– Быстро.
И на этот раз Лиам слушается. Поднимается с кресла и буквально за пару секунд вылетает из кабинета. Плевать, что дверь за ним всего лишь захлопнулась – некогда запирать ее на ключ. Больше никто из сотрудников клуба не заглянет ко мне просто так, а Ксандер не так давно уже обжегся и второй раз отхватить не рискнет.
– Черт побери, Алекс, – хриплю я, наконец-то запустив пальцы в ее волосы, и направляю ее нарочито медленные, издевательские движения. Быстрее, чаще и глубже.
Сказать еще пару слов не хватает дыхания, и я все-таки закатываю глаза. Чувствую, как ладони Алекс с силой сжимаются у меня на бедрах, ощущаю на собственной плоти редкие неаккуратные прикосновения ее зубов. Куколке недостает опыта, но это дело поправимое. Пропустив шумный выдох, подозрительно похожий на хрипловатый стон, я прижимаю ее к себе крепче и несколько раз вздрагиваю всем телом, будучи не в силах остановить подступивший оргазм.
Растворяются последние мысли об отчетах, о странном поведении Лиама и о том, из-за чего мы с Алекс повздорили. Я тяну ее на себя, заставляя выбраться из-под стола, и грубо целую в шею, под ухом и рядом с чертовыми выступающими ключицами. Раскрасневшаяся, с растрепанными моей хваткой волосами и с каплей семени на губах, она выглядит просто сногсшибательно.
И чертовски жаль, что мы не у меня в квартире, а в кабинете, который даже не закрыт на ключ.
– А я-то думал, muñequita, ты боялась, что я заставлю тебя отсасывать мне под столом, – ухмыляюсь я криво, но из объятий ее не выпускаю. Усаживаю к себе на колени и провожу большим пальцем по нижней губе. – И только посмотри, до чего ты докатилась.
– А ты говорил, что я тебя злю. Это так-то по-другому называется, босс.
Всего несколько месяцев дикого, почти животного страха, а теперь она ставит мне условия, и ведь делает это вполне успешно. За Алекс, такой яркой и безрассудной, напрочь лишенной инстинкта самосохранения, я готов сунуться хоть в огонь, хоть в воду – куда угодно, лишь бы она никуда не исчезала. Лишь бы с ней ничего не случилось.
И мысль эта спускает меня с небес на землю. Змей не привязывается – в том числе и ради ее безопасности.
– И о том, что не прочь развлечься я тоже говорил, muñequita. Что тебя не устраивает? Мы отлично друг друга дополняем, да и ты явно не против.
– Я не шлюха, босс, чтобы ты трахал меня, когда вздумается, – говорит она на удивление серьезно и отстраняется. Выпутывается из объятий, поправляет топ и утирает рот ладонью. – Да и ты рассказал мне слишком много, чтобы теперь строить из себя холодного урода.
И жалею об этом до сих пор. Сказать ей так много, буквально распахнуть перед ней душу, чтобы теперь вонзить нож в ее маленькое сердце. Что Алекс вообразила себе за эти месяцы? О чем грезила, когда я заявился к ней посреди ночи с бутылкой джина и жуткими шрамами наперевес? А когда всю ночь нес рядом с ней романтическую чепуху? Когда водил ее в любимый клуб и вел себя, как ненасытное животное? Нет, об этом лучше даже не задумываться.
Попросту нечестно давать ей ложную надежду. Подставлять ее под удар лишь потому, что я не удержался и все-таки привязался к ней. Три года убеждал себя в том, что помогаю старой подружке своей сестры, а потом Алекс вихрем ворвалась в мою жизнь и свела меня с ума.
Только для нее я так и останусь холодным уродом.
– Прекрати фантазировать, Алекс. Я не привязываюсь к людям и не собираюсь признаваться тебе в вечной любви, – говорю я как можно спокойнее, но знаю – глаза меня предают. В них наверняка отражаются и страх, и неприязнь к самому себе. И последняя лишь усиливается, когда я замечаю, как искажается от боли лицо Алекс.
Тонкие губы дрожат, а в глазах стоят слезы – нет больше и следа от самоуверенной куколки, готовой нырнуть под стол и отсосать мне при посторонних, лишь бы доказать, что я не прав. Только маленькая испуганная девочка, сердце которой в один момент разлетелось на части.
Да черт бы его побрал. Но я заставляю себя молчать, пусть и хочется броситься к ней и сгрести в объятия, не отпускать в ближайшие несколько часов, а то и всю жизнь. Змей не привязывается, потому что все, кого я по-настоящему любил, либо мертвы, либо ведут жизнь настолько отвратительную, что лучше было бы помереть.
– Значит, только развлекаемся иногда? – с трудом выдавливает из себя Алекс, чувствуется, как сложно ей даются простые слова. Но она держится, сжимая руки в кулаки. – Коллеги с привилегиями и все такое, да? Зря я?..
– Зря, muñequita, – припечатываю я, и сам чувствую, как сдавливает сердце.
Мы с тобой гораздо больше, чем коллеги с привилегиями, Алекс. И дело вовсе не в том, что я по случайности передал тебе часть своей силы три года назад. Вовсе не в том, что ты была подругой моей сестры в далеком детстве. Даже не в том, что ты взбалмошная, сумасшедшая куколка.
Дело в том, что я не могу позволить себе любить тебя, Алекс. Но и избавиться от этого чувства тоже не могу.
