Он не знал, настоящая это кровь или ему чудится. Кошмары случались теперь не только в часы сна, но все чаще и в период бодрствования.
Нет, ему не привиделось, он знал, чья это кровь.
Она так же реальна, как и он сам.
Не следовало оставлять их наедине с ней.
Братья Таскер любили нарушать приказы. Гидеон, хоть и ненавидел ведьм, не терпел неуместной жестокости. Он хотел уволить братьев, когда они забили ведьму почти до полусмерти, но начальство сказало, что забить ведьму – все равно что забить крысу.
Потому жестокие избиения случались нередко. Например, сегодня вечером.
И как поступить?
Гидеон закрыл глаза и подставил лицо под струи в облаках пара.
Я подумаю об этом завтра.
Сейчас он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы думать, даже сдвинуться с места. Потребовался почти год, чтобы найти высокопоставленную ведьму, и сегодня вечером он наконец ее настиг.
И как минимум неделю не хочет даже смотреть на седло.
Но договорился вечером встретиться в опере с Харроу – важным и надежным источником. Именно она сообщила о том, где находится Серафина, и у нее были новости о Багровом Мотыльке – вечной занозе в разуме Гидеона. Разумеется, ему не терпелось узнать.
Он взял мыло, долго крутил в ладонях и принялся наносить пену на тело. Процесс был долгим и тщательным, остановился он лишь у клейма на левой груди: роза с шипами-кинжалами внутри полумесяца.
Ее знак.
Несмотря на льющийся кипяток, он вздрогнул, будто от холода.
Младшая из сестер-королев мертва, но знак ее остался с ним навсегда.
Гидеон не раз подумывал о том, чтобы вырезать клеймо, а с ним – и все напоминания о ней, но приходил к выводу, что это не поможет. Ничто не избавит его от воспоминаний. И не сможет заменить кошмары приятными снами.
Всякий раз, когда он доставал нож и касался им кожи, руки начинали дрожать слишком сильно, чтобы сделать все правильно. Так что пока знак оставался на его теле.
Воспоминание о королеве натолкнуло на мысль, может ли дух злой ведьмы жить после смерти тела, возвращаться и преследовать тех, кого она мучила при жизни. Гидеон пожалел, что задумался об этом. Выключил воду, оглядел висящий в воздухе пар. Стоило открыть дверь, как ворвался холодный воздух и заставил волоски на руках и ногах встать дыбом.
Она мертва, идиот. И призраков не существует.
Пусть Крессида мертва, но есть не менее опасные ведьмы. Три дня назад под мостом было обнаружено обезображенное тело. Грудная клетка у трупа вскрыта, кровь повсюду. Гидеон не удивился, узнав, что это охотник на ведьм Кровавой гвардии. Не первый случай, а третий в этом месяце.
У Гидеона не было доказательств, что это дело рук Багрового Мотылька, но было стойкое предчувствие. Убийства стражей обычно происходили прямо перед тем, как Мотылек вытаскивал заключенных из камер, даже несмотря на постоянно усиливающиеся меры безопасности. В этом Мотыльку могла помочь только магия, а для заклинаний нужна кровь. Свежая кровь.
Кто из нас следующий?
Гидеон провел руками по лицу, стряхнул воду с волос, взял полотенце и принялся вытираться, решив, что надо переключиться. На что-то другое.
Например, на оперу.
Да. Хороший вариант. Он мысленно выстроил вечер, размышления отвлекли немного от холода в ванной комнате.
Он наденет форму и отправится в театр. Пока на сцене будет идти никуда не годное представление, Харроу расскажет ему, что узнала о Мотыльке. И потом, вернувшись наконец домой, он будет лежать в постели и, засыпая, вооруженный новой информацией, продумывать план охоты на монстра.
На этот раз он его поймает.
Но для начала надо выдержать вечер в опере. Занятие менее приятное, чем поход под дождем по грязи к логову ведьмы.
Единственный плюс во всем этом – то, что он пропустил первое действие.
Глава 4Руна
Здесь, в фойе, охотник на ведьм, или страж Кровавой гвардии, выделялся, как мак на лугу. Их форменную одежду нельзя было не заметить даже в толпе ярко одетых людей. Но Гидеона среди них не было.
Может, его сегодня здесь вообще нет.
Если старший брат Алекса схватил Серафину, скорее всего, он до сих пор с ней работал. Или решил отдохнуть остаток вечера и ночи.
Руна не могла отделаться от мысли, что именно Гидеон сорвал платье с Серафины и заставил стоять обнаженной под дождем, пока охотники осматривали тело на предмет шрамов.
От этой мысли зубы сжались сами собой.
Гидеон Шарп.
Как же она его ненавидит.
Пока ярость Руны кипела, как раскаленная лава, она продолжала пробираться сквозь толпу, двигаясь ловко, с улыбкой и счастливым выражением лица, раздавая комплименты по поводу причесок и нарядов или восхитительных ужинов зажиточных граждан Новой республики, на которых побывала на прошлой неделе. Нигде не задерживаясь надолго, она не прекращала искать в толпе до боли знакомую алую форму.
Руна мысленно оценивала людей: сотрудник Кровавой гвардии, сыновья и дочери членов трибунала – люди, не только обладающие хорошими связями, но и любящие подчеркивать это, выставлять напоказ, нередко попутно выдавая ценные сведения. От их разговоров в воздухе стоял гул, будто в помещение залетел рой пчел, привлеченных пыльцой.
