– Но ведь ты не против, – выдыхаю я ей в губы, задирая сорочку и поглаживая пальцами уже влажную киску. – Или что, попытаешься меня остановить?
Куколка качает головой и откидывается на подушки, позволяя мне делать все, что только в голову взбредет. И не будь она ранена, мы устроили бы настоящий марафон хоть прямо в больнице: я бы возместил Дженкинсу все расходы, если бы он осмелился мне что-нибудь предъявить. Но Алекс едва ли хватит хотя бы на один раунд, и я лишь надавливаю пальцами на набухший клитор и смотрю, как искажается от удовольствия ее лицо.
Как приоткрываются тонкие губы, как она смыкает веки и чуть шире расставляет бедра.
– Будь хорошей девочкой, Алекс, кончи для меня прямо здесь, – говорю я, проникая в нее сначала одним, а потом и двумя пальцами.
Дыхание учащается, показатели на датчиках подскакивают, и больничное оборудование противно пищит, но я этого почти не слышу. В сознании эхом отдается дыхание куколки и ее короткие приглушенные стоны, когда я довожу ее до короткого оргазма буквально за пару движений и вновь накрываю ее губы своими.
Но все хорошее когда-то заканчивается.
– Мистер Бьёрнстад, я же говорила, что мисс Нотт нужен покой! – возмущается позади знакомый голос. – Вы могли хотя бы не сбивать оборудование?
Изнутри поднимается знакомая волна жара и стремится вырваться наружу, но я держу серебряное пламя в узде. Отрываюсь от греховно сладких губ Алекс и довольно облизываюсь, отстраняясь всего на пару дюймов. Не будь она так слаба, я бы выгнал Хизер из палаты снова.
Черт, а ведь я давно уже не малолетний идиот, чтобы так легко выходить из себя.
– А ты могла бы и постучать, Хизер, – говорю я хрипловато и поправляю рубашку. Краем глаза замечаю, как Алекс стыдливо натягивает одеяло до самых глаз. Наивная. Будто медсестер в этой клинике можно смутить такой мелочью. – Дженкинс наверняка рассказывал, каким я бываю, когда ко мне заходят без стука.
– О ваших подвигах, мистер Бьёрнстад, в клинике ходят легенды. Но, будьте добры, подождите немного, а потом… – Хизер не находит слов и разводит руками, прежде чем подойти к койке Алекс и поправить слетевшие датчики.
Демонстративно оттесняет меня в попытках подобраться поближе к рукам куколки. Какая принципиальная, вы только посмотрите.
Я криво ухмыляюсь.
– Мы обязательно продолжим, muñequita, – Я едва заметно подмигиваю Алекс.
– Но только не здесь! Мисс Нотт выпишут через несколько недель, вот тогда и делайте что хотите. А здесь у нас не комната для свиданий.
– Не будь такой занудой, Хизер. Мы не виделись…
– Четыре дня, мистер Бьёрнстад!
– Целых четыре, – вставляет Алекс, ухмыляясь.
– Господи, и вы туда же, мисс Нотт.
Когда в последний раз я вот так вот запросто радовался жизни? Когда чувствовал себя таким живым? Я едва ли могу вспомнить. Но сейчас, глядя на застенчивую улыбку на губах Алекс, наблюдая, как Хизер приводит ее в порядок и помогает устроиться на койке поудобнее, я понимаю: так и должно быть. Чего бы это ни стоило, я все сделал правильно.
И у нас будет еще не одна сотня дней, чтобы насладиться друг другом. И не только.
– Не скучай без меня, muñequita, – улыбаюсь я, прежде чем коротко поцеловать Алекс в губы под недовольное ворчание Хизер. – Через пару дней я заберу тебя домой.
В конце концов, теперь у Алекс и правда есть дом. И далеко не факт, что она захочет остаться в своей пустой квартире на четырнадцатом этаже или часами торчать в «Садах Эдема» – будет куда лучше, если она просто переберется ко мне на восемнадцатый.
Но, что бы она ни решила, ей всегда будут рады. А если кто-то вздумает ляпнуть, что я уделяю слишком уж много внимания Алекс, я просто отправлю их вслед за теми беднягами, что решили не ехать с Кейном к ангарам.
Потому что мое внимание, как и пылающее впервые за тринадцать лет сердце, принадлежит куколке по праву.