– Чего встал? Хватай ее, идиот!
– От меня так просто не уйдешь! – орет Терри где-то позади, когда я кидаюсь вглубь склада.
Помещение и правда огромное, а коробок тем больше, чем ближе я к высоким металлическим входным дверям. Склад явно на окраине, в центре днем с огнем не сыщешь таких здоровенных ангаров с балочными потолками, а тут такое наверняка не одно. Скорее всего, мы где-нибудь за Либерти-Сити, ближе к порту. Чтобы добраться отсюда до Коконат-Гроув или хотя бы Овертауна, уйдет по меньшей мере полчаса.
А для начала нужно свалить со склада, вокруг которого наверняка толпятся Отбросы. Терри не притащил бы меня на чужую территорию. Теперь он шавка Бакстера и беспрекословно слушается его приказов. И хватило же наглости упомянуть родителей. Родителей, которых его поганый босс сжег из-за собственной гордости! Из-за проклятых денег, которые проходили мимо него!
Злость разгорается внутри с удвоенной силой, а вместе с нею – всепоглощающее пламя, готовое вот-вот вырваться наружу. Веревки буквально плавятся, и кожу обжигает нестерпимой болью. Мир перед глазами на мгновение утопает в яркой белой вспышке, и я падаю на пол неподалеку от дверей. Мой нечеловеческий крик взмывает к потолку и эхом разносится по всему складу.
От боли я едва ли соображаю, что делаю, но поток серебристо-голубого пламени уже не остановить. Плавятся не только веревки, но и стеллажи поблизости, расплывается пол под ногами, и запах обожженной плоти снова бьет в нос. Только на этот раз плоть не чужая – моя.
Боже, до чего же больно. Вместо крика с губ срывается истерический смех, и хочется провести так вечность – валяться на полу, смотреть, как пламя пожирает все вокруг и смеяться, не зная, как еще справиться с болью. Позади звучат голоса Терри и Бакстера, но слов уже не разобрать.
Сгори, тварь! В аду тебе будет самое место. Передашь привет моим родителям. На коленях перед ними извинишься, а потом Бакстер отправится за тобой следом. Но я об этом уже не узнаю, правда? Сгорю вместе с ними, вот так запросто.
Новая волна боли накрывает с головой, и я уплываю куда-то вдаль. Перед глазами снова темнеет, от дыма уже сдавливает легкие, и я вновь чувствую себя семнадцатилетней девочкой, запертой в задымленной спальне. Только нет на этот раз знакомого шелестящего голоса, что велел мне встать в прошлый раз.
Нет Грегора. И он не придет, потому что Змей не такой. Змей не привязывается.
А жаль. Мне хотелось стать для него важной. Особенной. Чтобы он спас меня еще раз. Всего один раз. Пожалуйста.
Глава 34Грегор
На метку я рассчитывал зря – кожа горит огнем, по венам словно струится раскаленная лава, но это не помогает определить даже направление. Всего лишь глупая надежда, шальная мысль, промелькнувшая в голове в порыве злости. Нет, найти куколку мне помогут только собственные люди и камеры вокруг клуба. Прошло всего ничего времени, она не могла уйти далеко, разве что квартал пройти, не больше.
А у Кейна повсюду глаза и уши, кто-то уж точно видел Алекс, прежде чем ее сцапали люди Моралеса. На что способен этот сукин сын теперь, когда у него развязаны руки? Когда он собственными глазами увидел, на что я готов пойти, лишь бы с ней все было в порядке?
На все. И это относится к нам обоим.
Mierda, возьми себя в руки!
Я торможу посреди зала на первом этаже «Садов» и глубоко вздыхаю. Прикрываю глаза, и нервы, натянувшиеся словно струны, немного расслабляются. Сейчас мне нужна холодная голова и горячее сердце, однако кажется, будто от расчетливого и мрачного Змея не осталось и следа. Его место занял вспыльчивый и скорый на расправу Грегор Бьёрнстад. Точно такой же, как и тринадцать лет назад.
– Грег, – Кейн нагоняет меня по пути на второй этаж. В глазах читается мрачная решимость, а вместе с ней – озабоченность. Переживаешь, что я прямо сейчас устрою фейерверк размером с город? Я кривлюсь в ответ на собственные мысли. – Я только что говорил с ребятами. Чейз неохотно смотрит камеры, но большинство из них уверены, что Алекс просто сбежала. Наша крыса отлично потрудилась. Да и подружка твоя удружила, когда инсценировала похищение в первый раз…
Перчаток на мне уже нет, и пламя свободно срывается с кончиков пальцев. Искры падают на пушистый ковер под ногами, и тот мгновенно начинает тлеть. Я недовольно фыркаю и сбиваю пламя носком ботинка. Не хватало еще, черт побери, клуб поджечь в приступе злости.
Но если Кейн еще хоть слово ляпнет, я закатаю его в этот ковер и подожгу. Даже если потом придется месяцами навещать его в больнице, пока не регенерирует и не придет в себя. Сейчас не время препираться.
– Да не кипятись ты. Я к тому, что быстро их с места не сдвинуть. Я уже поговорил с парой наших соседей, в последний раз ее видели у магазина неподалеку: в переулке, где камер почти нет. После оттуда выехал болотного цвета пикап, они погнали на юг. Скорее всего, в сторону доков.
Ну конечно. Стоило догадаться, что Моралес старым привычкам не изменяет: до сих пор таскает всех, кто переходит ему дорогу, на окраину города. В ангары за Либерти-Сити, как раз неподалеку от доков. Но черт бы с ним, с Моралесом. Я прекрасно знаю, кому принадлежит болотный пикап.