И ни одно из этих слов я не произношу вслух. Смотрю, как она в последний раз окидывает взглядом кабинет, как вылетает за дверь и прижимается к ней спиной с обратной стороны. Алекс так подкосило, что она и не подумала спрятаться от меня – так и осталась сидеть у одностороннего зеркала, опустив голову на колени.
Я бы и так узнал, что она плачет. И так бы понял, что состояние у нее просто отвратительное, потому что сам чувствую себя немногим лучше. Но все это ради ее безопасности.
Я бросаю короткий взгляд на отчет. Да, все это ради ее безопасности, потому что иначе Моралес рано или поздно дотянется и до нее, как дотянулся до всех близких мне людей.
У меня просто нет права любить ее. Никакого.
Глава 30Алекс
А на что я рассчитывала? Я задумчиво бреду вдоль коридора второго этажа и в сердцах пинаю одну из обшитых деревянными панелями стен. Мизинец сводит острой болью, и я разве что не сгибаюсь пополам. Но уж лучше мизинец, чем сердце, в котором словно дыру пробурили парой дурацких слов. Чего ему стоило хотя бы подыграть? Немного?
Я тяжело вздыхаю и останавливаюсь у дверей своего тесного кабинета. Ловить там сейчас нечего, с работой я разобралась еще утром, теперь разве что сидеть за столом с кислым видом и делать вид, будто у моего существования в клубе есть смысл. Только какой? Грегор держит меня рядом уже который месяц, и если поначалу можно было поверить, что все это ради метки, то теперь… Теперь я уверена, что дело вовсе не в этом.
И ведь хотелось думать, будто между нами что-то есть. Не животное желание и привычка трахаться в свободное время, а что-то настоящее. Я еще помню тот долгий вечер, помню, как поглаживала пальцами грубые шрамы на лице Грегора и помню, какими глазами он на меня смотрел. Серьезно. С долей печали. С интересом, с каким не смотрят на девчонок-однодневок.
Нет, мне просто хотелось убедить себя в том, что между нами, что-то есть. Что-то серьезное. Он взрослый мужик, ему давно уже не до отношений – хотел бы, может, десять раз уже женился бы. А тут я со своими иллюзиями, еще и права качать вздумала. Попыталась его осадить, как советовал Ксандер, да? Спасибо, что он не прикончил меня в ответ на эту самодеятельность.
Во рту до сих пор стоит его солоноватый привкус. Спуститься бы в бар, выпить чего-нибудь – может, даже горького джина, которым вечно давится Грегор, только нет ни сил, ни желания. А ведь это мог быть наш последний раз, пусть спонтанный и мрачноватый. Вполне вероятно, что в следующий раз Грегор пошлет меня на хер и будет прав. Я ведь сама все испортила.
Могла бы молчать и представлять, что все у нас хорошо. Разве не казалось, что мы встречаемся, как все нормальные люди? Проводим вечера вместе, болтаем о всякой ерунде – ни один босс не станет трепаться с подчиненными о прошлом, а мне Грегор рассказал обо всем. Кажется, даже больше, чем обо всем. Мне ничего не стоило тешить себя иллюзиями и дальше, но при этом держать рот на замке.
Я же взяла и разрушила наш маленький мирок собственными руками. Теперь Грегор ни за что не зайдет ко мне вечером. А я сама не загляну к нему пожаловаться, что какой-то ненормальный снова звонил мне и молчал в трубку. Да что там, я теперь и отчет ему занести лишний раз не решусь. Зачем? Зуб даю, что эти бумажки он никогда и руки-то не брал.
Бессильно рыкнув, я с силой дубашу кулаком по дверям кабинета и резко разворачиваюсь на каблуках тяжелых ботинок. Чтоб тебя!
И словно этого было мало, в кармане свободных джинсов оживает телефон. Противно вибрирует и затягивает знакомую мелодию – снова вызов с незнакомого номера. В любой другой день я сбросила бы, и дело с концом, но сейчас не против оторваться на ком угодно. Кто бы там ни звонил – от таинственного молчуна до рекламного агента, которому срочно понадобилось продать дом в соседнем штате.
– Чего надо? – бросаю я грубо, прислонившись спиной к двери.
На том конце отчетливо слышится тяжелое дыхание и уличный шум, но – ни единого слова. Кто бы ни донимал меня в последние месяцы, сдаваться он не привык. Ну, хотел услышать мой голос – пожалуйста, сегодня сполна получит, урод.
– Какого хрена ты сюда звонишь? Привык дрочить под женский голосок? Так ты номером ошибся, придурок! И если думаешь, что номер невозможно отследить, то очнись, ты в двадцать первом веке живешь, достаточно просто настучать на тебя копам. И тогда они повяжут тебя прямо в твоей уютной постели вместе с пачкой салфеток. Десятку ставлю, что обложился ими и включил дешевое порно на фоне. Еблан тупорылый.
Но легче не становится никогда я, едва не сорвав голос, умолкаю, никогда сбрасываю вызов и запихиваю телефон обратно в карман. С другого конца коридора на меня с удивлением поглядывает Ксандер, но – просто удивительно – не задает лишних вопросов, качает головой и широким шагом движется в сторону кабинета Грегора.
Сейчас они перемоют мне все кости, а то и посмеются над тем, насколько я глупа и наивна. Представляешь, Кейн, она решила, будто у нас что-то выйдет!