортивном костюме чуть пониже. У этого отличительных знаков банды нет, зато на лице написано – на Бакстера работает, в курсе всех его делишек.
Я сглатываю, нервно перебирая пальцами по чуть теплой метке на запястье.
– Какого хрена все нараспашку? – спрашивает мужик в костюме, когда с грохотом захлопывает дверь за собой. – Совсем от рук отбились?
– А тебя ебет? – фыркает второй и вразвалочку шагает к кабинетам.
Судя по звукам, перетряхивает столы и даже шкафчики, только ничего там не находит. Папка под худи обжигает кожу не хуже метки.
Блядь, блядь, блядь.
– Да здесь же нихера нет, – говорит он уже куда громче, вернувшись обратно в коридор. Со злостью лупит по стене в паре дюймов от шкафа, где я спряталась, и выдыхает так, что даже отсюда чувствуется отчетливый запах перегара. – Куда эти уроды запихали папку? Сказал же в третьем ящике оставить. Мы не нанимались их бардак разгребать – только бумаги для шефа забрать. Понаберут всякого дерьма на работу, а мы потом разбирайся.
Мужики отходят в сторону, несколько мгновений их не видно, слышатся только громкие голоса и бесконечный поток ругательств. Не будь я так напряжена, парочку обязательно взяла бы на заметку. А ведь чаще меня в Овертауне ругался разве что старый Гарольд, когда был сильно зол. На губах проступает нервная улыбка. Твою мать, ну какого хрена мне вечно хочется смеяться, когда паникую? Почему мне не досталась возможность лучше соображать на адреналине, например? Или сила?
Ладно, придется довольствоваться тем, что есть. Зря, что ли, босс на меня поставил? Мысль о Грегоре, вопреки ожиданиям, придает решимости: хочется доказать ему, что я не слабачка. Не просто глуповатая воровка из неблагополучного района. Я способна на многое, просто слегка разнервничалась.
Да и место для размышлений нашла не лучшее.
– Слыш, Шон, а ну глянь в шкафу. Наверняка придурок рядом с куртками документы бросил, как обычно, – кричит один из мужиков со стороны кабинетов. – Если и там голяк, то я звоню парням. Кто-то должен знать, где эти жопы оставили бумаги, иначе потом нам всем головы открутят.
– Ага, еще скажи, что они их тебе под елкой оставили, как подарок на Рождество, – усмехается другой совсем близко.
Я их уже не различаю. Да и что толку? Двери шкафа распахиваются у меня перед носом, и я представляю, какая картина предстала этому мудаку в спортивном костюме: девчонка в безразмерном худи, с собранными в хвост синими волосами застыла среди ношеных пиджаков и курток с нервной улыбкой на губах. То еще зрелище, надо думать.
– Привет, – с долей истерического веселья говорю я, прежде чем вытянуть руки и дать волю голубому пламени.
Пусть слабому и неяркому, но все-таки опасному – одежда на Отбросе заходится огнем уже в следующее мгновение, и он, помедлив лишь пару секунд, бьет руками по ткани в попытках потушить огонь.
– Какого хера?! – кричит он и тянется ко мне, но я тут же отскакиваю в сторону, бросаюсь к дверям и захлопываю их с обратной стороны.
Быстрее, быстрее, пока они оба не очухались. В хибаре достаточно окон, чтобы свалить через них, но расплавленный замок задержит Отбросов хоть ненадолго. Такой, по крайней мере, план. Только замок не поддается, сколько сил я ни вкладываю в свое пламя.
– Давай же, давай!
Но металл только нагревается до легкой красноты, вот и все. Твою мать! Отбросы с силой бьют в дверь раз, другой, и в один момент меня отбрасывает в сторону. Я кубарем лечу с небольшой лестницы на асфальт и коротко вскрикиваю от боли. Перекатываюсь, первым делом проверяя, на месте ли папка – чертов пластик неприятно царапает кожу и упирается в грудную клетку, но выбора нет. От этого дерьма сейчас зависит моя жизнь.
От этого дерьма и пары разъяренных Отбросов впереди.
Тот, что в спортивном костюме – Шон – выходит из хибары первым, на одежде красуется уродливое черное пятно, но она больше не полыхает. Второй и вовсе цел и невредим, только рожа перекошена. При взгляде на них в голове проносится миллион разрозненных мыслей: можно сбежать, рвануть вниз по береговой линии и сбросить хвост на пляже в соседнем районе, но тогда они все разболтают Бакстеру. У босса будут проблемы. Да что там у босса – у меня будут проблемы!
А еще можно рискнуть и использовать метку не только как оружие. Грегор умел гипнотизировать других – я своими глазами видела, что происходило с некоторыми клиентами. Да и со мной, кажется, тоже. Чем я хуже? Метки у нас одинаковые, в конце-то концов.
– Стоять! – командую я, напрягая сознание изо всех сил. Смотрю в глаза то одному Отбросу, то другому, однако те и не думают прислушиваться.