До чего же иронично. Знаменитый Змей пригрел у себя на груди настоящую змею, когда заключил соглашение с Терри Льюисом. Черт! Я в сердцах двигаю по ближайшей стене кулаком, и на деревянной панели остается внушительная опаленная вмятина. Дыхание тяжелеет, а перед глазами пляшут разноцветные искры – вовсе не из-за моего пламени.
Это Льюис названивал ей в последние несколько месяцев. Это Льюис ошивался рядом, у куколки вовсе не развилась паранойя. Маленький засранец был рядом все время, а я и не заметил. Черт побери, это моя работа – следить за каждой шавкой в районе и уж тем более – за собственными клиентами. Я позволил себе расслабиться, и чем это обернулось?
– Отправь как минимум семерых в старые ангары за Либерти-Сити. Уж ты-то в курсе, где они находятся, Кейн. Но не раньше, чем через час. Иначе я не ручаюсь за их жизни, – произношу я на удивление спокойно, будто на автомате. Перед глазами уже стоят знакомые силуэты одинаковых зданий, когда-то сгоревших по моей милости. – Если кто-нибудь будет сопротивляться, скажи, что иначе они кончат как Лиам. Пусть выбирают сами.
Большинству в «Садах» прекрасно известно, что мои враги долго не живут. Моралес – исключение из правил, которому хватило мозгов играть по моим правилам. Хватало. До сегодняшнего дня.
Я разворачиваюсь и поправляю застегнутую поперек торса портупею. Едва ли мне сегодня понадобится пистолет.
– Ты один туда собрался? Совсем с катушек слетел, Грег? – Но Кейн затыкается на полуслове, едва заглянув мне в глаза. Спорить со мной сейчас – пытаться тушить пожар бензином. – Ладно. Я разберусь с ребятами и сяду тебе на хвост. Только оставайся человеком, Грег, прошу. У тебя всего одна жизнь, и едва ли Алекс стоит…
Бью я с разворота, даже не задумываясь куда. Попадаю аккурат по скуле, и друг отлетает на несколько шагов назад. Сдавленно выдыхает и кривится от боли, но не говорит больше ни слова. Ему достаточно и этого немого предупреждения.
Алекс стоит чего угодно. И я буду настоящим идиотом, если оставлю ее одну. Если позволю ей погибнуть после того, как сам толкнул в объятия смерти. Что с того, что я к ней привязался? От этого назойливого чувства не избавиться, его не забыть за пару мгновений. А Моралес понял все гораздо раньше меня самого.
Спасибо крысенышу Льюису.
– Едва ли Алекс стоит бросать на произвол судьбы, – бормочет позади Кейн, но я не прислушиваюсь.
Слетаю по лестнице на первый этаж и выхожу из клуба. Нахожу в кармане ключи от машины – пластиковый брелок быстро плавится в руках, но держать жар в себе не выходит. Наверняка сейчас я напоминаю чертов обогреватель. Сколько до Либерти-Сити, час? Или минут двадцать, если меня не скрутят за превышение скорости и нарушение всех известных правил.
Смешно. Остановить меня сегодня не выйдет ни у одного копа.
Пятнадцатиминутная поездка на максимальной скорости по ощущениям длится вечность. Десятки идиотов на дороге показывают мне вслед средний палец, а позади то и дело слышится сирена, но я не замечаю ничего, кроме маячащих впереди старых ангаров. Моралес отстроил их заново, привел в порядок, но сейчас от них валит густой дым.
Два стоят целые и невредимые, а третий явно полыхает изнутри. Вокруг носятся Отбросы и их подпевалы и не обращают внимания на притормозивший рядом с ангаром черный внедорожник. Голубоватое пламя вздымается все выше, искры летят во все стороны, а изнутри слышатся глуховатые крики.
Алекс. Держись, куколка. Пожалуйста, держись, я не могу потерять тебя вот так запросто. Только не снова. Только не тебя.
Кто-то бросается мне наперерез, и я сжимаю ладонь в кулак, подняв руку повыше. Мужик мгновенно вспыхивает серебряным пламенем с ног до головы и истошно орет. Другие Отбросы вскоре отправляются вслед за ним. Ветер уносит их прах подальше, в сторону припаркованных неподалеку машин. Крики становятся громче, горячий воздух из ангара бьет в лицо, однако я ни на мгновение не останавливаюсь. Отодвигаю повисшую на одной петле металлическую дверь голыми руками, несмотря на пронзающую руку адскую боль.
Одним шрамом больше, одним меньше – какая разница? Пусть они покроют хоть все мое тело, если это поможет спасти Алекс. Увы, вселенная зачастую несправедлива, и только шрамами здесь не отделаешься.
В нос бьет густой запах дыма и жженой плоти, пламя ревет над головой, под ногами и вокруг бледно-голубые всполохи смешиваются с оранжевыми, сливаются в отвратительных объятиях и поглощают все, до чего могут дотянуться. Балки под потолком опасно потрескивают и грозятся свалиться в любой момент.
Прикрыв лицо ладонью, я щурюсь от жара, но неумолимо шагаю вперед. Краем глаза замечаю длинную тень, но не могу понять – человек это или металлический стеллаж, покосившийся и со скрипом обрушившийся на пол. Движения сливаются в одно, и уже не поймешь, есть в ангаре кто-то живой, или это всего лишь пустые надежды.