Слезы обожгли глаза.
Мимо проходили люди, стараясь не глазеть на молодую аристократку, неизвестно как оказавшуюся в бедной части города и плачущую на земле.
Руну совсем это не беспокоило. Если она не позволит себе хотя бы заплакать, то попросту не вынесет катастрофу, которая способна разрушить ее жизнь.
Видимо, к ней все же подошел неравнодушный прохожий, потому что в какой-то момент она увидела мужские ботинки и подумала: «Не надо, оставьте меня в покое».
И крепче сжала колени.
– Руна?
Звуки имени заставили поднять глаза. Мужской силуэт в форме Кровавой гвардии, но без алой форменной куртки. Белая рубашка в пятнах крови. На лбу – рана, которую недавно зашили, на щеке – страшный кровоподтек.
Грудь сжалась, не позволяя вдохнуть.
Руна заставила себя подняться на ноги.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Гидеон и посмотрел так, словно она была загадкой, на которую надо быстро найти ответ.
Рыдания вырвались из груди, когда Руна поняла, что он жив. Она пыталась сдержаться и перевести дыхание, но эмоции были сильнее.
– Ш-ш-ш. Руна, тихо. Все хорошо… – Гидеон сделал шаг к ней. Его теплые руки легли на ее плечи. – Со мной все хорошо.
– Я думала, ты погиб! – произнесла она, всхлипывая.
Вцепилась пальцами в рубашку и уткнулась в шею.
Гидеон обнял Руну за талию и слегка прижал к себе.
– И это… так тебя расстроило? Мысль о том, что я умер?
Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. Он смеется над ней? Выражение лица было непроницаемым.
– Гидеон, стоило мне подумать о том, что ты остался в том здании… возникло ощущение, будто меня держат под водой, не позволяя ни вдохнуть, ни вынырнуть. – Руна остановила взгляд на пульсирующей венке на его шее. – Грудь сдавило, было невозможно дышать.
Гидеон приподнял ее голову за подбородок, заставляя вновь посмотреть в глаза, и долго не отводил взгляд.
– Знаешь, это самые приятные слова, что я слышал в жизни.
В его глазах она увидела собственное отражение – девушку, на лице которой появились пятна от рыданий, а волосы спутались от быстрой езды верхом. Ее испуг и смятение были очевидны. Это была совсем не та Руна, которой она изо всех сил старалась казаться.
Мысль встревожила, и она отпрянула, натолкнувшись за преграду за спиной – деревянную дверь.
– Милостивые прародители, должно быть, я чудовищно выгляжу. Мне пора вернуться домой… – Прежде чем ее еще кто-то увидит, и тогда репутация окончательно пострадает.
Руна обошла Гидеона и собралась уходить, но он остановил ее, вытянув руку, и она уперлась в нее. Ладонь коснулась живота, надавила, подталкивая обратно к входу. Руна перевела на него взгляд и поразилась, что он смотрит так, будто она кажется ему сумасшедшей.
– Я не видел девушки прекраснее, чем ты сейчас, поверь.
От его слов сердце забилось быстрее.
Что он такое говорит?
Гидеон сделал шаг к ней, медленно потянулся и погрузил пальцы в волосы.
– Ты прекрасна, Руна, – произнес он и тяжело сглотнул.
Что?
Внезапно собственная репутация стала казаться не такой и важной вещью.
– Где ты был? – спросила она. – Я у всех спрашивала, но никто тебя не видел и не знал, что с тобой случилось.
– Я был в больнице с другом. Она серьезно пострадала при взрыве.
От него до сих пор пахло дымом и порохом, но под этим слоем был слышен запах тела Гидеона.
Руна развернулась и внимательно посмотрела в его глаза.
– Она поправится?
Он лишь кивнул в ответ.
Тени прошлого, похоже, отступили, но остались обостренность чувств и жажда чего-то еще. Пальцы Гидеона скользнули по щеке Руны, оставляя острые ощущения.
Он понял, что ее образ был маской.
«Ты в опасности, – сказала себе Руна. – Садись на Леди и скачи обратно в Уинтерси. Прежде чем сделаешь то, о чем потом пожалеешь».
Но ведь всего пару минут назад она думала, что больше никогда не увидит Гидеона. Для нее это вообще не должно было иметь значения, а все оказалось иначе. И вот она стоит перед ним, не в силах заставить себя отвести взгляд.
Она походила на птичку, которая попалась в силок, и охотник съест ее на обед.
На очень глупую птичку.
Но Руна знала точно: она боится его потерять и хочет, чтобы он принадлежал ей и телом, и душой – опасное желание, которое может стоить всего, что она имеет.
Гидеон коснулся ее губ – и пульс участился. Мелькнула мысль о том, как она ошибалась, считая, что губы его твердые, потому что всегда плотно сжаты от недовольства. У него самые лучшие губы на свете – мягкие и нежные, они могут и хотят дарить удовольствие. Руна задрожала всем телом.
Чувствовала, будто тонет, идет ко дну, а он тот самый воздух, которого так не хватает. Удивительно, она ведь даже не осознавала, как глубока ее привязанность, пока не оказалась близка к тому, чтобы навсегда потерять Гидеона.
– Хочешь зайти? – спросил он, не отрываясь от ее губ.