Люстры освещали потолок иссиня-черного цвета с россыпью звезд, который позволили оставить нетронутым после революции. По обе стороны от фойе расположились два салона, а вдоль стен за колоннами по периметру – несколько небольших ниш для более уединенных встреч.
Руна направлялась в салон, где часто собирались стражи Кровавой гвардии, когда чья-то рука сжала ее запястье и потащила из толпы в одну из полутемных ниш.
Повернувшись, чтобы разглядеть наглеца, она увидела карие с золотистыми искрами глаза, пристально смотрящие из-под темных бровей.
Напряжение сразу спало.
Это всего лишь Алекс.
– Руна. – Кончиками пальцев он давил на запястье, тем временем увлекая ее вглубь, к дальней стене. – У тебя такое лицо, будто ты направляешься прямиком в ад.
У нее внезапно возникло острое желание сесть и немного отдохнуть, там, где спокойно и безопасно, прежде чем вновь ринуться в бой.
– Что сегодня случилось?
Руна вздохнула, прощаясь с мыслью об отдыхе.
– Ты слышал, что сказал Ной? Твой брат опять отличился, – произнесла она раздраженно. – Гидеон добрался до Серафины раньше меня.
– Так ты… – Алекс нахмурился и умолк.
До Руны донеслись голоса, один из которых определенно принадлежал Лейле Крид, и она увлекла Алекса в темноту ниши. Они стояли, почти прижавшись друг к другу, но ее совсем не беспокоило, что их увидят вместе. Люди решили бы, что у них свидание, именно на такие их отношения не раз намекала Верити.
По-настоящему Руну тревожило лишь то, что их могут подслушать.
Оба замолчали, ожидая, когда голоса удалятся на бо́льшее расстояние. Кончик носа Руны был в дюйме от подбородка Алекса. Запах его тела – кожи и дуба – заполнил все пространство. Вселенная внезапно уменьшилась до размеров ниши, и Руна вспомнила ту ночь, когда предала бабушку.
Алекс тогда вывел катер в море, и там она прорыдала все оставшиеся часы до рассвета.
– Ты меня волнуешь, – прошептал он, склонившись к самому уху.
Его голос был нежным и вкрадчивым. Будто Руна сделана из тончайшего стекла, и обращаться с ней надо соответственно.
– Ты все дни напролет следишь за людьми, но кто присматривает за тобой?
– Ты присматриваешь за мной, – прошептала она, уткнувшись в лацкан. – И не забывай, что у меня есть Верити. И Леди.
– Но Леди – это же лошадь. А Верити подвергает тебя опасности не меньше, чем ты сама.
Казалось, он собирался сказать что-то еще, но тут зазвонил колокольчик, сообщая об окончании антракта. Руна отстранила от себя Алекса и выглянула из ниши. Бо́льшую часть обзора скрывала колонна, но Руна заметила модную высокую прическу Лейлы, удаляющейся в сторону зала. Шум голосов стихал. Через несколько минут фойе опустеет.
А ей предстоит найти Гидеона.
Сегодняшний вечер не должен пройти впустую – необходимо узнать, где держат Серафину.
– Твой брат здесь? – прошептала она, оглядывая пустеющее фойе, словно ястреб, выискивающий самую упитанную полевую мышь.
– Не знаю. Я всю неделю с ним не разговаривал. Зачем он тебе?
Руна не ответила. Необходимости в этом не было – Алекс с легкостью читал все ее мысли.
– Руна, нет, прошу. Мой брат опасен. – Он сжал в руках ее обнаженные плечи и развернул к себе. – Особенно для тебя.
– Твой брат опасен для каждой ведьмы Новой республики. – Руна вырвалась. – Особенно для Серафины. Если я узнаю, куда он ее поместил…
Разве он не понимает? Она не знает, где Серафина и когда ее планируют перевозить. Возможно, она уже в дворцовом подземелье. Если это так…
Мне никогда ее не вытащить. Они убьют ее, как убили бабушку.
В тюрьме замка ведьмы были вне досягаемости Руны – темница неприступна.
Если я не спасу Серафину, не удастся выполнить и последнюю просьбу бабушки.
А этого не должно случиться.
– Руна…
– Разве у меня есть выбор? – Она перевела взгляд на Алекса: – Ты ведь этого не сделаешь.
Алекс был всецело предан Багровому Мотыльку, но сразу обозначил границы в отношении брата – он ни за что не станет использовать Гидеона в их целях. Однажды Руна осмелилась просить его и до сих пор помнила, как потух тогда его взгляд. Помнила нехарактерный для него резкий тон, когда Алекс ответил: «Ни за что». Все это заставило ее навсегда оставить подобные попытки.
Руна знала, что Алекс помог уничтожить младшую из сестер-королев – Крессиду Роузблад. Он никогда не рассказывал о содеянном в подробностях, лишь сказал, что сделал это для Гидеона. И сразу сменил тему. Руна так и не смогла выяснить, что это значит.
Гидеон попросил его убить Крессиду? Или заставил? Или Алекс поступил так по собственной инициативе, потому что каким-то образом спасал его? Последний вариант, если и был правдой, то казался Руне очень странным, поскольку Гидеон был известен своей жесткостью. В отличие от мягкого и доброго Алекса, который считал ужасным убийства ведьм и всей душой был предан Руне.