Вопрос раззадорил Руну и разжег пламя внутри сильнее.
«Нет», – кричал разум. Однако губы готовились произнести совсем другое.
– Больше чем когда-либо.
Гидеон потянулся к ручке двери, что была рядом с бедром Руны, продолжая целовать ее, и толкнул дверь, удерживая Руну от падения.
Дверь закрылась за ними – хватило одного удара ногой.
Глава 47Гидеон
Было нечто противоестественное в его желании. Он хотел Руну так, будто не было в мире ничего важнее, чем отвести ее наверх, снять кожаные узкие брюки и положить на кровать. Сейчас не было в мире ничего, кроме Руны. Лишь встреча со смертью могла стать исключением. Даже вина перед младшим братом стала не такой значительной.
В Руне было все, что, по его мнению, не могло существовать в одной девушке.
Он безумно хотел ее, а она его. Она сама призналась и обвила руками его шею, подалась вперед и прижалась бедрами. От близости ее тела перехватило дыхание.
Руки сами легли на талию, словно для того, чтобы не дать отстраниться.
Ее губы были жаркими и манящими, жадными и требовательными. Они рушили все преграды, заставляли его перечеркнуть все запреты.
Харроу была уверена, что его одержимость Руной – результат колдовства, и ничто иное. Именно это мешало ему понять правду о ней.
«Но все же есть один несложный способ узнать наверняка», – подумал Гидеон, взял ее лицо в ладони и страстно поцеловал.
«Ты смотрел между ног? Будь я ведьмой, скрывающейся на виду, я бы делала надрезы там».
Надо заставить голос Харроу в голове замолчать, потому что мысль о том, что он может увидеть, заставила на мгновение остановиться на середине лестницы. Гидеон прижал Руну к стене, разглядывая лицо и тяжело дыша, размышляя о том, чтобы начать раздевать прямо здесь, положив на ступени.
«Нет», – мелькнуло в голове, только прикосновения Руны не позволили ему надолго погрузиться в размышления и вернули в реальность.
Ты ведь даже не знаешь, что она любит.
Она и сама может этого не знать.
Гидеон до сих пор не имел представления, случалось ли в ее жизни раньше то, что они сейчас собираются сделать.
«Для начала отнеси ее на кровать», – сказал он себе, преодолел оставшиеся ступени, добрался до двери, открыл и внес Руну в комнату. Он начнет с малого – докажет, что достоин быть с ней, возможно, это станет не просто одним из этапов плана. Не просто флиртом, поцелуями и ухаживаниями, но и первым шагом к совместной жизни. Возможно, Руна будет принадлежать ему всецело.
Но захочет ли она?
Он же боялся даже надеяться.
Пожалуй, сначала кровать.
Глава 48Руна
Руна успела все продумать, пока Гидеон нес ее вверх по лестнице.
Она была Багровым Мотыльком, той, кто тайно спасал ведьм от чистки. Для того чтобы делать это и дальше, нужен постоянный источник информации. Им мог стать Гидеон Шарп.
Он ей необходим.
Это никак не связано с чувством, которое пробуждали его едва слышные слова. То, как он склонялся к ее шее, каким восхищением был наполнен каждый его взгляд и жест. Или то, что даже сейчас, растрепанная и заплаканная, она кажется ему самой красивой девушкой на свете.
Руна приняла решение поддаться опасному влечению, сочтя лучшим способом заставить злейшего врага поверить, что она не ведьма. Что ей нечего скрывать.
Сегодня вечером она может навсегда покончить с подозрениями Гидеона.
Она выиграет схватку.
Именно это говорила себе Руна, когда Гидеон нес ее в спальню. Ей придется постараться и быть убедительной. В противном случае он увидит ее настоящее лицо. И она спросила себя: «А что, если?»
Не будь я ведьмой, а он охотником на ведьм?
Не будь все это игрой и притворством?
В комнате Гидеон поставил Руну на пол и закрыл за собой дверь. Сквозь стекла окон проникал бледный свет уличных фонарей, позволяя сначала разглядеть лишь то, что мебели немного. Руна с трудом преодолела внезапное желание включить свет и запомнить все до мельчайших подробностей, каждую полку на стене, рисунок половиц и все предметы, что здесь есть. Казалось, каждый мог раскрыть ей тайны Гидеона, а она мечтала знать их все.
Он потянул ее вперед, к смежной двери, а там – в глубь помещения. Она увидела перед собой очертания кровати и только сейчас поняла, где находится. Осознание отдалось во всем теле. Похожие чувства Руна испытывала перед каждой операцией по спасению ведьм – и страх, и восторг от предвкушения успеха.
Гидеон принялся целовать ее шею, одновременно пальцы скользнули вниз и задержались на первой пуговице жакета для верховой езды.
– Обещай, что скажешь мне, если передумаешь…
Она откинула голову, ощущая, как он касается ее волос.
– Я не передумаю.
– Но если все же…
– Гидеон! – Руна подалась вперед. – Меньше слов.
Пальцы ловко расстегнули все пуговицы на одежде Руны, а следом избавили ее от жакета, и тот отлетел в сторону. Руна осталась в одном бюстгальтере. Белое кружево выглядело иначе в свете уличных фонарей.